- Сейчас бы еще трубочку закурить... - мечтательно произнёс рыбак.
Силикус щёлкнул пальцами. Рыбак хмыкнул. Воздух наполнился терпким ароматом табака. Человек и бог, словно добрые друзья, наслаждались теплотой и нежностью волшебной ночи.
- Чувствую в глубине твоей души давнишнюю рану, друг мой, - произнёс Силикус. - Пускай твоя боль хоть и притупилась, исцелённая временем, но всё же не угасла до конца.
- От богов ничего не скроешь, - вздохнул старик. - Моя боль всегда со мной. Дочка, умница, любимица, единственная кровинушка, покинула меня в одночасье, сделав несчастным до конца моих дней. Нет тяжелее испытания для родителя, чем пережить своё чадо.
- Как её звали?
- Адемона, - еще грустнее отозвался человек, но в голосе проскользнула теплота. - Красивая была... смышлёная... но главное - добрая. Всех вокруг любила, ни с кем в деревне не ссорилась, в людей верила! И меня верить учила...
- Что отняло её у тебя?
- Не что, а кто, - голос рыбака посуровел, в нём зазвучал металл и мрак. - Один мерзавец по имени Вотелло, ревнивый выродок, сын деревенского старосты. Любил он её, как говорил, больше жизни, свататься приходил, руки просил, осыпал дарами и благами. Хотел бы я выдать дочь за него, да не мог заставить, не мог видеть печаль в её глазах, ибо знал, что любит она другого. Отказал я Вотелло, повздорили мы с ним. Грозился он, что мы пожалеем, ну а я дурак старый, не поверил его словам. И спустя несколько дней, когда Вотелло узнал, кому именно принадлежит сердце Адемоны, он нашёл влюблённых бедняжек и убил обоих.
- Ты простил его?
- Я кто, по-твоему, агнец всепрощающий? Аль, быть может, еще и левую щёку ему надо было подставить? Око за око, зуб за зуб. Он отнял у меня дочь. Я отнял у него жизнь. А прах скормил морю, как завещали поступать с врагами старики. Пришли потом мужики старосты меня карать, да им деревенские не позволили, встали за меня стеной люди, сказали, что Вотелло заслужил свою участь. Вот и оставили меня в покое. С тех пор живу на отшибе, в деревню редко хожу, только за самым необходимым. Осуждаешь меня, бог?
- Ничуть, - ответил Силикус. - Осмысленно свершивший убийство, прощения не заслуживает. Всему есть цена, каждый обязан платить. Вотелло уплатил её сполна. Но также стоит помнить, что выносящий приговор палач, взымая плату, в ответ платит частью своей души.
Старик лишь горько хмыкнул, да зашипел трубочкой, в которой прогорали табачные листочки.
- Жаль мне мою Адемону, - всплакнул, наконец, рыбак. - Каждый день думаю о ней. А как тоскую - словами не описать... Страшная доля выпала мне, терзающая словно крючья, тяжёлая, что каменное надгробие! Только из-за заветов старцев, воспрещающих накладывание рук на себя, до сих пор я не бросился в пучину морскую.
- И это тоже правильно, - согласился Силикус. - Человек, как и железо, испытаниями закаляется. Ну а мир... сложная конструкция. Тысячи судеб переплетены великой паутиной фатума, у каждой жизни своё предназначение. Однако тот, кто самовольно обрывает собственную нить, вносит Хаос в устройство мироздания, не достигнув той цели, для которой был рождён.
- Но как быть, бог? Как вынести душевную муку? Где сыскать лекарство от боли?
- Не могу ответить. Это не в моей власти.
- А в чьей? Вы же всевышние! Вы творцы, созидатели и бессмертные мудрецы! Скажи мне: неужели никто из вашей братии не способен хотя бы на краткий миг озарить светом измученное сердце старика? Я бы всё отдал, за то, чтобы увидеть мою Адемону еще разочек. Хотя бы одним глазком взглянуть на родное сердцу личико...
- Душа смертного, после прощания с бренным телом, отправляется к Хранителям Врат, кои находятся меж мирами живых и мёртвых. Зовутся они Руками Смерти. После суда именно Руки распределяют души по присуждённым им Пределам.
- И что? - всхлипнул рыбак. - Неужели их никак не умаслить? Хотя бы на мгновение повидать родное личико...
- Мёртвых к жизни не вернуть, таковы заветы Старших. О подобном просил бы лишь безумец, - вздохнул плут, однако, хихикнув, тут же добавил: - Правда, сдаётся мне, я знаю одного такого, кто мог бы рискнуть!
Старик резво сел, взглянул на бога глазами полными надежд.
- Правда? И где же его найти? Как звать чудака, что осмелится просить Великих Хранителей за простого смертного?
- Не надо его звать, он сам тебя уже нашёл, - лучезарно улыбнулся бог плутовства. - А имя ему - Силикус.
VI
Потолок Торхсяльва усеивали каскады чёрных, сверкающих яркими вспышками молний, туч. Грохотал гром, мрачная тень накрыла тронный зал.
- Лотар.
- Да?
- Подойди. Ближе. Да не чурайся ты так, не уничтожу я тебя! По крайней мере сейчас же...
Вестник Бури, стараясь держаться гордо и прямо, осторожно подошёл к трону. Дарон, как всегда величественный и грозный, восседая на Троне Бурь и держа в правой руке упёртый в пол годендаг Асагрун, левой рукой рассеяно поглаживал белоснежную бороду. Голубые, как утреннее небо глаза смотрели сквозь Лотара. Мысли деда сейчас находились далеко отсюда.
- Ты звал меня?
- Звал, - ответил Дарон, наконец, с трудом обращаясь к старшему внуку. - От твоего брата всё еще нет вестей?
Лотар поджал губы и нерешительно воззрился на предка.
- Нет, - со вздохом ответил он. - Последний раз его видели в Ульдерхарнде, в гостях у...
- Знаю, знаю, - небрежно махнул рукой Дарон и нахмурился. - У титана титанов Огимона. Глупец повёлся на шуточки Силикуса и уничтожил две Первогоры из трёх. Вот же, дуралей медноголовый!
- Да, но вместе с тем, он избавил мир от вувуканов! - с жаром возразил Лотар. - Это гнусное племя испокон веков изничтожало семиров - твой народ! Огимон, можно сказать, оказал нам услугу...
- Услугу? - буркнул Дарон. - Ты, Лотар, такой же глупец, как и Огимон, если не глупее. Услугу, говорит он! Мой народ - стадо баранов, которые бодаются в широком поле, ибо чудится им, что тесно в мире становится. Однако не понимают семиры, что мир огромен, а места в нём на всех хватит, с лихвой... А сколько еще других, не менее глупых людских народов, населяют Валластос? Людям, что южным, что северным, что западным и восточным, нужен общий враг, потому, как только его нет, они тут же принимаются друг за друга. И вувуканы мерзопакостные, являющейся злом в самой своей утробе, отлично подходили на роль врага людского! Пока Силикус с Огимоном к ним не явились... Теперь вся моя работа насмарку. Тфу!
- Но... разве... вувуканы, это...
- Моих рук дело? А чьих еще по-твоему? Я их специально создавал такими кровожадными и уродливыми, дабы ненавидеть легче было! А теперь супротив кого семиры воевать будут? Правильно! Против семиров!
Лотар, наконец, закрыл раззявленный рот и понуро опустил голову.
- Ладно, не горюй ты так, - произнёс Дарон. - Дело у меня к тебе есть.
- Дело? - тут же вскинул загоревшиеся глаза Вестник. - Дело это хорошо! Какое дело, дедушка? Ты только укажи, дык я сразу же все дела переделаю! Это я могу, это я мигом...
- Так захлопни свою пасть и слушай! - рыкнул громовержец. - Раскудахтался, слово вставить не даёшь.
Лотар спрятал руки за спину, вытянулся по струнке и весь обратился в слух.
- Брат твой в большой опасности, - произнёс тихо и мрачно Царь Стольмгана. - Угроза над ним зависла, что меч над осуждённым...
- Какая, дедушка?
- Смертная угроза. Я, когда Силикуса изгонял, думал, он в верхние Пределы отправится. А он, мозгляк, по нижним начал шастать! Да еще и большую часть времени по земле бродит, со смертными якшается. Безрассудный мальчишка.
- Но что в этом плохого?
- А то! Боги, на то и боги, что обитают там, куда смертным вход воспрещён. Мы есть всевышние мудрецы, а потому черпаем силы в родных Пределах. Подгорные - в Подгорных, Подземные - в Подземных, Небесные - в Небесных... Нам нельзя надолго спускаться в мир смертных. Это истончает связь с Первоначальным Домом, где все мы были рождены.
- Но мы ведь бессмертны...
- До той поры, пока связь с Первоначалом крепка! - рыкнул Дарон и стукнул годендагом о пол с такой силой, что весь Стольмган содрогнулся. - Однако если бог проведёт в мире смертных слишком долгое время, то... он тоже станет смертным. Пускай и наделённым божественными силами.
Лотар долго молчал. Наконец, с трудом закрыл рот и грустно вздохнул.
- Что же нам делать?
- Силикусу пора возвернуться домой, - стальным голосом ответил Дарон. - В Стольмган, где ему самое место.