Почему? Почему? Почему? Почему? повторяла она без остановки.
Выбившись из сил, девушка вновь легла на траву и теперь уже спокойно стала рассматривать теряющий резкость след самолета. Солнце начало цепляться за верхушки деревьев, и на поляну выползли тени, когда она всхлипнув, поднялась, взяла корзинку с какими-то травами и пошла по едва приметной тропинке. Через хороших полчаса тропинка превратилась в довольно утоптанную дорожку, и незнакомка надела на свою русую голову серый капюшон монашеской рясы. Она прибавила шагунадо было торопиться.
Из скита отшельника раздавался неразборчивый разговор. Сегодня с утра к нему приехал какой-то важный монах. И не только он. Вон там, у пещеры, уже толкутся какие-то люди. Много их стало в последнее время. А ведь зимой было так тихо и спокойно! Зимой? Девушка остановилась, пытаясь поймать мелькнувшую мысль. Зима. Не здесь зима. Какие-то санки, горка, лошадь выдыхает пар Горячая печь Киса Анфиса При этом воспоминании она улыбнулась и пошла дальшев свою маленькую пещерку. Откинула капюшон, развесила сушиться травы, села на койку. Опять задумалась, наморщив светлый юный лобик. Скоро взойдет луна. И опять придут люди. И они с отцом Георгием снова будут лечить их. Почему они все время болеют?
В это время отшельник Георгий, закончив беседу, предложил гостю пойти с ним. Проходя мимо девичьей обители, он ласково позвал:
Дитя мое, пора.
Девушка, вздохнув, оторвалась от своих обрывочных мыслей и, вновь накинув капюшон, закуталась в темный плащ и вышла.
У пещеры их уже ждали. Человек пятнадцать с детьми на руках, с подростками, со скрюченными или искалеченными родственниками.
Сегодня вы, вы, вы и вы. Как договаривались, обратился к ним отшельник.
А святой отец, а мы?
Ночь коротка, а случаи тяжелые. Долгой молитвы требуют.
Но мы приехали аж
Все здесь не местные. Вот они, кивнул Георгий на отобранных, уже ждут неделю, подождете и вы.
Но вы не отказываете?
Я никому не отказываю. Езжайте, устраивайтесь и молитесь, чтобы вам не отказал Господь в милости своей.
Святой отец, но мой ребенок Я боюсь, что
Оставайтесь. И заходите уже. Прямо сейчас. Остальные можете подождать вон на той полянке. Там и скамьи, и костер скоро разведут. А лучшевон, в часовенке молитесь.
Дитя мое, сегодня с нами побудет отец Арсений. Он приехал издалека подивиться чудесам, которые Господь являет в этой пещере, сказал отец Георгий, обращаясь уже к девушке.
Фигура в капюшоне молча поклонилась.
Теперь пора. Что у него, сестра моя? обратился отшельник к матери ребенка лет восьми, лежащего на сколоченной деревянной кровати.
Врачи говорят врачи говорят разрыдалась мать, из суеверного страха не решаясь назвать болезнь ее именем.
Хорошо, сестра моя. Не надо. Становись вот здесь на колени и молись! Умеешь хоть?
Выучила. Специально выучила.
Это похвально. Только молись с душой и Бог услышит.
Отшельник подошел к кровати, наклонился к ребенку. Подозвав закутанную в плащ девушку, покропил ребенка водой из какого-то странного сосуда, затем воздел над ним руки, а ассистентка прикоснулась своими ладошками к широким кистям отшельника. Вскоре над ребенком появилось сияние, лучи которого исходили от рук целителя. Закрыв глаза, он молился. Видимо, молилась и закутанная фигурабыл слышен тоненький шепот. Сияние разгоралось все ярче, молитвы становились все истовее. Мать больного ребенка прервала молитву и со страхом посмотрела на эту странную пару. И в этот же момент ассистентка начала медленно оседать. Погасли и удивительные лучи.
Ты зря прервала молитву, сурово обратился отшельник к все еще стоявшей на коленях женщине. Но Господь милостив. Твоему сыну теперь ничего не грозит, завтра он будет совершенно здоровеньким. Бога благодари, не меня! оторвал он руку от губ разрыдавшейся женщины. Иди с миром! А следующий пусть заходит через четверть часа.
Когда женщина унесла ребенка, брат Георгий отвел полубесчувственную девушку к стене пещеры, уложил на низенькую кроватку и завозился с чем-то в темноте. Затем скрипнули петли, и откуда-то сверху полился лунный свет.
Ну вот, видел? обратился отшельник к отцу Арсению. Но тот молчал, разглядывая открывшееся личико.
Совсем молодая, закончил он свои наблюдения. И ты уверен, что этот ребенок
Да, она его исцелит. Можно было бы и сегодня. Она сейчас придет в себя. Но не будет той торжественности.
И действительно, очень скоро целительница пришла в себя. Арсений увидел вдруг, как холодным голубым льдом блеснули ее глаза, и почему-то вздрогнул. Но лед сразу растаял. А может, он вообще почудился священнику.
Ой, вы извините, что я Но у меня всегда так, когда им больно. И когда надо все делать быстро. Но я сейчас, я уже она, все еще пошатываясь, села и повернула к лунному свету лицо с широко раскрытыми глазами.
А затем Затем все повторилось. И еще раз. И еще. И еще. Когда же в пещеру начала пробиваться предрассветная прохлада, Георгий и его ассистентка уже закончили удивительное исцеление ожогов обварившейся кипятком женщины.
Иди и молись Господу нашему! устало напутствовал чудотворец последнюю на сегодня исцеленную.
Все на сегодня, братья и сестры! зашел в часовню отшельник. С остальными, как условились и как Бог даст.
Исцеленные не спешили ночью пробираться через лесбыли тут же, молились. И дожидавшиеся своего часа больные, видевшие их преображение, встретили слова Григория почтительным молчанием.
После ухода паломников, отшельник отнес спящую девушку в ее обитель, затем вместе с отцом Арсением пристроился на длинной скамейке у догорающего костра.
Ты все видел, начал он.
Да, все видел и понял, жестко ответил священник. Эти фокусы с рукавами
Я ничего перед тобой и не собирался скрывать. Конечно, это она, бедное дитя. И эта сила, и это сияние, и эти исцелениявсе от нее.
Тогда зачем же?!!
Во славу Господа нашего и Церкви нашей. Ибо чудеса сии узрев, укрепятся их видевшие в вере
Не надо, брат. Ты скажи лучше, откуда она такая и не дьявольское ли это искушение?
Откудане знаю. Зимой это было. Если помнишь, лютые морозы стояли в январе. А у меня, как на грех, зуб прихватило. Стою здесь, молитву отправляю. Не отпускает. Вдруг чувствуюкоснулся меня кто-то. Смотрюдева младая, обнаженная. Да что тамголая совсем. Хотел было вскочить, искушение крестным знамением отогнать. Только чувствуюболи зубной уж и нет. А она так по-доброму: «Все-все-все, уже не болит и болеть не будет». Ну, встал я, накинул на нее от искушения дьявольского одежу кое-какую.
Кто такова, говорю, откуда и куда путь держишь?
Не знаю, говорит. Не помню.
Отвел я ее к себе в пещеру. Поесть дал. Чуть поклевала. Потом прямо за столом и уснула. Уложил ее на свою кровать, сам в часовне ночь в молитве коротал. Потом как-то попробовал языком дупло в зубеа его то нет! Задумался я крепко, потом решил проверить, она это или святость места, или икона чудотворная появилась. Не знаю, ведомо тебе или нет, чем я, грешный, в миру занимался? Но остался у меня плохо сросшийся перелом. И охромел я, и на холод боль приходила мучительная.
Да, знаю, но теперь ты не хромаешь.
Она, птаха Божья. За одну ночь. Она всегда ночью. Сначала руки начинают светиться, потом, когда очень трудно, вся светится. Когда силенки кончаются, идет к лунному свету. Наберется от него сили опять.
Ох, чую, не от Бога это, вздохнул Арсений. И свет этот лунный
Она и от солнечного, поторопился развеять его сомнения отшельник. Встанет и смотрит открытыми глазами, не отрываясь. Посты держит. Даже Великий. Ну вот, продолжил он свой рассказ. Потом богомолка пришла. Откуда-то издали. Вымаливала здоровья своему сыну. У тогопадучая страшная. При мне и забился. Я к нему. И она к нему. В общем, изгнала из него всех бесов. Или усмирилане знаю Но так, аккуратно, по-доброму, без всех этих
Брат Георгий, не увлекайся. Излечила эпилептикада и весь сказ.
Если «весь сказ», отец Арсений, обиделся отшельник, то излечила она с того времени не меньше сотни и больных, и искалеченных. И среди нихзнаешь кого?
Знаю. Ты мне прямо скажи, весь этот балаган непотребный для чего развел? Зачем себе чудеса исцеления присвоил?