Весь бой неполный вздох человека. Последнее усилие сухого тела, рвущее его и лишающее надежды выжить. Кто даст воды здесь?
Когда выр стал рушиться на палубу, прогибая доски и хрустя сухим панцирем, сероглазый раб уже не лежал. Он, кажется, без удивления поймал пару длинных клинков, брошенных ему умирающим выром оружие нижних рук земноводного. И отправил оба иглометчикам, продолжая то же движение, мягко и стремительно. Ненадолго затих: сил едва хватило на один рывок. Потом человек стал упрямо подниматься. Собрал себя в сидячее положение, к колодкам. Выпрямил спину, осмотрелся, морщась от боли. Гримаса приобрела некоторую веселость, когда в поле зрения раба оказалась голова капитана, лежащая у борта. В навсегда застывшем взгляде читалось недоумение.
Советовали тебе, придурку: убей сразу, не играй, прошипел сероглазый. Закашлялся смехом. Но я в тебя верил до последнего.
Раб пополз к телу капитана, мучительно преодолевая сопротивление колодок, ослабевшего тела и гири. Справился, деловито позвенел ключами на связке при поясе трупа, обшарил сам пояс. Отомкнул свой ошейник. Содрал, снова сухо хохотнул. Снял запор с колодок. Жадно рванул флягу у мертвого капитана, напился. Поднял к небу бледное лицо, подмигнул полуденному солнышку.
Давно не виделись, рад.
Пообщавшись со светилом, человек уделил внимание рабам-вёсельникам. Пересчитал их одним коротким взглядом. Сел поудобнее, упираясь рукой в палубу.
Кто на этом корабле капитан, рыбье мясо?
Ты, первым сообразил пожилой темнокожий здоровяк.
В целом разумно, похвалил сероглазый. У меня есть правило. Я договариваюсь обо всем на берегу. Будем считать, сейчас и здесь у нас и есть берег: вы пока в оковах, таков ваш последний причал. Плаванье начнется, если вы станете командой. Итак, условие. На корабле я принимаю решения. Кто оспаривает их, сходит на берег там, на дальних отмелях. Или прямо здесь
Одно условие? удивился тот же здоровяк.
Тебе больше нравится договор с сургучом? хохотнул сероглазый. Одно. Не знаю, надолго ли нас связал случай. Не верю никому из вас и не прошу многого. Но предупреждаю: приняли правило значит, разделились на живых наемников, соблюдающих мой договор, и мертвых бунтарей. Еще можно выбрать третье: малую лодку. Но только сейчас.
Нас много, весело оскалил щербатый рот молодой парень в первом ряду. Ты один, и ты на труп сильно похож, как мне кажется.
Многим казалось и раньше, окончательно развеселился сероглазый. Итак, начинаем делить вас на свободных людей, вежливо именуемых брэми и прочих, кого мне лень именовать.
Тебя-то как звать? просипели из задних рядов.
Брэми капитан, можно рискнуть и сказать просто «капитан», в голосе сероглазого читалась откровенная издевка. Тебе для доноса надо поподробнее? Так не трудись, я приметный, и так сообразят Или ты не вылечился от пустого любопытства, даже столь изрядно подрастеряв зубы?
Больше вопросов не нашлось. Капитан с трудом выпрямился в свой полный рост. Пошел меж рядами, позвякивая ключами на связке и рассматривая вёсельников. Отмыкать все замки подряд он не спешил. Бесцеремонно ткнул пальцем в одного, другого, третьего.
Вы в лодку. Без обсуждения причин, просто знаю, так правильно.
Сероглазый двинулся дальше, отбраковал еще двоих. Прищурился, изучая скорчившегося под бортом барабанщика. Нашел нужный ключ и отпер замок его ошейника. Поддел мальчишку под локоть, помогая встать.
Эй, дохлый малек! Тебе разрешаю, пожалуй, не исполнять приказы, если они тебе нехороши. Должен ведь кто-то ставить меня на место, если я не прав. И говорить от имени команды тоже кто-то должен.
Вот еще, буркнул мальчишка. Вроде, отдариваешь за ту плошку с водой? Не надобно нам
Исключаю осложнения. Ты редкий тип упрямца: все равно не смолчишь, предположил капитан.
Оно да, есть такое, оживился парнишка, довольный оценкой своего нрава. И свободной шеей, и видом на море, открытым во всю ширь горизонта для того, кто имеет право выпрямиться. Так чего, расковывать всех, брэми? Не дело сортировать нас. Негоже, все хотят дышать без этой гадости на шее.
Капитан прошел по рядам, не отвечая «мальку», отомкнул ошейники тех, кому предложил выбрать лодку. Люди нехотя и молча взялись готовить похожее на скорлупку суденышко к самостоятельному плаванью. Сероглазый отомкнул еще несколько ошейников, каждый раз придирчиво щурясь, иногда задавая вроде бы безобидные вопросы: в порту жил или на дальней суше, что из выпивки больше по вкусу, сподручно ли грести? Ответы выслушивал внимательно, молча. Шел дальше, снова щурился, выбирал по одному ему ведомым признакам и не оборачивался, словно бить в спину тут некому.
Рослый темнокожий детина, который первым признал в мятежнике капитана, довольно скоро получил свободу. Он постоял чуть-чуть, озираясь и хмурясь. Принял решение и зашагал к выру, лежащему без движения. Подобрал конец длинной цепи с шипастым шаром оружие мертвых наемников. Еще один бывший раб азартно сплюнул, взялся нашаривать вторую цепь.
Я принимал решение по поводу судьбы выра, малек? вроде бы с удивлением уточнил капитан, обращаясь к младшему.
Не-а, ехидно и с радостью откликнулся тот, не переставая глядеть на движение цепи и ежиться от каждого звяка шипастых шаров, ползущих по палубе.
Славная потеха замолотить гнильца, чё ждать попусту? возмутился смуглый.
Возьми бадью и поливай панцирь с полным усердием, тихо и внятно велел капитан. Это дело и выбор твоей жизни, моряк. Или твоей смерти.
Здоровяк презрительно сплюнул и поудобнее подтянул цепь. Он чувствовал себя сильным, вооруженным и правым. Еще он полагал, что признание мятежника капитаном помогло снять ошейник, а после сразу же утратило смысл. Рядом стоял приятель, и тоже с оружием. Заросший израненный чужак при таком раскладе был заведомо слаб: он один и невооружен.
Сероглазый развернулся всем телом, неторопливо заскользил к противнику, на его губах дрогнула кривоватая улыбка. Убивать человека неприятно, если ты не выродок из тех, кому в радость чужая боль. Противно и калечить освобожденного раба, еще недавно соседа по несчастью. Но на корабле может быть только один капитан Тем более на этом, куда людские отбросы сгребли без разбора, приучив уважать силу.
Закованные рабы притихли. Южанин смотрелся крепче и интереснее, чем заросший, шатающийся мятежник: он твердо стоял на ногах, уверенно держал цепь и не молчал, смачно раззадоривая себя и советуясь с напарником. Мятежника-северянина именовал падалью на лад дальних от берега земель, а еще ручным выкормышем выров, что вовсе мерзко и оскорбительно.
Цепь звякнула злее, наматываясь на ладонь. Шар прочертил длинную полосу, начиная разбег. Рабы замерли, пригнулись, ожидая развязки и сберегая головы
Но свиста летящего шара не последовало. Смуглый неловко, как-то жалобно, охнул и мешком сполз на палубу. В тускнеющем взгляде возникло запоздалое недоумение. Откуда взялся в собственном животе нож не понять. Враг был не вооружен, враг уже выглядел побежденным. Все было предельно внятно и просто!
Сероглазый сошелся с умирающим вплотную в одно движение. Вторым спихнул тело ниже, вернув себе нож. Хищно оскалился, ожидая действий вооруженного напарника южанина, замершего в нерешительности над телом. Выбор оказался простым: цепь стекла с расслабленной руки звонкими каплями звеньев.
Бадью надобно тягать, значится, достойный брэми капитан, тупо и торопливо запричитал недавний сторонник покойного. Не извольте беспокоиться, это мы мигом. Дело ясное, мигом. Наваждение нашло, не извольте серчать, уже оно сгинуло, солнце сегодня изрядно печет.
Тебе прямиком в лодку, тихо велел капитан. Отстегнул еще два ошейника. С бадьей управятся без тебя. Да: натяните парус над выром, тень необходима немедленно. Малек! Бегом в трюм, найди белую таггу, она воняет столь мерзко, что ошибиться нельзя. Еще добудь малый костяной ларец, должен быть такой. Наверху смотри, под потолком, в особом креплении. Захвати пресной воды, две фляги. Одну людям, вторую мне.