Кобольд уставился на него рубиновыми глазами.
Что?!
Дадалион понял, что последняя фраза прозвучала несколько двусмысленно, и поспешил исправиться.
Я имел в виду, что может быть, он там снова с Попуцием беседует?
А-а-а, с облегченным вздохом протянул Фендуляр. Ну, тогда загляни, конечно, чего уж там.
Загляну. Право, дел у меня больше нет, как бегать по Лутаке и разыскивать его
Тохта помялся немного, поглядывая то на Дадалиона, то на Фендуляра.
Я вот тут подумал а, может, это правда? неуверенно сказал он. Может, Дарин действительно из другого мира?
Дадалион сердито махнул на него рукой.
Хоть ты не забивай мне голову этой ерундой! Иди, Тохта! Фендуляр, наблюдай за улицей! А я
Кобольд не стал дожидаться повторной просьбы, выскочил за дверь и припустил что было духу к Морскому кварталу.
Быстрее молнии промчался он по переулку, распугивая толстых пестрых кур, на одну всего лишь секунду задержался возле лавки гоблина-сапожника, облизнувшись на упитанную рыжую кошку, дремавшую на крыльце, и понесся дальше. Через считанные минуты Тохта выскочил на просторную многолюдную улицу, остановился, отряхнул алые лохмотья, в которые был одет, и отправился к Морскому кварталу, как и подобает почтенному менялена задних лапах, солидно и важно. По пути вертел головой направо и налево, примечал, не увидит ли что-нибудь неожиданное, но кругом текла самая обычная жизнь. Тохта вздохнул: на сердце у него было неспокойно, терзала его какая-то смутная непонятная тревога, а какаясразу и не разберешь
Рассказы Дарина о другом мире Тохта всегда считал выдумкой: в подобные байки и детеныш гоблина не поверит, одна круглая земля чего стоила! Однако ж, в последние дни уверенность кобольда в том, что это сказки, несколько поколебалась. Вот и Попуций говорил, что другой мир видел но мыслимое ли деловерить сумасшедшему чародею?
И куда все-таки, девался Дарин? Тохта прибавил ходу. Доберется сейчас до Морского Управления, отыщет Барклюню, приятеля Дарина тут-то и выяснится, что никуда Дарин не пропадал, а просто они с секретарем опять в кости до утра играли.
Кобольд сердито оскалил зубы.
Они там в кости играют, а ты из-за них носишься по Лутаке, как бешеная крыса и это вместо того, чтоб сидеть тихо-мирно за меняльным столиком да купцам про призрака-предсказателя рассказывать
Тохта посторонился, пропуская спешащих куда-то лепреконов, и поспешил дальше.
Но было во всей этой истории что-то такое, что не давало Тохте покоя. Какой-то внутренний голос бормотал и бормотал тихонько, что не играли Дарин и Барклюня в кости, что Попуций вовсе не похож на выжившего из ума мага и вообщене так все просто, как кажется, но Тохта упрямо делал вид, что голоса не слышит. Он даже начал напевать старую военную песнь кобольдовбыло, было время, когда кобольды слыли свирепыми неукротимыми существами, обитавшими среди болот и трясин и забредать туда рисковали разве что те, кому совсем уж жить надоело. Были кобольды хозяевами подземелий, пещер и старых шахт и сами гномы торопились убраться подальше, если натыкались в туннелях на их следы. Да что гномы, даже люди боялись кобольдовжестоких и беспощадных!
Многое с тех пор изменилось. Кобольды давным-давно живут в Лутаке и даже соседствуют с гномами (правда, ни те, ни другие не питают особой любви друг к другу), но в каждом, даже самом мирном кобольде-меняле дремлет боевой дух непокорных предков, тех, что держали когда-то в страхе обитателей лесов и болот.
И вспомнив об этом, Тохта выпрямился, горделиво поглядывая на прохожих.
Ничего, что к тому времени, когда он появился на свет, кровавые войны между кобольдами, гномами и людьми давным-давно отошли в прошлое, стали легендой. Отзвук этих битв время от времени давал о себе знать, будоражил, заставлял сердце биться сильнее и тогда Тохта выползал из норы, садился на краю болота и долго смотрел, как гаснет закатное солнце, как полыхает небо кровавыми отблесками, и глаза его горели багровым огнем.
Возле Морского Управления кобольд встряхнулся, оглянулся по сторонам на всякий случай и шмыгнул в дверь. В Управлении было так шумно и многолюдно, что на мгновение Тохте показалось, что он попал на Привратную площадьсамую большую и оживленную площадь Лутаки. Минуту кобольд постоял, озираясь, потом решительно направился к мраморной лестнице: знал точно, что кабинет господина Горама находится на втором этаже. А где глава Управления, там и приятель Дарина Барклюня непременно обнаружится.
Тохта взлетел по широкой лестнице и помчался по коридору, ловко лавируя среди толпы народа. Возле горгульи номер восемь он притормозил.
Приветствую, желаю процветания, выпалил кобольд. Барклюню не видела?
В Восточном крыле, сообщила горгулья. Слышал новость? Новый завхоз наш, карлик Куз, чтоб ему окаменеть, прошение в отдел казначейства направил. Всем статуям, горгульям и прочим изваяниям жалованье сократить предлагает! Дескать, ничего они, мы то есть, пояснила она. Не делают, стоят себе день-деньской, прохлаждаются! За что, мол, имнам то естьденьги платить?!
Она возмущенно покрутила головой.
А вот сам бы поработал горгульей восемьсот лет, посмотрела бы я на него!
Слышал, слышал, отозвался Тохта. Дарин про него рассказывал. Скупердяй этот Куз, не иначе гномы у него в родне были! И как ты теперь? Что делать будешь?
Ну что, отозвалась горгулья. Успокаиваю себя приятными воспоминаниями. Каких-нибудь пятьсот лет назад горгульи наводили ужас на все живое, она ностальгически вздохнула. Соберешься, бывало, стаей, взлетишь
А вот мы, подхватил кобольд. В небо, конечно, не взлетали, но тоже выроешь, бывало, яму-ловушку для непрошеных гостей, а на дноколья острые замаскируешь ее хорошенько
Неплохо, неплохо, кивнула горгулья. Настроение у нее явно улучшилось.
Тохта с удовольствием бы поболтал со старой знакомой, но время поджимало. Он попрощался и снова помчался по коридору: проскочил галерею, скатился вниз по лестнице, завернул за угол и остановился только тогда, когда заметил впереди величественную фигуру господина Горама. Тогда Тохта забежал чуток вперед и, укрывшись за статуей изображавшей какое-то морское божество (во всем, что не имело отношения к деньгам, еде и истории кобольдов, познания Тохты были не особенно глубокими), замахал лапами, привлекая внимания Барклюни. Секретарь, заметивший кобольда, немного удивился, но подошел.
Разговор с ним оказался коротким и совершенно безрезультатным. Все, что удалось узнать Тохтето, что Дарин покинул Управление рано утром. А до этого, как сообщил Барклюня, он безуспешно пытался отыскать в Управлении купца Меркателя, чтобы вернуть ему подарокраба. Услыхав про Басиянду, кобольд раздраженно дернул хвостом, но тут же вспомнил, как прилипчивый и настырный раб постоянно бубнил про какие-то тридцать шесть правил. И, как продолжал вспоминать Тохта, слушая секретаря и одновременно пытаясь выловить в шерсти наглую блоху, одно из этих правил гласило: раб всегда должен быть в курсе дел своего хозяина. Тут Тохта встрепенулся, временно помиловал блоху, отложив ее поимку и казнь на более спокойное время, и ринулся на поиски купца Меркателя, верней, раба Басиянды.
Через час кобольд сидел в коридоре, возле большой картины «Бутфарп четвертый и блюдо с фруктами» и, угрюмо глядя на давным-давно почившего монарха, размышлял. Новости были неутешительные: он прочесал все Управлении, отыскал Меркателя, но Басиянды при нем не обнаружилось.
Тохта посидел еще немного, подумал, и решил вернуться домой: может быть, Дадалион разузнал за это время что-нибудь важное?
Он скатился по лестнице и пустился в обратный путь: степенно прошел по площади, поприветствовал парочку старых знакомых, потом свернул на боковую улицу, упал на все четыре лапы и помчался быстрее ветра. Проскочил по улице, обогнул колодец, свернул в переулок и вдруг замер, как вкопанный: на крыльце дома с синими ставнями топтался не кто иной, как раб Басиянда.
На свете существовало великое множество вещей, который Дарин считал неприятными: звонок будильника рано утром в понедельник, автобус в час пик, злобная соседка со второго этажа, отхи, сожравшие гоблина-толмача и постоянно норовившие подробно поведать об этом Дарину и много чего еще. Но, после недолгого общения с королем-демоном, все это вместе взятое, казалось просто милыми пустяками.