У него был творческий кризис.
Да... задумчиво проговорил Пашка. Высоко взлетелбольно упал. О мёртвых хорошо или ничего, но зазнался наш Володя, если уж начистоту. Мы с ним последний год почти не общались, так, на семейных сборищах, когда деваться некуда. И не только со мной. Вон с Бошняком вообще разругался в пух... Хотя ты же не знаешь Бошняка...
Бошняка? Петра Викторовича?
Его самого. Значит, знаешь?
Знаю, медленно произнесла я. Недавно познакомились.
Ну вот. Он у них часто бывал, а потомкак отрезало.
А из-за чего разругались?
Да кто ж их знает. Ладно, ты куда?
Домой.
Тогда пока.
Пока, кивнула я.
Паша двинулся дальше, а я повернула к нашему дому, пребывая в состоянии глубокой задумчивости. Володя знал Петра Викторовича... А не прав ли Паша, часом? Таинственный Максов знакомец предлагал удивительное, невозможноеи, что самое поразительное, не лгал. Он действительно мог наделить человека тем, чем тот не обладал от природы, я и Максживые тому примеры. Так может, Володя и впрямь был бесталанен? И приобрёл способность играть благодаря тому, что сделал Пётр Викторович? А что он, кстати, сделал? В тех наукообразных объяснениях, которыми он описывал свою методику, я всё равно ничего не поняла, а сам процесс не запомнила. Последнее моё воспоминание в тот деньчто мы с Максом приходим в занятый его офисом дом. А потомдвухсуточный провал, и я очнулась на скамейке на Вятской улице.
Но если Пётр Викторович что-то далто, быть может, способен и отнять?
Мне стало неуютно. Сколько человек на самом деле обязаны своим успехом этому пожилому лысоватому мужчине с добродушной улыбкой? Как далеко простирается его влияние... и возможности? Володя... Да, его последний фильм и последние серии сериала, в котором он снимался, действительно выявили проблемупусть и не до такой степени, как утверждал недолюбливавший его Пашка, но игра Владимира и впрямь утратила былую лёгкость и естественность. Могло ли это быть местью?
Надо поговорить с Максом. Он, насколько я поняла, свой талант к рисованию попросту купил, но в одних ли деньгах дело... Или у меня просто паранойя разыгралась?
На звонок Макс ответил явно неохотно и был чем-то раздражён, хотя со мной говорил терпеливо. Когда я несколько сумбурно изложила ему свои подозрения, он некоторое время молчал.
Знаешь, Жень, мозгвсё-таки не грядка, чтобы можно было морковку сначала посадить, а потом выдернуть, сказал он наконец. Да и разругался Смирнов с Бошняком... когда?
Не знаю.
Да где-то через год после знакомства. Не сошлись характерами. А проблемы у Смирнова начались значительно позже. Долго Пётр Викторович ждал со своей местью. Бритва Оккама, малыш. Не нужно плодить лишних сущностей там, где их нет.
Ну, может, ты и прав.
Конечно. Так что не бойся. Никто на твои боевые искусства не покушается.
Я промолчала. Дело было не в том, что я боялась за себя. А в чём суть моей тревогия и сама объяснить бы затруднилась.
Глава 6
Накануне того дня потеплело, и наконец-то выпал снег. Да не просто слегка, а обильным снегопадом, так что кое-где у краёв газонов образовались небольшие сугробчики. Дворники увеличивали их, сгребая снег с мостовых и тротуаров, а потом улицы посыпались солью, или ещё чем-то химическим, и белой крупой, не знаю, как она называется, похожей на мелкие камешки. Химия спасала от обледенения, но оставляла белые разводы на сапогах.
Надень шубку, сказала мама. Холодно же.
То, что столбик градусника подпрыгнул вверх, её не смущало. Раз выпал снегзначит зима и холодно.
Утром папа собрался и уехал на несколько днейхотел проинспектировать большое строительство в другом регионе, за пределами даже Московской области, и ещё уладить какие-то дела с поставщиками. Перед его отъездом я опробовала новую мультиваркукаша, сваренная ею, оказалась вполне на уровнепроводила папу в поездку, а маму в ресторан, и осталась одна в квартире на целый день. Посмотрела несколько передач по телевизору, побегала по интернету, проинспектировала свою коллекцию туфель и выбралась в ближайший торговый центрне то чтобы я всерьёз собиралась что-то себе покупать, но захотелось побродить между прилавков, выпить чаю или кофе в кафе, и, может быть, что-то себе и присмотреть.
В конце концов я зависла в ювелирном павильоне. Долго облизывалась на роскошное колье, всё же оказавшееся слишком дорогим для меня, перемерила с десяток колец и примерно столько же серёг, и в конце концов приобрела изящный гарнитурсерьги и кольцо с гранатами в серебре. Очень довольная, вышла из павильонаи тут снова заметила торопливо шарахнувшуюся от меня женскую фигуру.
Да что же это такое!
Женщина нырнула за ларёк, продававший коллекционный шоколад, я, изрядно разозлившись, кинулась следом. Увидев, что я догоняю, она перешла на бег. Мы промчались через весь этаж, она свернула к эскалатору, я за ней. Ссыпавшись по движущейся лестнице, мы свернули к вращающимся дверям наружу, и тут мне удалось, сделав рывок, её догнать. И я крепко схватила её за руку, вынуждая развернуться ко мне.
Я была уже отчасти подготовлена нашей почти встречей в «Сопрано», и всё равно шок был велик. Если бы между нами поставили раму, я бы осталась в полной уверенности, что смотрюсь в зеркало. Она не просто походила на меня, мы были буквально одно лицо. И, насколько я помнила собственную внешность, никаких видимых различий не наблюдалось.
Хотя разглядывать её я смогла лишь секунду, или две. А потом она, пользуясь моим замешательством, пнула меня в колено, и когда я, охнув, схватилась за пострадавшее место, вырвала руку и стремительно выскочила на улицу.
Всё в порядке? ко мне подошёл охранник. Проснулся, что называется. Мне захотелось немедленно пнуть егочтобы понял, какое это «в порядке», когда ногу сводит от боли. Я лишь чудом не упала, и теперь боялась наступить на пострадавшую конечность, из опасения, что она подломится.
В полном, процедила я сквозь зубы. Здесь можно где-нибудь сесть?
Массажного кресла, которые ставят в некоторых торговых центрах, или хотя бы банкетки поблизости не нашлось, и мне из ближайшего торгового павильона вынесли стул. Вокруг собралась группка сочувствующих и охающих по поводу распоясавшихся хулиганов. Кто-то предложил заявить в полицию, кто-то давал советы по наложению компресса, кто-то вынес бутылку воды. Я сидела, молча растирая колено и злясь и на себя, и на них. Кудахтанье раздражало, хотя основным виновником всё же была моя собственная растерянность. Но воду я с благодарностью принялапить и правда неожиданно захотелось.
В конце концов я всё же поднялась и похромала к выходу, поблагодарив охранника и вынесшую мне стул продавщицу. На улице уже начало темнеть, хотя фонарей ещё не зажгли. Прохожие с надвинутыми капюшонами и шапками казались безликими тенями. Вот теперь я мысленно поблагодарила растапливающую снег химию. Прыгать на хромой ноге по обледеневшей мостовойэто был бы вообще атас.
Искать беглого двойника, конечно, было уже бесполезно, но я всё равно повертела головой по сторонам. Но как тут различишь? Вон та женщина через улицу, вполне может оказаться ею. Или вон та, быстро заворачивающая за угол. Я остановилась, оперлась о витрину, и ещё разок потёрла колено. Было бы идти чуть подальше, вызвала бы такси, но до моего дома тут буквально квартал. Дохромаю как-нибудь.
В спину врезался брошенный снежоксквозь шубку не больно, но чувствительно. Я стремительно обернулась. Видимо, он перелетел через неширокую мостовую, и бросить его могла как раз та женщина, вероятная кандидатка в двойники, она ещё не ушла со своего места. Мысль промелькнула стремительно, потому что в следующий миг в глазу вспыхнул на мгновение ослепивший меня красный свет. Такой бывает, если в глаз посветить лазерной указкой, которой частенько играются дети...
Или не указкой.
Додумывала я, уже лёжа на мокром асфальте. Над головой звякнуло, и на бетонную, выложенную плиткой приступку под витриной, просыпалась едва видимая в сумерках серебристая пыль. Я стремительно откатилась к краю тротуара, под защиту припаркованной машины. На толстом стекле витрины, как раз на уровне моей головы, зияло небольшое круглое отверстие, от которого расходилась густая паутина трещин.