Женщина, говоришь?
Не совсем, уточнила Беса. Но похожа.
Ну, дочка, заулыбался Хореб, язвить тебе не к лицу. Высокая такая девушка, и конь у нее чудесный. При оружии.
Я мог бы поехать с ней, сказал Рек. Это скрасило бы мое путешествие.
Притом она защитила бы тебя от Рейнарда, ввернула Беса. Вид у нее подходящий. Давай-ка, Регнак, одевайся. Недосуг мне сидеть и смотреть, как ты тут завтракаешь, точно князь. От тебя и так в доме один беспорядок.
Но не могу же я встать, покуда ты здесь, возразил Рек. Это неприлично.
Болван. Беса забрала у него поднос. Заставь его встать, отец, не то он весь день пролежит.
Она права, Рек, сказал Хореб, когда дверь за ней закрылась. Пора подыматьсяа поскольку я знаю, как долго ты готовишься к выходу на люди, то, пожалуй, оставлю тебя.
Из города надо выехать
при всем параде. Знаю. Ты твердишь это всякий раз. Увидимся внизу.
Оставшись один, Рек переменился, и смешливые морщинки у его глаз преобразились в тревожные, почти горестные складки. Не бывать больше дренайскому государству мировой державой. Ульрик со своими надирами уже двинулся на Дренанскоро он зальет равнинные города реками крови. Даже если каждый дренайский воин убьет тридцать кочевников, все равно их останутся сотни тысяч.
Мир меняется, и скоро Реку станет негде укрыться.
Он подумал о Хоребе и его дочерях. Шестьсот лет дренаи насаждали цивилизацию в мире, плохо приспособленном для этого. Они завоевывали, поучали и правили в целом мудро. Но теперь они пришли к своему закату, и новая империя уже готова подняться из крови и пепла старой. Рек снова подумал о Хоребе и рассмеялся. Старый хрыч определенно выживет, что бы ни случилось. Даже надирам нужны хорошие гостиницы. Но его дочки? Что будет с ними, когда орда ворвется в город? Кровавые картины замелькали у Река перед глазами.
А, будь все проклято! вскричал он, скатился с кровати и распахнул покрытое льдом окно.
Зимний ветер хлестнул угревшееся в постели тело, вернув Река к настоящему и к долгому путешествию на юг. Он подошел к скамейке, где лежала приготовленная для него одежда, и быстро оделся. Белую шерстяную рубашку и синие тугие штаны подарила ему славная Дори; камзол с шитым золотом воротником напоминал о днях былой роскоши в Вагрии; овчинный полушубок с золотыми завязками дал Хореб, а длинные, до бедер, сапоги из оленьей кожи достались Реку от некоего усталого путника в захолустной гостинице. «И удивился же тот, должно быть», подумал Рек, вспоминая, как всего месяц назад прокрался со смесью страха и возбуждения в комнату к проезжему. У платяного шкафа стояло высокое, в полный рост, бронзовое зеркало, и Рек окинул долгим взглядом свое отражение. На него смотрел высокий мужчина с каштановыми волосами до плеч и холеными усами, очень представительный в своих краденых сапогах. Рек натянул через голову перевязь и вдел в нее меч в черных с серебром ножнах.
Герой, да и только, сказал он с кривой усмешкой своему отражению. Хоть картину пиши.
Он вынул меч и сделал выпад, косясь на зеркало. Запястье не утратило гибкости, и хватка оставалась твердой.
Фехтуешь ты недурно, сказал он себе, этого у тебя не отнять.
Он взял с подоконника серебряный обручсвой талисман, похищенный некогда в лентрийском борделе, и надел себе на лоб, откинув за уши темные волосы.
Может, на самом деле ты не так уж хорош, сказал он отражению, но, клянусь всеми богами Миссаэля, по виду этого никто не скажет! Человек в зеркале улыбнулся ему глазами. Не смейся надо мной, Регнак Скиталец. Он перебросил плащ через руку и спустился в зал, окинув взглядом ранних посетителей. Хореб окликнул его из-за стойки.
Ну вот, Рек, совсем другое дело! Трактирщик в насмешливом восхищении откинулся назад. Ты точно вышел прямиком из поэмы Сербара. Выпьешь?
Нет. Погожу еще малостьлет так десять. Вчерашнее пойло до сих пор бродит у меня в утробе. Собрал ты мне отравы в дорогу?
Ага. Червивые сухари, заплесневелый сыр и ветчина двухлетней давности. А еще фляжка самого худшего
Разговоры смолклив таверну вошел провидец. Полы выцветшей синей одежды хлопали вокруг костлявых ног, и посох постукивал по полу. Рек с отвращением отвел взгляд от его пустых глазниц.
Старик протянул руку, на которой недоставало среднего пальца.
Посеребри ладоньузнаешь будущее, прошелестел он, словно ветер в голых ветвях.
И зачем они это делают? шепнул Хореб.
Ты про глаза? спросил Рек.
Ну да. Как может человек сам себе выколоть глаза?
Будь я проклят, если знаю. Они говорят, будто это помогает им прорицать.
Все равно что урезать себе некий орган, чтобы лучше любить женщин.
В этом что-то есть, дружище Хореб.
Старец, привлеченный звуком их голосов, приблизился к ним с протянутой рукой.
Посеребрите ладонь, пропел он.
Рек отвернулся.
Ну же, Рек, подзадорил Хореб. Послушай, что сулит тебе дорога. Вреда не будет.
Ты заплати, а я послушаю.
Хореб полез в карман своего кожаного передника и опустил в ладонь старца мелкую серебряную монету.
Скажи, что ждет моего друга. Свое будущее я знаю и так.
Старец присел на корточки, достал из своей потрепанной сумы горсть песка и рассыпал вокруг себя на полу. Потом вынул шесть костяшек с вырезанными на них рунами.
Это ведь человеческие кости, да? прошептал Хореб.
Так говорят, ответил Рек.
Старик в полной тишине завел песнь на древнем языке, бросил кости на песок и провел пальцами по рунам.
Вижу правду, сказал он наконец.
К чему мне правда, старик? Расскажи лучше красивую сказку с прекрасными девами.
Вижу правду, повторил провидец, будто не слыша его.
Ладно, ко всем чертям! Говори свою правду.
Хочешь ли ты услышать ее, человече?
Брось свои церемонииговори и ступай своей дорогой!
Полегче, Рек, так уж у них заведено, сказал Хореб.
Возможноно что-то больно долго он примеривается испортить мне день. Ничего хорошего от них все равно не услышишь. Сейчас он скажет, что меня заберет чума.
Он хочет правды, согласно обряду произнес Хореб, и поступит с нею мудро и правильно.
Не хочет он ее, и мудрости от него ждать не приходится, сказал провидец. Но судьбу свою он знать должен. Ты не хочешь слышать, как умрешь, Регнак Скиталец, сын Аргаса, и я не скажу тебе об этом. Нрав у тебя переменчивый, и отвага посещает тебя лишь временами. Ты вор и мечтатель, твоя судьба будет долго гнаться за тобой. Ты будешь бежать от нее, но прибежишь обратно к ней. Но ты уже знаешь об этом, Длинноногий, ночью ты видел это во сне.
И только-то, старик? Не много за серебряную монету.
Князь и Легенда бок о бок на стене. В крови и мечтаниях крепость стоитпадет она иль нет?
Промолвив это, старец повернулся и вышел вон.
Что тебе снилось сегодня ночью, Рек? спросил Хореб.
Но ты же не веришь в эту чепуху?
Что тебе снилось? настойчиво повторил трактирщик.
Ничегошеньки. Я спал как бревно. Только проклятая свечка мешала. Ты оставил ее гореть, и она чадила. Поосторожнее надо быть. Мог бы начаться пожар. Каждый раз, останавливаясь тут, я говорю тебе об этих свечках, а ты меня не слушаешь.
Глава 2
Рек молча смотрел, как конюх седлает гнедого мерина. Лошадь не нравилась емуглаз у нее был зловредный и она прижимала уши. Конюх, молодой паренек, шептал ей что-то ласковое, дрожащими руками затягивая узду.
Почему ты не купил серого? спросил Рек.
Хореб засмеялся:
Потому что это было бы уж слишком. Ты и так вырядился точно павлинза тобой все лентрийские матросы погонятся. Гнедой будет в самый раз. И добавил уже серьезнее: Да и в Гравене тебе лучше не бросаться в глаза. А лошадь светлой масти видна издалека.
Сдается мне, я ему не по душе. Видишь, как он на меня смотрит?
Его отец был одним из самых резвых в Дренане, а мать служила в уланских полках Хитроплета. Лучших кровей и желать нельзя.
Как его звать? спросил не вполне убежденный Рек.
Уланом.
Улан звучит недурно. Ну ладно поглядим.
Нарцисс готов, хозяин, сказал конюх, отскочив от гнедого. Лошадь мотнула головой, норовя хватить его зубами, и парень повалился на булыжник.