Радик Рустамович вышел из кабинета. Охотники и Лилия повели за ним Олеся. Его ждала ванна, в которой он рассчитывал потерять способность.
Мрачные темно-серые стены и пол лаборатории, запах выстиранных серых халатов, монотонные речи сотрудниковвсе убивало в Олесе желание жить. Серыйцвет безжизненности.
Глубокая ванна была, как и все в лаборатории, серого цвета. В маленькой сырой плесневелой комнатке смогли поместиться только трое: Олесь, Алексей и Радик Рустамович. Лилия и Катерина остались ждать снаружи.
Ныряйте, скомандовал ученый.
Олесь снял кроссовки, джинсы и футболку, надетую наизнанку. Уже в ванной он затрясся от холода. Алексей закатал рукава, схватил его за шею и опустил под воду.
Вода с равнодушием приняла Олеся. Он ей ни друг, ни враг. Всего-то человек, умеющий быть рыбой при двух ногах. Человек, которому и дела нет до цифры, обозначавшей сколько литров за день он выпил. Хоть двестиему, как и воде, без разницы.
Мысли Олесь направил на веру. Он должен начать задыхаться. Та замерзшая вода, ставшая чанком, должна истечь.
Я не умею Олесь стал повторять одну фразу, вспоминая случай из детства, когда он почти утонул, но вера его спасла. Я верю: я тону.
Прошло минуты три. Самовнушение, на которое он надеялся, не помогало.
«А ведь я и рад утонуть, подумал Олесь, моя жизньад. Отца не помнюон погиб, мне и трех лет тогда не было. Мать умерла, так и не узнав, что я маг. В четырнадцать лет зимовал в подвалах Иркутска. Один среди чужих. Лагерь магов, к которому примкнул годом спустя, половину перерезали, половину сослали, и меня в том числе. С Тимуром и Владом кое-как сбежал, да Влад был ранен, вскоре заболел, потом и умер. И Тимура я потерял, а убили его, кто бы мог подумать, свои! Школу в Арзамасе накрыли, я ушел за Марком, ну то есть за Матвеем, в Татарстан. Против воли на мэра пахать пришлось. И что? Это ли жизнь? За что судьба к нам так несправедлива? А ведь что с Аксиньей сделаличто стало! И Матвей Хмылка Лейсана. Мы не заслужили такого!»
Олесь закашлял и заглотил немного воды. Его затрясло от мыслей о тех, кого он оставил в лагере. Страшные картинки того, что могло случиться, зарябили в глазах: расстрелянная Хмылка, сожженная заживо Лейсана, обезглавленный Матвей. Ненависть и отвращение к миру заставили его всплыть, но Алексей, тот, кто перерезал горло Стасику, тот, кому он хотел подарить незнакомое ему чувство, вернул его под воду и ударил о дно ванны.
Единственный шанс все изменитьвот он. Утонуть и спасти мир или продолжать довольствоваться жалким кусочком веры в себя способного и позволить миру гнить дальше.
Руки заскользили по ванной, ноги упирались, помогая подняться. Алексей неумолимо топил в Олесе мага. Ладони сцепились с руками охотника, голове удалось подняться.
Это не моя вера и не моя любовь! вскричал Олесь. Они принадлежат не мне, а миру! Верните то, что у людей отняли, верните
В горло влилась вода. Легкие обожгло. Наступил покой, и мир потух.
Желтый свет операционного светильника пробудил в Олесе отчаяние. Олесь дернул рукамибесполезно. Они привязаны, как и все тело. На шорох он повернул голову вправо. Радик Рустамович осматривал Аксинью у другого операционного стола. Лишь сейчас Олесь заметил, насколько сильно подруга исхудала. Подруга ли? От ее сознания уже ничего не осталось.
О, очнулись, осклабился ученый.
Олесь огляделся. В операционной так же находились Лисицыны, Зимина и два медбрата. Судя по их скуке, они были свидетелями, не более.
Рукой не дергайтек ней прикреплен аппарат.
Трубку, проведенную в вену, Олесь едва различил, зато хорошо разглядел прибор на столике между ним и Аксиньей.
Зачем она здесь? прохрипел Олесь; его сердцебиение участилось.
Пациентка два дня назад утратила статус мага. При неудачном опыте. Тем не менее чанк остался с ней, трансформировавшись в опухоль с метастазами. Она умирает. Сегодня, завтраей не жить. Вы, юноша, объявились весьма кстати. В целях научного эксперимента я решил проверить, сможете ли вы, согласно вашей гипотезе, исцелить человека. Так мы выясним, передастся ли вера, которая, как говорите, отсутствует у немага.
Кровь с медленной скоростью передавалась от вены к аппарату, от аппарата к Аксинье. Олесь смотрел на нее с равнодушием. Наверное, перед процедурой его чем-то накачали, усыпили тревогу. Убедила его в этом капельница с пустой бутылью, стоявшая в углу операционной.
Олесь? слабым голосом произнесла Аксинья и закашляла. Ее зрачки расширились, брови слегка приподнялись.
Я, улыбнулся он.
Олесь
Взгляд девушки застыл. Из приоткрытого рта больше ничего не донеслось. Монитор, следящий за ритмом сердца пациентки, пискнул и загудел.
Убирайте, Радик Рустамович кивнул медбратьям, и они заторопились: один отсоединял приборы от Аксиньи, второй от Олеся.
Время смерти: восемь часов шестнадцать минут, заключила Лилия.
Нам ни к чему ее время смерти, резко сказал ученый. Лабораторные мыши есть не более чем расходный материал. А вы, юноша, нам теперь не интересны. В лучшем случае, ваша вера не исцеляет, а убивает. К-н-и-г-о-л-ю-б. нет В худшемни веру, ни любовь с клетками крови вы передать не в состоянии.
Олесь отвел взгляд в потолок. Ему вспомнились слова Лейсаны о любви.
Любовьне биохимия. Гормоны лишь подтверждают ее существование на биохимическом уровне. Вам ли, доктор, не знать, что так можно рассмотреть любое чувство.
Медбрат отсоединил аппараты и собрался было покинуть операционную вслед за коллегой, увезшим на каталке мертвую, но ученый остановил его требованием усыпить живого пациента тиопенталом натрия. Людская благодарностьсмерть, даже если подарить им все краски мира.
Олесь захохотал. Его надули, разыграли наивного. Он доверился Лилии, доверился ученому, ведь думал, что это сотрудничество. Нет, с людьми сотрудничать невозможно. Они всегда будут использовать и только использовать, а в благодарность отнимать жизнь.
Что еще хужеОлесь убедил себя, что спасет мир. Люди научатся любить. Войны прекратятся. Земля перестанет быть адом. Ничего из того, во что он поверил, не будет!
Медбрат поднес лоток с наполненным шприцем. Жгут лег на левое плечо.
Сжимай кулак, серо потребовал он.
Олесь слушаться не стал. Он напрягся и заерзал в попытках вырваться.
Лилия! Помоги! Лилия! его ослепили слезы. Предплечья коснулся наспиртованный шарик. Олесь говорил быстро:Лилия, пожалуйста! Что ты смотришь на меня безразлично? Ты же знаешь, что смотрела бы по-другому. Все смотрели бы по-другому! Согласись на переливание. Я могу, я верю. Дайте мне шанс. Лилия, ты боишься рискнуть? Риск того стоит, ведь жизнь без любвине жизнь!
Игла вошла в вену. В тот же момент Лилия остановила медбрата.
Успеешь, сказала она ему. Как заявил один великий мыслитель, надо искать не риск в шансе, а шанс в риске.
На секунду Олесь задержал дыхание, нервно поглядывая на окружающих. Неужели ему дадут шанс? Он почувствовал, как игла выходит из вены, и с облегчением выдохнул.
Летняя жара не намеревалась уходить, хотя август приближался к концу. Тридцать три градуса за окном и общая слабость заставляли Олеся отлеживаться под вентилятором. Палата, в которую его поместили, вызывала у него тоску по дому. Хотя дома у него не было? Брови свелись в задумчивости. Если домместо, где всегда комфортно, значит ли, что им является любое место, где есть друзья?
Третий день он находился в лаборатории. Его миссия успешно выполнялась. Жадные до любви работники Министерства борьбы с магами спешили получить свою порцию. Радик Рустамович выяснил, что достаточно пяти миллиграмм для передачи чувства. Поначалу оно не замечается, но затем, на третий день, разрастается и дает о себе знать в выработке гормонов.
Потянувшись в кровати, Олесь расплылся в счастливой ухмылке. Все-то им, людям, гормоны да гормоны. Любовь не в них проявляется, а в измененной душе. Для Лисицыных, к примеру, новое, не испытываемое ранее, чувство стало ужасным наказанием. Каково осознать, что к тем многим, кого ты мучил и убивал, начинаешь сострадать, раскаиваться в глупостях? Катерина и Алексей теперь осознают.