Несмотря на тревожный стук сердца и тяжесть в груди - симптомы, побуждавшие его к полету в запретное пространство,- Холт удерживал яхту в зоне глобальной сканерной сети. Используя данные транспортных буев, он наблюдал за станцией Концерна. Что-то должно было произойти. Он не сомневался в этом. Ему хотелось понять суть ситуации и оценить ее значение.
После гибели «Затишья» треклятая Доннер восстановила сканерную сеть. Холт знал, что «Труба» направилась к его домашнему офису. В то время как командный модуль «Карателя» полетел к станции полиции, маленький скаут рискнул на вылазку в царство Фэснера. Перед стартом яхты чертова «Труба» вошла в док на ступице орбитальной платформы. Это предполагало неожиданный поворот событий. Что-то должно было случиться. Но кто находился на борту скаута? Какую диверсию планировали совершить эти люди? Что они задумали?
Какое-то время он не получал ни одного намека. Старт яхты и последующее ускорение прошли без помех. Ему ничто не угрожало. Чуть позже он заметил, что с обода платформы вылетело несколько рудных контейнеров. Они направились к станции полиции Концерна. К ним тут же поспешили буксиры. Возможно, ответ был в этом, но Холт не понимал его. На всякий случай он спросил команду:
Кто-нибудь из вас знает, что там происходит? Мужчина за центральным пультом выполнял
обязанности штурмана и связиста.
Так точно, сэр,- без промедления ответил он.- В этом нет никакой тайны. Информация передается по всем ретрансляторам. Контейнеры заполнены людьми. Они эвакуируются из офиса Концерна.
Эвакуируются? Черт! Холт озабоченно нахмурился. Это не просто эвакуация, а поступок отчаяния. Никто не стал бы покидать по доброй воле вполне стабильную платформу - особенно, в рудных контейнерах. Что же их так напугало? Очевидно, они думали, что станция продержится недолго. Неужели атака Доннер нанесла платформе критический ущерб? Или
Его глаза расширились от удивления. Или это еще одна злобная интрига Уордена? Финальный план в его огромной и непонятной шараде. Такая версия казалась настолько чудовищной и невозможной, что Холт тут же принял ее за основу. Она вполне соответствовала Диосу.
В его уме закружились цепочки рассуждений. Допустим, командный модуль забрал Уордена с «Затишья» до того, как амнионское судно погибло. Какую цель он мог себе поставить? Ради чего он был готов пожертвовать своей презренной жизнью? Ответ напрашивался сам собой! Уорден хотел уничтожить хозяина - уничтожить Фэснера, прежде чем Руководящий Совет сместит его с должности и отдаст под суд. Этот глупец подписал себе приговор, признав соучастие в должностных преступлениях.
Советники, наверное, млели от самодовольства. Они собирались наказать Уордена по самой строгой шкале. Что же он пытался предпринять? Для чего он придумал такой изощренный и детальный план? Неужели только для того, чтобы пробраться в домашний офис Концерна?
Предположим, что ему удалось пройти заслоны охранников. Нет, черт возьми! Диос приказал Мин Доннер взорвать орбитальную платформу, затем организовал экстренную эвакуацию персонала и остался на станции один, якобы заботясь о каждом, кого он мог спасти. Уорден планировал забрать его архивы! Для себя! И затем бросить вызов всем - полиции, Руководящему Совету, другим станциям и планетам! Получив такую власть и компрометирующие материалы, он мог управлять корпорациями, станциями и планетарными правительствами. Если Уорден пригрозит советникам скандальными разоблачениями, они оправдают его. Черт! У Диоса не будет никаких ограничений. Он может потребовать статус властителя космоса
Сердце Холта едва не остановилось. Он изумленно посмотрел на экраны и тихо присвистнул. О Боже! Он совершил еще одну ошибку. Ему следовало удалить архивы из банка данных домашнего офиса - скопировать и удалить. А ведь мать предупреждала его! Какая глупая ошибка! Он отдал злейшему врагу свою силу и власть. Если бы Холт послушал мать, он не потерял бы станцию! Не потерял бы империю! Вместо бегства к амнионам он повел бы человечество в чудесное путешествие к единственному будущему, которое могло гарантировать людям достойное выживание.
На миг его досада и злость стали такими интенсивными, что он чуть не потерял контроль над чувствами.
Ярость кипела в его венах. Сердце слабело от удара к удару. Оно дрожало и молило о покое. Победа Уордена была невыносимой. Почему Холт не повесил его вниз головой после первого предупреждения Норны?
К счастью, один из киборгов прервал его душевные терзания.
Сэр,- объявил мужчина, сидевший за пультом стрелка,- я получил аварийный сигнал о сбое системы.
Фэснер тут же вырвался из объятий бесполезной ярости. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, он вяло спросил:
В чем дело?
Собственная слабость напугала Холта. Он не мог позволить себе такой сильный гнев. Ему нужно было позаботиться о сердце.
Обычная диагностика, сэр, - беспечно доложил офицер. - Поскольку спешки не было, я решил провести несколько проверок. Один из сервоприводов воздушного шлюза не отвечает на запросы пульта. Но люк закрыт. Опасности не существует. Просто индикатор сервопривода должен гореть зеленым цветом, а он вообще не светится. Возможно, ошибка в соединении или обрыв цепи. Я сейчас посмотрю на результаты последней диагностики. Не исключено, что эта неисправность была с самого начала.
До того как «Золотая жила» покинула станцию. Холт кивнул. Максимальная осторожность являлась главным правилом на борту его яхты. Он хотел уцелеть во что бы то ни стало.
Ты можешь исправить ее? Офицер кивнул.
Если вы прикажете, сэр. Но мне придется спуститься к шлюзу.
Займешься этим позже, - ответил Холт. - Я хочу, чтобы ты находился здесь.
На тот случай, если Уорден приготовил еще какие-то сюрпризы. Кульминация событий должна была наступить в ближайшее время. Буксиры с рудными контейнерами приближались к станции полиции. Ремонт сервопривода мог подождать до первого прыжка в подпространство.
Когда его страдания отступили, а пульс вернулся к знакомому ритму, Холт вспомнил о Норне. На самом деле он думал о ней с момента старта, хотя и не признавался в этом. Ему не хватало ее. Он так долго заботился о матери - так часто пользовался ее интуитивными прозрениями - что чувствовал к ней странную привязанность, которую не мог описать. Он любил ее, несмотря на мрачную ненависть Норны. Мать желала ему зла и смерти. Однако ее неприязнь помогала Фэснеру оставаться бдительным. Она десятилетиями вела его к преуспеванию. И теперь без нее Без нее Холт начал совершать ошибки - ошибки, которые могли убить его. Но он не взял ее с собой. Это было невозможно. Холт с печалью задумался о том, как он будет жить без поддержки матери.
Сэр! - внезапно обратился к нему штурман. Холт быстро взглянул на экраны пульта и увидел
взрыв, который уничтожил домашний офис Концерна рудных компаний. Под напором огня стальной скелет платформы смялся, как бумажный лист. Очевидно, главный реактор станции вошел в режим неконтролируемой цепной реакции. Безмолвная смерть вскипала на экранах яркими красками - окончательная и мучительная, как коллапс кровоточащего сердца. Ослепительное сияние и протуберанцы пламени скользнули по взломанным ребрам орбитальной платформы и исчезли в темноте. За пять-шесть секунд открытый космос поглотил в себя осколки металла и трупы людей, оставив лишь несколько изогнутых стальных костей, которые отмечали местоположение взорванной станции.
Норна погибла. Но погиб и Уорден! Амбиции этого человека потерпели крах, сгорев в огне уничтоженной платформы. Какой-то доблестный охранник подготовил взрыв. Или Диос сам спровоцировал аварию, неумело взламывая компьютерные коды. Фэснера не интересовали причины разрушения домашнего офиса. Главное, что Уорден нашел конец, к которому он так упорно подталкивал своего хозяина. Что же касается Норны, то она еще легко отделалась. Ее ненависть к сыну ни к чему не привела. Взрыв станции не только вычеркнул из жизни Холта двух врагов, но и поднял в цене его эксклюзивные архивы.
Он улыбнулся и удовлетворенно вздохнул.
Всемогущего Диоса больше не существует,- нараспев произнес Фэснер.- Этот сукин сын получил по заслугам. Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он понял, что станция вот-вот должна взорваться. Уорден задумал забрать мои архивы, протянул к ним руку и вдруг осознал, что сейчас умрет. Готов поспорить, что он обмочил свои штаны
Внезапно чья-то рука схватила его за волосы и прижала голову к спинке кресла.
А я готов поспорить, что его штаны остались сухими, - ответил презрительный голос, которого Холт прежде никогда не слышал. - Думаю, он сам устроил взрыв. Его так тошнило от тебя, что он решил уничтожить каждый предмет, к которому ты прикасался.
Члены экипажа с изумлением уставились на незнакомца, стоявшего за креслом Фэснера.
Диос сдержал свои обещания,- продолжил мужчина. - Все до одного. Наверное, это подвиг, но мне он не нравится. Любой кретин, похожий на меня, сказал бы, что Уорден совершил большую глупость.
Давление на голову угрожало сломать шею Холта. Он не мог говорить. А без его приказа экипаж не предпринимал никаких действий.
Вестабул проклял меня до седьмого колена. Вы представляете?
Протяжная речь чужака внушала Фэснеру ужас.
Он пригрозил, что амнионы уничтожат мою ДНК. Этот придурок не знал, что я захвачу роскошное судно, наполненное всякими забавными секретами. Чертов мутант испортил мне весь бизнес с запретным пространством. Такие гадости нельзя прощать. В отместку я сделаю то, о чем просил меня Уорден.
Страх наполнил грудь Фэснера. Он изогнулся в кресле и, почти задыхаясь, прохрипел команду, которая призывала киборгов к бою. Они реагировали мгновенно. Расстегнув ремни, трое мужчин вскочили на ноги и выхватили оружие Незнакомец убил их за долю секунды. Он отпустил голову Холта и прожег лазерным лучом дыру во лбу стрелка. Второй луч перерезал горло штурмана и рассек лицо пилота. Консоли пультов покрылись хлопьями спекшейся крови.
Хороший трюк, - проворчал чужак. - Простые люди не могли бы двигаться в таком унисоне. Наверное, ты вставил им зонные импланты, которые управлялись голосом? Ах, старичок. Боюсь, что это было незаконно.
Сильные руки развернули командное кресло. Когда Холт увидел Энгуса Термопайла, знакомого ему по новостным программам, он начал кричать.
Морн
Через два дня после битвы с «Затишьем» Руководящий Совет Земли и Космоса собрался для обсуждения недавних событий. Морн Хайленд наблюдала за трансляцией заседания по одному из телевизионных каналов.
Президент Лен настоял на проведении этой сессии в зале, который был поврежден взрывом кадзе. Он сказал, что считает данное место символически важным, поскольку расщепленные двери, треснувший пол и осыпавшаяся штукатурка служили живым напоминанием о минувшем кризисе. Другими словами, как прокомментировала Мин Доннер, он собирался начистить советникам задницы за их подобострастное доверие Холту Фэснеру и Концерну рудных компаний.
Избранники человечества торжественно восседали на предписанных местах вокруг большого полуовального стола, который занимал почти весь нижний ярус помещения. За их спинами на верхних рядах располагались многочисленные помощники, советники и секретари. У стен виднелись фигуры охранников. Морн никогда не бывала на Сака-Баторе. Но она тут же вспомнила этот зал, знакомый ей по бесчисленным новостным программам и брифингам полиции.
Внутри полуовала находились кресла для гостей Совета. Там сидели Дэйвис и Мика, исполняющая обязанности главы полиции Концерна Мин Доннер, руководитель службы протокола Койна Хэнниш, капитан Долфин Юбикве, Хэши Лебуол и шеф службы безопасности Мэндиш. В данный момент директор Бюро по сбору информации был временно отстранен от должности: органы дознания вели проверку его возможного соучастия в преступлениях Уордена Диоса и Холта Фэснера.
Хайленд тоже могла быть вместе с ними, но она отказалась от полета на Землю. Морн уже рассказала свою историю и обнажила глубинный стыд перед этими людьми. Кроме того, ее надломили потери. Сиро, Вектор и Уорден - их гибель придавила сердце Морн свинцовым грузом. Память о брошенном Сибе Макерне оставила в душе незаживающую рану. Ее тревожило даже исчезновение Энгуса. Хотя, казалось бы, о чем тут было волноваться? Морн боялась расплакаться перед Советом - однажды заплакав, она бы уже не смогла остановиться. Ее кризис приближался к апогею. Она чувствовала его наступление. Но ей хотелось встретить его по-своему, в уединении.
Несмотря на серьезные раны, Мика Васак нашла в себе силы предстать перед избранной властью человеческого космоса. Мин Доннер сделала то же самое, хотя потеряла человека, которого любила и которому служила долгие годы. Но Мин и Мика не принимали пульт зонного импланта из рук насильника и убийцы. Им не требовался искусственный стимулятор для продолжения жизни. Морн больше не желала отвечать на каверзные вопросы. Она не собиралась краснеть под инквизиторскими взглядами незнакомых людей.
Мин приняла ее решение без возражений. По приказу Доннер ей выделили комнаты на станции полиции и дали код, чтобы она могла запираться от посторонних. Покои были оборудованы телевизионными экранами и информационными терминалами - на тот случай, если Морн пожелает воспользоваться ими. У нее даже имелась своя линия по доставке пищи. Все обитатели станции получили приказ оставить ее в покое. В то же время ей была предоставлена полная свобода действий и перемещений. Мин Доннер хотела, чтобы Морн примирилась со своими воспоминаниями и вернулась к нормальной жизни.
Хайленд не верила, что такое примирение возможно. Тем не менее она была благодарна директору Доннер. Ей нравился покой, хотя уединение не исцеляло ее душевные раны. Впрочем, Морн не замыкалась в себе. Все эти два дня после гибели «Затишья» и разрушения домашнего офиса Концерна она провела с Микой Васак и Дэйвисом. Они говорили о прошлом, которое связывало их, и делились надеждами на будущее. Кроме того, она много времени общалась с Мин, детально объясняя ей свою историю.
К сожалению, Морн не находила утешения в словах. И не важно, кем были люди, с которыми она встречалась. Стойкость Мики и поддержка Дэйвиса не помогали ей выйти из депрессии. Поздравления и благодарности от Руководящего Совета и полиции Концерна, от планетарных правительств Земли, корпораций и станций появлялись на ее информационном терминале и мертворожденными строками исчезали за краем экрана. Она не чувствовала триумфа от победы и не находила себе оправдания, несмотря на то, что команда «Трубы» действительно совершила подвиг. Диос использовал их, как шахматные пешки, и в то же время он питал к ним абсолютное доверие. Его отношение больше не омрачало и не вдохновляло ее. Только полное уединение позволяло ей прикоснуться к израненной душе. Морн наслаждалась тишиной своих апартаментов и не желала появляться на людях, пока не будет к этому готова.