Ладно, киваю я в ответ. Давай встретимся на улице, у входа в здание. Не поднимайся к Тимоти без меня, его секретарша меня ненавидит.
Да брось, эта стерва взъелась на весь свет. Элис посылает мне воздушный поцелуй и говорит на прощание:Спокойной ночи, и пообещай, что не станешь перечитывать эту отстойную рецензию.
Обещаю.
И я тоже посылаю ей воздушный поцелуй.
Глава 2
Элис
Я торчу перед единственным большим зеркалом в бутике Karen Millen, прикладывая к себе так и этак платье лавандового цвета. У мамы скоро день рождения, и мне хочется подарить ей что-нибудь симпатичное.
«И пусть она бросится мне на шею и счастливо воскликнет: Ах, Элис, ты самая лучшая дочь на всём белом свете! И запоют птицы, а в небе зажгутся радуги огней Ну как-то так».
Мы с мамой одного роста и вообще похожи. Она даже называет меня: «Мой двойник». И если платье будет хорошо смотреться на мне, то пойдёт и маме. Вот только лавандовыйявно не мой цвет. В этом платье я какая-то отвратительно бледная, с голубоватым оттенком.
Продавщица, молодая девушка, перехватывает мой взгляд. Я отворачиваюсь. Девица наверняка думает, что я самовлюблённая дура. Из тех, кто станет пялиться на своё отражение в реке, пока не шлёпнется в волны и не утонет.
«А может, Нарцисс был просто несчастным закомплексованным подростком? Смотрел на себя и мучился, что так неудачно выщипал брови. Кто знает, почему он утопился. Вдруг вовсе и не от любви к себе, а замечтавшись о косметическом пинцете».
Нога за ногу я бреду к кассе. Обшарив четыре бутика в поисках идеального платья, при виде которого мама засияет, как весеннее солнышко, признаюсь, что похвастаться мне, прямо скажем, нечем. Отбросив прочь мучительные размышления, протягиваю продавщице банковскую карточку и криво улыбаюсь.
Когда из кассы выползает чек, звонит мой телефон. Это Виола.
Элис, где ты застряла? Мы должны быть у Тимоти через десять минут.
Чёрт! Я бросаю взгляд на часы. Прости, уже бегу. Поднимайся без меня, скажи ему, что у меня месячные или что-то вроде того. Он покраснеет, запыхтит и забудет рассердиться. Сейчас, минутку Схватив сумку с платьем, я невнятно благодарю продавщицу и почти бегом направляюсь к выходу из бутика, огибая вешалки с осенней коллекцией. Всё, выхожу из магазина.
Ты ходила по магазинам? шипит Виола.
Ну да. Чуть-чуть. Буду у тебя через пару минут. Я совсем рядом. Пока. Целую.
И телефон отправляется в сумочку.
На эскалаторе я пробираюсь мимо стоящих друг за другом парней. Они провожают меня вожделенными взглядами. Ладно хоть слюни не пускают и смотрят молча. Как они мне надоели. После комы я здорово изменилась. С тех пор как из девочки я превратилась в девушку, меня рассматривали только как приложение к парням. Спишь с нимишалава, отказываешьдинамщица. Свободнана тебя охотятся, занятаназывают «Элис и Ко (вставьте имя парня)».
Похоже, я забыла, каково этобыть просто Элис.
Через десять минут я у кабинета Тимоти, как раз вовремя. Лавандовое платье перекочевало в сумочку, чтобы не провоцировать Виолу. С неё станется прожечь меня обвиняющим взглядом. Вимоя лучшая подруга, и я её очень люблю, но иногда она всё же перебарщивает со своими ханжескими замашками.
Сейчас она просто с облегчением улыбается, заметив меня. Ей явно не хотелось встречаться с Тимоти в одиночку. И неудачный подарок для мамы уже не кажется мне концом света.
Доброе утро, киваю я вечно хмурой секретарше.
Она натянуто улыбается в ответ, приветствуя нас:
Доброе утро. Вас ждут.
В отделанном дубовыми панелями кабинете Тимоти я всегда чувствую себя как в гробу. В просторном, роскошном гробу. Несмотря на нестерпимую жаруна столе редактора хоть яичницу жарь! у меня по спине пробегает холодок.
Тимоти радушно улыбается нам.
Дорогие мои, мурлычет он, обнимая нас по очереди.
Наш редактор молодится, делает вид, что ему ещё нет тридцати, однако нам-то давно понятноТимоти скоро сорок. Под стильным костюмом прячется пивной живот, а Ви однажды разглядела намёк на лысину.
Как я рад вас видеть, девочки. Садитесь, садитесь вот сюда.
Он кивает на кожаные кресла в углу, рядом с книжными полками, занимающими всю стену, до самого потолка. Одна из полок явно сделана из крышки большого концертного рояля, где место струн и молоточков заняли ряды книг. Мои родители тоже любят такую вычурную мебель. По мне, так полный отстой.
На столике нас дожидается кофейник, чашки и шоколадное печенье. Я опускаюсь в кресло рядом с Виолой, откидываюсь на спинку и сдвигаю солнцезащитные очки на лоб. С Тимоти надо держать ухо востро, никогда не давать слабину. «Главное, правильно выбрать маску и не снимать её, что бы ни случилось, как говорит папа. Пусть мир видит тебя такой, какой ты сама хочешь себя показать».
Тимоти садится напротив.
Элис, ты восхитительна! выдыхает он, расплываясь в улыбке. Его зубы так нестерпимо сияют белизной, что мне хочется снова опустить на глаза тёмные очки. Когда по «Песни повешенных» снимут фильм, мы непременно подыщем тебе в нём роль, хоть бы и небольшую. Кого-нибудь из гемов, естественно. Это привлечёт к тебе новых обожателей.
Я вежливо улыбаюсь в ответ.
«Какие глупости. Всем известно, что мы с Виолой просидели целый год в четырёх стенах, а скоро начинаем учиться в университете».
Тимоти смотрит на Виолу и продолжает:
Дражайшая Виола, как себя чувствует твой брат?
Без изменений, отвечает она.
Я стискиваю её руку в знак поддержки, но мне и самой нужно ощутить рядом родную душу. От тоски по Нейту у меня болит сердце.
Тимоти печально вздыхает.
Мне очень жаль, правда, я так тебе сочувствую.
Но в следующее мгновение его грустные, как у спаниеля, глазки мгновенно меняют выражениеТимоти пугающе быстро переходит к делу.
Итак я пригласил вас, чтобы обсудить кое-что очень важное с глазу на глаз. Он берёт кофейник, наклоняет носик над чашкой, но замирает в последний момент, будто собираясь открыть страшную тайну:Вашу следующую книгу.
«Вот так сюрприз!»
У меня даже голова слегка закружилась.
Да! Мы с Виолой тоже об этом думали. Наша подруга играет на виолончели, и мы могли бы развернуть сюжет на фоне симфонического оркестра
Тимоти смеётся.
Нет, нет, что вы? Пора завершить трилогию «Танец повешенных».
Мы с Виолой ошеломлённо переглядываемся. У Ви странное выражение лица: не понять, о чём она думает. Знаю, что Виола даже говорить о третьей книге боится. Я особо не расспрашивала. Не хотела лишний раз мучить. Ей и так досталосьНейт в коме, родители сходят с ума от беспокойства.
Виола, кажется, лишилась дара речи, застылаиначе её гробового молчания не объяснить.
Я отвечаю:
«Танец повешенных» не трилогия.
Тимоти подаёт мне чашку кофе. Чертовски горячо, но я буду не я, если покажу, что обожглась.
Да ладно, Элис, оценивающе глядя на меня, цедит он. Это антиутопия. Бог любит троицуи в горе, и в радости.
К Виоле наконец-то возвращается голос, и она прерывисто произносит:
Третьей книги не будет. Мы написали вторую и заключительную часть дилогии, и вам это известно. Название выбрали соответственно«Песнь повешенных», что-то вроде лебединой песни. Персонажи теперь живут в мире, который им нравится. Там и Нейту было бы хорошо. Я понимаю, всё это звучит слегка безумно, но
Тимоти таращится на нас, как будто сейчас завопит: «Да, чокнутые мои, безумнее некуда!»
Мы хотим, чтобы у книги был счастливый конец, и в этом нет ничего ужасного, сообщаю я.
Виола благодарно улыбается.
Но хотя бы выслушайте меня! Тимоти молитвенно складывает руки. «Песнь повешенных» вышла всего два месяца назад и мгновенно завоевала международную популярность. Вы превратили антиутопию в утопию. Однако осталась одна маленькая проблемка. Он отхлёбывает кофе, нагнетая напряжение. Утопииотстой.
Прошу прощения, я не ослышалась? церемонно интересуется Виола.
С ней такое бывает, если ошарашить хорошенько. Ви как будто стареет лет на пятьдесят и разговаривает как моя бабуля.
Это общеизвестный факт, кивает Тимоти. Вы же видели вчерашнюю рецензию? К мнению «Антиутопии дейли» прислушивается слишком много читателей, и мы не можем притвориться, что ничего не заметили.