Эй, кто там у нас в самом низу лестницы? крикнул Хет.
Я! донесся откуда-то снизу полузадушенный голос кого-то из Крыс пустыни.
Там пола еще не видно? прокричал Хет.
Даже близко не видно! жалобно проблеял разбойник.
Я бы посоветовал погасить все лишние факелы, сказала Ольга. Нужно экономить освещение. В противном случае, мы очень быстро останемся в кромешной темноте. А здесь так темно, что даже я плохо вижу.
Да, радость моя, без твоих кошачьих глаз, нам крышка! сказал Сенсей. Гасите все факелы, к чертовой матери! Хет, свети ты один!
Давайте уже, наконец, спускаться! проворчал Иннокентий Павлович. А то у меня уже конечности затекли!
Медленно шаг за шагом они начали спуск вниз по лестнице. По мере того, как спуск продолжался, а лестница все никак не кончалась, до них начинал постепенно доходить смысл происходящего. Глубина, на которую они уже спустились, была поистине чудовищной.
Хвала благословенной Нут, повелевающей небесами! воскликнул Абу. Хорошо, что вокруг темнота. Если бы мне пришлось ползти на такой высоте при дневном свете, по этой шаткой лестнице, я уже давно околел бы от страха, а то и вообще сковырнулся бы вниз!
Земля! донесся снизу радостный возглас разбойника.
Осторожно! предостерегающе крикнул Хет. Вдруг там плывун, зыбучий песок или еще что-нибудь!
Но к счастью, внизу был нормальный твердый грунт. Правда, покрыт он был толстым слоем серой, серебристой пыли, пушистой на вид. Когда все спустились вниз, было решено устроить привал. У всех от перенесенного напряжения тряслись руки и ноги. Хуже всех пришлось Иннокентию Павловичу. Как он ни старался выглядеть бодрячком, видно было, что он смертельно устал. Пришлось уложить его прямо на землю, подсунув ему под голову пару колчанов со стрелами.
Отдыхай старый! похлопал его плечу Сенсей. А мы пока сходим на разведку, посмотрим, что здесь и как.
А вдруг вы заблудитесь и потеряете дорогу обратно? тяжело дыша, спросил Иннокентий Павлович.
Здесь если даже захочешь, потеряться невозможно, ответил Сенсей. Посмотри под ноги, здесь каждый шаг, как на луне отпечатывается в пыли. Так, что можешь не переживать.
Тем временем, Хет, которому навскидку было лет на двадцать больше чем Иннокентию Павловичу, опустив факел, вниз принялся двигаться по подземелью по одному ему понятной замысловатой траектории. Он, то ускорял движение, то еле-еле плелся, иногда подолгу останавливался на месте и начинал кружить на нем, как собака, потерявшая след.
Не прошло и получаса, как далеко из темноты послышался его возбужденный голос:
Идите все сюда!
Подняв взгляд на подошедших со всех сторон товарищей по несчастью, Хетт пнул массивное металлическое кольцо, наполовину скрытое в толстом слое пыли, покрывавшей пол, и взволнованно сказал:
Я слышал легенды о существовании города Древних глубоко под пирамидами, по преданию вход в него открывается при помощи волшебного кольца.
Под слоем пыли оказалась выпуклая крышка люка, в ухо которого и было продето кольцо. Крышка была сплошь покрыта иероглифами.
Хет принялся было нажимать на диковинные символы, но вскоре отошел, досадливо покачав головой:
Здесь нет ни одного знакомого мне иероглифа, и я бессилен поднять эту крышку.
Ну-ка, отойдите в сторону! проворчал Сенсей и, взявшись обеими руками за кольцо, потянул его вверх.
Но ничего у него из этого не вышло. Недоуменно хмыкнув, Сенсей повторил попытку. Но и второй подход оказался неудачным. К нему подошел здоровенный разбойник, и они попытались вдвоем сдвинуть крышку люка с мертвой точки. Эффект был по-прежнему нулевой.
Когда они отступили в сторону, Ольга склонилась над люком и пробормотала:
Это просто дежавю какое-то! Похожие люки были в Проклятой штольне, и символы на них были точно такие же!
Пальчики ее запорхали над иероглифами, которые от легкого прикосновения начали послушно вдавливаться вовнутрь крышки. Послышался душераздирающий хруст, и крышка люка медленно откинулась в сторону. Из черной дыры неприятно потянуло какой-то едкой химией. Вглубь в темноту каменного колодца уходила металлическая лестница.
А что там было за этими люками в Проклятой штольне? настороженно спросил Иннокентий Павлович.
Ничего там не было, все проходы за ними были завалены скальной породой, ответила Ольга, настороженно заглядывая в темноту. Ну, что полезли?
Первым в люк, осторожно перебирая ногами, спустился Сенсей.
Эй, наверху! послышалось из лаза. Что встали? Спускайтесь, провереномин нет! Я стою на полу, лестница крепкая! Но воняет какой-то химической гадостью.
Спустившись по короткой вертикальной лестнице, они оказались на небольшой площадке. Факелы высветили нечто фантасмагорическое. Внизу перед ними простиралось огромное помещение. Оно было заставлено большими резервуарами, какими-то округлыми емкостями, некоторые размером с железнодорожную цистерну. Их соединяли переплетения синих труб разного диаметра. На гладких боках разноцветных резервуаров красовались огромные черные картуши с яркими иероглифами, которые не смогли прочесть ни Хетт, ни Иннокентий Павлович.
Керамика! восхищенно присвистнул Сенсей, постучав рукояткой меча по стенке одной из огромных бочек. Глазированная глина или что-то в этом роде. Вообще, все это здорово напоминает мне производственный цех.
А что в емкостях? настороженно спросил Иннокентий Павлович. И что они тут производили?
А, шут его знает! легкомысленно ответила Ольга. Пойдем и посмотрим.
С площадки, вниз вела мощная металлическая лестница с широкими ступенями. Она была сделана все из того же желтого металла, напоминавшего золото. Спустившись по лестнице вниз, они прошли вглубь помещения. Повсюду на всем лежал толстый слой пыли.
Посередине цеха на огромной площади пол отсутствовал, а вниз куда-то на страшную глубину уходила темнота. Приблизившись вплотную к решетке ограждения, Сенсей направил факел вниз и присвистнул. Всех охватило ощущение ирреальности происходящего. Они словно оказались на верхней палубе гигантского фантастического космического корабля. Это еще более усугублялось четырьмя огромными керамическими колоннами, ядовитого желтого цвета, стремительно уходящими вниз.
Здесь, грубо на глаз, может влезть, девятиэтажка, задумчиво что-то прикидывая, проговорил Иннокентий Павлович. Пойдем, посмотрим что там, на нижних этажах.
На следующем этаже они сделали неприятное открытие. И сделал его хранитель сокровищ сфинкса, Хет.
Взгляните-ка сюда! позвал он остальных.
Когда они подошли к нему, он высветил своим факелом короткую, но очень выразительную надпись, сделанную черными иероглифам на круглом боку оранжевой емкости.
Знаете, что здесь написано? нарушил затянувшуюся паузу Хет. Я не совсем уверен, потому, что этот очень древние символы, но часть из них мне знакома. Так вот, здесь написано «Черная смерть».
Это что, боевое отравляющее вещество? озадаченно спросил Сенсей.
Хет недоуменно посмотрел на него:
Мне незнакомо, произнесенное тобой понятие, но мне ясно, что внутри находится, что-то страшное. И оно может погубить всех нас!
Посмотрите лучше сюда! Ольга ткнула факелом в сторону.
Там рядком в темноту уходило около десятка аналогичных оранжевых емкостей с одной и той же нехорошей надписью.
И что теперь делать будем? спросил Сенсей, Может быть, лучше ноги в руки и по быстрому валим отсюда? Пока какая-нибудь труба от старости не протекла.
Погоди, ты! проворчал Иннокентий Павлович и, подойдя к оранжевой матрешке с пугающей надписью, постучал ее по боку костяшкой пальца. Раздался глухой звук.
Полная! задумчиво сказал он.
Перепробовав, таким образом, все подписанные емкости они обнаружили, что все они чем-то под завязку наполнены.
Получается господа хорошие, что мы напоролись на древний завод по производству какой-то страшной пакости, подвел черту Иннокентий ПавловичПричем, насколько я понял, наш заводик законсервирован и может заработать в любую минуту.
Несмотря на то, что ни Хет, ни уж тем более Крысы пустыни, ничего не поняли из разговоров друзей, они по интонации поняли, что дело дрянь. Сбившись в нестройную толпу, разбойники бряцали оружием и испуганно косились на оранжевые емкости.
А кто и на кой этот завод здесь построил? спросил Сенсей.
Пойдем, спустимся вниз и поищем ответ там. А заодно и ход, ведущий в подземный город Древних, о котором говорил Хет, предложил Иннокентий Павлович. Насколько я понял, все это создали именно они. Томиноферыдревние Ужасные Хозяева человечества.
Глава 18
Россия, окрестности Ежовска, Чертов остров, 1889 г., где-то вне времени и пространства.
Веревий ждал вот уже битый час, а скарабея все не было. Чертов жук куда-то запропастился! За это время Веревий успел так замерзнуть, что у него зуб на зуб не попадал от холода. Вдобавок ко всему сильно болел порез на ноге. Хорошо хоть, кровотечение прекратилось почти полностью.
Но если этот черный таракан не появится в ближайшее время, то Веревий может околеть очень даже запросто. Лесные зверушки растащат его косточки, и никто никогда не узнает где могилка его. Осознание того, что это может произойти с ним на самом деле, странным образом неприятно поразило его. Более того, не на шутку напугало. Стоило весь этот огород городить для того, чтобы так бездарно и запросто загнуться на этом богом забытом острове.
Если уж брать по большому счету, то Константин Петрович, голову свою положил для того, чтобы он, Веревий остался жив. А ведь большой столичный человек, при деньгах и со связями. И что он, и кто он, и где он сейчас? Точно также как и Григорий с Тихоном, тоже. Все трое сгинули, а он до сих пор все еще жив! И не может же он после всего этого так по-глупому окочуриться!
Но, в конце концов, скарабей все-таки явился. Его появление было весьма эффектным. Гигантское насекомое фактически вылезло из дуба и шумно плюхнулось на поляну. Но так как Веревий сидел сбоку, он видел, что жук вылез прямо из воздуха, всего в нескольких сантиметрах от ствола дерева. То место, откуда он вывалился, явственно напомнило Веревию огромный речной водоворот, один из тех, в которых исчезли три его недавних компаньона. Только здесь завихрение и бурление было не в воде, а в воздухе.
Скарабей сразу же, как только очутился на земле, тотчас набросился на то место, в которое Веревий вылил содержимое своего золотого флакона. За считанные секунды он выел большущую яму в земле и теперь утирал свои страшные кривые жвала, шипастыми лапами. Веревий застыл, ни жив, ни мертв. Он даже перестал дышать, когда ему показалось, что жук пристально смотрит на него. Повозив по сторонам колючей щеткой усов, скарабей видимо пришел к неутешительному выводу, что больше жучьего сока здесь нет. Так как делать на Чертовом острове ему было больше нечего, он прямо с того места где был, начал вгрызаться в воздух.
Веревий даже привстал с земли, совсем позабыв об осторожности. Зрелище того, как огромный черный жук постепенно исчезает в никуда и превращается при этом в невидимку, целиком захватило его. Причем настолько, что он чуть было, не прозевал тот момент, когда уже было пора следовать за скарабеем. Однако, Веревий успел всего за несколько мгновений до того, как прозрачная натечная масса воздуха стала густеть с краев невидимого тоннеля и смыкаться к центру. Своим видом сгущенный воздух напомнил ему прозрачный кисель, который не успели окрасить вареньем. Постепенно по мере того, как он уплотнялся, его масса становился все более плотной и непрозрачной.
Веревий опомнился лишь тогда когда этот кисель, приблизившись к нему на опасно близкое расстояние вдруг чуть было не схватил его за ногу. Отскочив от него назад, он стремглав пополз на четвереньках в сторону чернеющей впереди огромной туши скарабея. Насекомое, набрав приличную скорость, целеустремленно двигалось по одному ему известному курсу. Веревий едва поспевал за ним. В результате этой гонки, через непродолжительное время он совершенно согрелся, и озноб перестал сотрясать его тело. Если часом раньше на Чертовом острове он чуть было не замерз насмерть, то здесь в тоннеле через некоторое время с него уже сошло семь потов.
Веревий разинув рот, глядел на окружавшее его со всех сторон сказочное великолепие. Бирюзовый коридор, освещаемый время от времени фиолетовыми сполохами завораживал своей неземной красотой. Веревий видел как-то раз в лавке у ювелира Гольбейна огромную брошь, сделанную из александрита. Великолепно ограненный камень, в ней, имея своим основным цветом сине-зеленый, переливался местами малиновыми, а местами фиолетовыми сполохами. Теперь у Веревия было ощущение, что он ползет вслед за жуком сквозь огромный кристалл этого диковинного драгоценного камня.
Но вскоре ему наскучило восхищаться окружающими красотами, и он стал размышлять о превратностях своей купеческой жизни. Будучи прожженным прагматиком, что было вовсе неудивительно при его профессии, Веревий не мог долго концентрироваться на абстрактных идеях. Он предпочитал конкретику, то, что можно было потрогать руками, попробовать на вкус, поглядеть на цвет. Тем он и был силен. Но после знакомства с Карлом, он к своему большому удивлению узнал, что не все в этом мире можно измерить сантиметрами и взвесить килограммами.
Они вели с Крейцером долгие разговоры по душам и полученные от него сведения Веревий жадно, словно губка впитывал. Тем не менее, он так никогда до конца и не понимал этого восторженного немца, готового загореться какой-нибудь очередной гениальной идеей и для ее осуществления бросив все отправиться в путешествие чуть ли не на край земли. Потом когда они сошлись достаточно близко и подружились, ему приходилось не раз, и не два, осаживать Карла, когда того заносило в очередной раз. Если бы не Веревий со своим прагматическим взглядом на жизнь они оказались бы в остроге как минимум на полгода раньше. Где сейчас Карл, как он? Выведет ли его жук туда же куда исхитрился сбежать смышленый немец?
От Карла Вервий почерпнул еще одно весьма пришедшееся ему по душе качество. Если и до знакомства с ним Веревий бывал достаточно крут в отношении с подневольными ему людьми, то после общения с немцем он стал патологически жесток. Более того, он начал испытывать некое болезненное удовольствие, заставляя людей страдать. Если ему не удавалось довести до слез своих домашних или он не устраивал мордобой паре тройке своих рабочих, то считал что день прошел впустую.
Огромная заслуга Карла была в том, что он объяснил ему, что вовсе незачем жалеть слабых и ущербных людишек. Они были созданы такими единственно для того, чтобы такие сильные люди, как Карл и Веревий могли пользоваться ими. Волку же не приходит в голову жалеть овцу, которую он задрал, чтобы прокормить себя. Или, скажем, лисица, забравшаяся в курятник, менее всего будет озабочена самочувствием и психическим состоянием кур. Так и люди, одни изначально созданы охотниками, а другие добычей. Поэтому, по словам Карла, выходило, что растрачивать свою энергию на сантименты и прочую слабохарактерную чушь, дело глупое, если не сказать вредное. Особенно, если перед тобой стоит грандиозная цель.