В следующий момент Карл почувствовал, что его с силой швырнуло на что-то твердое и гладкое. Первое, что бросилось ему в глаза, в момент приземленияэто целый лес огромных скругленных колонн песчаного цвета. Перекувыркнувшись несколько раз он, наконец, остановился. Когда его голова перестала кружиться, после показавшихся ему бесконечными кувырков он поднял взгляд и обомлел.
Он находился в центральном зале какого-то огромного храма. Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь скрежетом и царапаньем бронированного брюха гигантского скарабея по каменным плитам зала. Далеко впереди него виднелся светлый прямоугольник, посредине которого завис раскаленный солнечный диск. По обе стороны коридора стояли огромные колонны поддерживающий высокий потолок, тонувший во мраке циклопического сооружения. Навершия колонн представляли собой соцветия лотоса. Вспышка озарила мозг Карла, он понял, что оказался в Египте! Это вселило в него заряд оптимизма, по крайней мере, здесь русские полицейские вряд ли до него не доберутся.
Внезапно Карл ощутил на себе, чей-то пристальный взгляд. Следом за этим пришло ощущение, что за ним напряженно с нескрываемым изумлением смотрят десятки, сотни глаз. Сделав над собой нечеловеческое усилие, скрипнув зубами от острой боли в раненной ноге, он поднялся с колен и распрямился. Держа гордо поднятую голову вслед уползающему в открытую дверь храма скарабею, он скосил глаза сначала влево, потом вправо. Карл почувствовал себя крайне неуютно. По обе стороны от него, стройными рядами, стояло множество мужчин одетых в одинаково белые одежды. Головы их были гладко обриты.
Множество блестящих глаз было устремлено на него, в них застыл ужас, смешанный с восхищением и обожанием. Поняв, что его никто не собирается убивать или арестовывать, по крайней мере, в ближайшие несколько минут Карл почувствовал себя значительно лучше. Любопытно, в каком египетском храме и по сей день проходят подобные широкомасштабные богослужения? По крайней мере, во время его путешествия по Египту он ни разу ни о чем подобном не слышал. Внезапно ужас объял его душу, ибо он понял, где оказался. Карл не ошибся, он действительно оказался в Египте, но этот Египет был древним.
Люди, собравшиеся в храме, по всей видимости, были жрецами. Они продолжали внимательно наблюдать за Карлом, ловя каждое его движение, каждый взгляд. Пауза затянулась до неприличия долго. Карл почему-то вспомнил, раз виденную им в театре сцену, когда артистов за плохую игру освистали и забросали с галерки, нарочно принесенными для этой цели, яйцами. Еще немного и его самого, словно плохого артиста, не оправдавшего надежд почтенной публики, освищут. Только вот, если он действительно оказался в древнем Египте, никто не будет его забрасывать яйцами. Его просто напросто четвертуют, скормят крокодилам, затопчут слонами, заживо сделают из него мумию и так далее и тому подобное. Все зависит от того, что именно на сегодняшний день у них является гвоздем сезона?
Карл шкурой чувствовал, что нужно было что-то делать. Проблема заключалась в том, что он не знал что именно. Попытаться заговорить с древними жрецами была не самая удачная мысль, пришедшая в его голову. Вряд ли они были знакомы с английским языком конца девятнадцатого века, не говоря уж об остальных шести языках, которыми он довольно сносно владел. Когда тишина заполнившая храм сгустилась до откровенно угрожающей, положение неожиданно спас скарабей. Привстав на голенастые задние лапы, он принялся вползать в создаваемый им временной тоннель, постепенно исчезая в нем. Со стороны это выглядело так, словно он исчезает в восходящем солнце, заползая в огромный сияющий диск. По залу пронесся вздох восхищения, и жрецы все как один пали ниц.
Пользуясь образовавшейся паузой Карл, резко обернулся назад. Позади него, как он и предполагал, стояла гигантская статуя человека с головой овна. Он напряг память, кажется, это было верховное божество египтян и звали его Амон. Но это лишь в каком-то определенном периоде, в другое время были совсем другие верховные божества. На том месте, где перед Амоном, должен был стоять огромный алтарь, теперь была лишь бесформенная груда битого камня. Карл восхищенно присвистнул. Скарабей умудрился влезть в пространство храма, по какой-то странной прихоти выбрав место сразу перед ногами колоссальной статуи Амона и за алтарем. Амон, оказавшийся, у жука за спиной уцелел, но оказавшийся у него на пути каменный алтарь был безжалостно разрушен до основания.
Карл покрутил носом, получалось, что скарабей, появившись из ниоткуда разрушив алтарь, тем самым, фактически принял дары полагающиеся Амону. Как там его звали Хепри, кажется? Он неожиданно вспомнил, что и Амон и жукоголовый Хепри оба являлись воплощением одного и того же символа. И символ этот был солнце. То есть жук приняв дары потащил их на солнце для того чтобы передать Амону? Гениально! А вслед за скарабеем в храме возник собственной персоной онКарл! Как любил повторять друг Веревийпрошу любить и жаловать!
Внезапно взгляд до крайности возбужденного Карла упал на то место коридора, по которому уползал жук. Только сейчас он понял, что во всем этом храмовом действе было не так. По центру храма во всех религиях неизменно помещаются верховные жрецы или первосвященники, по обе стороны от них стоят те священники, что рангом поменьше. Так куда же они все подевались?
Карла прошиб холодный пот, когда он понял, куда делись верховные жрецы. Скарабей, возникший фактически из алтаря, двигаясь к выходу из храма, проложил просеку в толпе жрецов. Вся верхушка жреческого сословия ныне была словно кровавый паштет намазана на шершавые каменные плиты храма. Те же, кто уцелели в результате этого «чудесного» явления Хепри были рядовыми молодыми жрецами. По мере того как Карл вникал в ситуацию он начинал понимать, что карта легла для него в высшей степени удачно. Если грамотно разыграть эту партию, то он сможет достичь здесь в Египте таких высот каких никогда не смог бы достичь у себя на родине и в свое время.
Тем временем, скарабей окончательно исчез во временном тоннеле. Солнце, продолжая свой бег по небу, сдвинулось в сторону и теперь все выглядело, таким образом, словно скарабей влез на солнце и начал толкать его с удвоенной энергией. Коленопреклоненные жрецы начали поднимать головы и нетерпеливо оборачиваться на Карла, стоящего перед разрушенным алтарем Амона. В их глазах читался вопросдолго нам еще здесь на коленях стоять, может быть, уже можно подняться?
Карл собираясь с духом, пробормотал себе под нос:
Вот не думал, не гадал, что стану на старости лет продолжателем дела Сен-Жермена и графа Калиостро! А, как говаривал, Веревий, была, не была!
После этого, он очертя голову, как в темный омут с головой бросился исполнять то первое, что с самого начала, пришло ему на ум. Воздев руки вверх он, опустив голос до самых низких своих регистров, принялся читать, вернее, реветь приходящие ему на ум строфы из «Потерянного Рая» Мильтона. Невпопад всплывающие в его голове строфы он умудрялся облекать в форму боговдохновенного гимна посвященного Амону. Его божественное имя он упорно вставлял в конце каждой строфы, акцентируя его голосом.
В результате получилась достаточно внушительная тарабарщина, произносимая на непонятном для египтян, по всей видимости, ангельском или божественном языке. К своему огромному удивлению, Карл обнаружил, что жрецы пытаются повторять вслед за ним текст поэмы. Желая сделать своей новоприобретенной пастве приятное он стал выговаривать слова более тщательно и медленно. Результат не заставил себя ждать. Вскоре под циклопическими сводами храма уже звучала, усиленная великолепной акустикой, поэма английского поэта, распеваемая сотней луженых глоток, принадлежащих древнеегипетским жрецам.
Глава 27
Древний Египет, Мемфис, храм Амона
Велев отнести избитого Некра в некое подобие лазарета бывшего при храме, старый жрец сразу же направился в покои верховного жреца Амона Баксути. Пройдя через длинную анфиладу комнат и залов жрец оказался в своего рода приемной, где ждали аудиенции просители. Приблизившись к молодому служителю, исполнявшему роль секретаря при Баксути, жрец шепотом сообщил ему о том, что у него есть сообщение чрезвычайной важности для верховного жреца. Поняв по его возбужденному лицу, что дело действительно не терпит отлагательства, храмовый служка исчез за массивными дверями из ливанского кедра, возле которых стояли двое храмовых стражника с обнаженными боевыми секирами.
Остальные бывшие в «приемной» посетители замолчали и все как один неприязненно уставились на жреца. Вместо того чтобы терпеливо ждать своей очереди этот старый и наглый дурак используя свои связи, норовил пролезть без очереди на прием к верховному.
Служка вскоре вышел из покоев, и почтительно приоткрыв дверь перед старым жрецом, кивнул ему, давая тем самым знать, что его ожидают. По «приемной» пронесся вздох разочарования, который издали все остальные просители, понадеявшиеся, что старому жрецу будет отказано в приеме.
Едва за старым жрецом закрылась дверь, как навстречу ему, невзирая на свой высокий ранг, поспешил сам Баксути, Это растрогало старого жреца до глубины души. Низко склонив бритую голову, он неловко поправил висевшую на шею золотую цепь с медальоном в форме бараньей головы, на фоне солнечного диска. Баксути обнял старика, которому был обязан многим, если не всем.
Когда около десяти лет тому назад он прибыл в Мемфис, он не знал ни египетского языка, ни местных обычаев, и по большому счету не знал вообще ничего. Это потом уже его стали называть Баксути. А до этого имя ему было Посланник Скарабея. Старый жрец, который тогда был еще не таким старым, терпеливо учил его всему, что знал сам и не только этому. Всю премудрость египетской науки он умудрился преподать своему уже немолодому ученику. И надо отдать ему должное, он оказался очень способным учеником, которого тогда звали Карл Крейцер.
Не желая подвергать его неоправданному риску, коллегия жрецов решила раньше времени не афишировать все связанное с необычным появлением Посланника Скарабея на празднествах в храме Амона. Если бы эти шокирующие подробности стали известны простому люду, они возвели бы Посланника Скарабея в ранг божества и начали бы поклоняться ему и приносить жертвы. Это означало бы рождение нового религиозного культа по своей популярности намного превосходившего популярность божьего помазанника фараона. Можно было не сомневаться, что такой деспот как Сети Второй, не потерпел бы существования у себя под боком столь могущественного и опасного конкурента.
Постепенно и исподволь Карл получивший имя Баксути был рукоположен в сан жреца низшего ранга. Потом он двигался дальше вверх по иерархической лестнице, вплоть до ее самой высшей ступениверховного жреца храма Амона. Причина, по которой мудрые жрецы столько времени нянчились с этим нескладным бледным, словно мертвец, чужеземцем была, заключена в целой цепи совпадений.
Существование чудовищных скарабеев, конечно же, не было для жрецов высокой степени посвящения секретом. Их использование и всякие попытки манипулирования ими было под негласным запретом. Чем именно это было вызвано неизвестно, но по слухам, любые даже незначительные ошибки при контакте с Черными Чудовищами могли иметь далеко идущие последствия. Вплоть до того, что само существование людей могло быть поставлено под угрозу. Именно поэтому все, что касалось гигантских насекомых, было объявлено табу.
К тому времени, когда Карл в буквальном смысле слова, свалился на головы жрецов в храме Амона, расклад сил в Египте был не в пользу служителей этого древнего, всеми уважаемого культа. После смерти своей любимой жены Нефертау фараона Сети словно подменили. Он стал вспыльчив и груб, даже с жрецами Амона. Возможно, в этом была виновата гордыня, ослепившая его и позволившая ему забыть, кто привел его к власти? Во все времена считалось верхом глупости мочиться в колодец, из которого пьешь. А именно этим и занимался в последние годы Сети Второй, сначала осторожно, а потом и в открытую лишая жрецов Амона их исконных вековых привилегий.
Если жрецы хотели прекратить дальнейшее уничтожение святынь и понижение своего статуса, ниже сороконожек и мокриц, обитающих под камнями, им нужно было срочно принимать жесткие решения. И вот в этот-то момент и появился Карл, то есть Баксути. От него явственно веяло нездешней силой и жутким ощущением угрозы. При должном воспитании из него мог получиться неплохой лидер, который смог бы возглавить оппозиционные силы, для того чтобы перешибить змеиный хребет Сети Второго.
Мудрые святые отцы предусмотрели абсолютно все. В случае успеха Баксути отводилась роль послушной марионетки в их руках. Если же их питомцу вдруг вздумалось бы показывать строптивый норов, он бы в одночасье скончался от скоротечной лихорадки, вызванной в высшей степени деликатным ядом, привезенным из Нубии. На тот случай если заговор против Сети был бы раскрыт, во всех смертных грехах был бы обвинен Баксути, а вся остальная жреческая братия была бы не причем. Конечно же пришлось бы пожертвовать определенным количеством низших жрецов, для того чтобы утолить праведный гнев фараона. Но это мало кого волновало и уж тем более не могло остановить их.
С чем пожаловал, мой отец? вежливо приветствовал Баксути старика.
Мой, повелитель, начал тот. Мудрость Амона сегодня затмила горизонт и он поверг к моим стопам, того кто может принести большую пользу в нашем святом деле.
Говори же! горя нетерпением воскликнул Баксути.
Сегодня, я волею Амона, спас от неминуемой смерти Некра.
Это имя ничего мне не говорит, нетерпеливо перебил старика верховный жрец. Поясни свою мысль.
Некра личный враг Сети, которого он числит за первым номером, немного поразмыслив, старик добавил, Точно так же, как и для Некра Сети является злейшим врагом. Если вложить ему в руки кинжал и направить его, словно стрелу на ненавистного нам фараона, он поразит его в самое сердце. Надо лишь будет спустить стрелу в нужное время и в нужном месте.
Твои слова ласкают мой слух, отец, криво ухмыльнулся Карл. Я хочу посмотреть на этого человека, причем, сегодня же!
И такая встреча состоялась. Поздно ночью в отведенную для Некра келью, явился сам Баксути в сопровождении лишь одного храмового стражника. Оставив телохранителя за дверью, Баксути сел на имевшуюся в келье лавку. Некра, которого заранее предупредили о визите верховного жреца, сделал неловкую попытку подняться с лежака. Лицо его тут же перекосила гримаса боли, сломанные ребра давали о себе знать.
Не нужно вставать, милостиво разрешил Баксути. Ты знаешь, кто я?
Некра кивнул головой, которая словно у мумии была забинтована полосами чистой льняной ткани.