То есть тебе нечего сказать? Квинт удивленно взглянул на друга. Он ожидал какой угодно реакции, но никак не такой. Равнодушие на лице Кастула, наверное, ранило его куда больше, чем предполагаемое осуждение. А может, наоборот, одобрение? Но нет, кажется, тому было все равно. А может, ему и вовсе наплевать на Аудакса? Просто кое-кто слишком много напридумывал у себя в голове. Кастул не Неро и явно никогда им не будет. Что ж, это к лучшему.
Они продолжили путь в полном молчании. Каждый из них думал о своем. Точнее, Аудакс уже ни о чем не думал. Хмель полностью затуманил его мозг, и мысли путались. А вот Кастул, кажется, открыл для себя много нового. Чувство жалости и отвращения никак не покидало его. Нет, он знал и раньше, на что способен Аудакс и кем он был. Но та привязанность к мальчишке и последовавшее убийство пугали его. Возможно, ему жилось бы спокойнее, не знай он такого о прошлом своего друга.
Уже позже, в казарме, когда все наконец улеглись спать и даже Аудакс был отправлен на свою койку, Кастул размышлял об этом. В ту ночь ему не спалось. Все время что-то мешало: то соломенный матрац впивался в бока, то храп товарищей прерывал его начинающуюся дрему. Но главной причиной бессонницы были мысли. Этот человек стал ему близок. Он не раз спасал его. Он был его другом. И в то же время Кастул не мог смириться с тем, что Аудакс из себя представляет. Убийца и вор, сын люпы. Но ведь способен на настоящую дружбу и братство. Разве это возможно? А не убьет ли его Аудакс, если тому что-то придет в голову? А, тартар!
Внезапно пришедшая мысль вогнала Кастула в ужас. Проклятый матрас пуще прежнего впился в бока, заставляя бедного легионера то и дело вертеться, выискивая удобное положение. На лбу выступила испарина.
Эй ты! Хорош возиться! Не то я тебя выкину! Недовольный голос соседа снизу на секунду вернул его в реальность. Кастул лег на бок и затих. Но озарившая его мысль не давала покоя. Он так и пролежал до утра, не сомкнув глаз. После утреннего построения к нему на плацу как ни в чем не бывало подошел Аудакс. Вид он имел весьма опухший и помятый.
В голову будто кошки насрали, доверительно сообщил он другу, я уже цистерну воды выпил, да ни хрена не помогает.
Наверное, он хотел обсудить что-то. Кажется, судя по виду, даже забыл о вчерашнем разговоре. Но Кастул все равно чувствовал себя крайне некомфортно рядом с ним. Ему хотелось уйти и как можно скорее.
Сочувствую, друг, нарочито радостно выдал он и похлопал Аудакса по плечу. Ну, мне пора. Много дел.
И поспешно развернувшись, он потопал на свой пост, оставив опешившего Квинта наедине со своим похмельем.
Того, кажется, очень удивило равнодушие друга, но он не стал предпринимать никаких попыток, чтобы его остановить.
Уже позднее, встав на дежурство, Кастул узнал, что Фабул вернулся под утро, пьяный вдрабадан, но зато довольный. И главное, никто из лагерных его не сдал! Вот повезло-то парню, а то могли бы казнить за дезертирство.
Ну, хоть кто-то остался доволен вчерашним вечером, вяло подумал Кастул.
Он всеми силами старался гнать от себя прочь мысли об Аудаксе, но тот разговор упорно лез ему в голову. Наконец он решил, что лучше какое-то время держаться подальше от Квинта. Только как бы ему сообщить об этом поделикатнее? Зная вспыльчивый характер своего друга, Кастул всерьез опасался, что тот может выкинуть что-то из ряда вон, отчего сам пострадает. А этого все же Кастулу не хотелось.
Весь день он всеми силами старался избегать встреч с Аудаксом. Как только тот появлялся рядом, у Кастула тут же намечались какие-то важные дела и срочные приказы командования. Проще говоря, он трусливо убегал от неминуемого и корил себя за это. Но поделать ничего не мог.
Наконец, когда возможности убегать полностью иссякли, Аудаксу все же удалось завести с ним разговор.
Слушай, я не понимаю, что происходит, сказал Аудакс, у тебя такое лицо, как будто ты отраву проглотил. В чем дело?
Ни в чем, коротко бросил Кастул, все хорошо. Просто много дел.
И причем таким твое лицо становится, когда ты видишь меня! Аудакс встал перед ним, уперев руки в боки, и внимательно взглянул другу в глаза, надеясь узнать причину произошедшего. На миг Кастулу показалось, что тот действительно ничего не понимает.
Скажи, друг, что так ранило твою нежную задницу? Аудакс рассмеялся и по-дружески закинул руку на плечо Квинту. Отчего-то это разозлило последнего. Да что себе позволяет этот босяк? Вор. Сын проститутки, убийца.
Хватит, злобно сказал Кастул, правда, хватит. Отвали от меня.
Он жестко скинул с себя руку Аудакса и решительно зашагал прочь. Куда-нибудь подальше отсюда. «Может, стоит попросить центуриона о переводе в другое подразделение? подумал он на ходу. Нет. Так просто меня не отпустят. Нужна веская причина».
Да и пошел ты на хрен, псина! крикнул ему вслед Аудакс. В его голосе Квинт услышал явные ноты обиды. Долбишься со своей мамашей, да и та дает тебе только в Сатурналии!
Кастул сделал вид, что пропустил последнее замечание мимо ушей, и пошел дальше, не оборачиваясь и не обращая внимания на крики за спиной.
Следующие несколько дней прошли для Кастула, как в тартаре. Аудакс больше не пытался с ним поговорить. Очевидно, глубоко оскорбленный словами и поведением друга, он считал Кастула предателем. А предательства Аудакс не терпел. Хотя, конечно, за маской презрения и постоянных оскорблений опытный человек разглядел бы глубокую обиду и сильнейшие переживания.
Ни одного дня не обходилось без оскорблений. Конечно, при офицерах и во время тренировок на плацу Аудакс вел себя в рамках дозволенного. Но стоило им соприкоснуться в свободные часы, начиналось безумие. Даже другие легионеры, видя это, недоумеваличто случилось? Кое-кто подходил к Кастулу с вопросами: как же так вышло, что два лучших друга, два верных боевых товарища вдруг стали врагами? Кто-то считал необходимым высказаться о недопустимости такого в легионе. Ведь легионер, напоминали ему, сражается в первую очередь за товарища, а уже потом за деньги и империю.
«У тебя вместо головы задница, коровий сын», самое мягкое, что приходилось слушать Кастулу в свой адрес. Притом, что он внутренне понимал причину, почему его друг ведет себя так. Аудакс словно провоцировал его на стычку. Правда, чего он хотел этим добиться? В любом случае Кастул максимально, насколько мог, избегал общения с Аудаксом. Предпочитал выходить из бараков, если он появлялся там. У него всегда оказывались важные дела, если рядом был Аудакс. Одни раз он даже заперся в нужнике до тех пор, пока Аудакс не ушел подальше. Ребята в центурии уже начали посмеиваться над ним, считая его, Кастула, трусом. Напряжение росло, и вот-вот должно было во что-то вылиться. Либо, думал Кастул, кто-то сообщит центуриону, что его легионер допускает болезненную слабость, своим поведением напоминая женщину, и его накажут. Скорее всего, это будет унизительное публичное наказание. Заставят стоять в рубахе перед строем, чтобы «опустить» его. Или, опять же перед строем, центурион хорошенько высечет, не забыв, конечно, сломать пару витисов о его спину. Но это казалось не таким уж и плохим вариантом. Позор можно пережить. В конце концов, искупить в какой-нибудь битве. Не навсегда же лагерь застрял в зимних квартирах. Авось куда-то и двинемся.
11
Второй вариант выглядел для Кастула менее приятным. Однажды он все-таки столкнется с Аудаксом, и бежать будет некуда. Дело закончится дракой, если не кровопролитием. Ну и в итоге они оба получат витисом по первое число. Впрочем, оба этих варианта сильно друг от друга не отличались. Кастулу рано или поздно придется получить. Нет, боли он не боялся. Как и позора. Куда больше его пугало то, что он натворил. Ведь всю эту кашу заварил он сам, и назад пути нет. Теперь уже не подойдешь просто так к Аудаксу и не попросишь у того прощения. Ведь, может быть, выводы Кастула были поспешными? Действительно, как женщина. Разрушил дружбу из-за своих нелепых страхов.
Кастул настолько слаб, настолько жалок, что боится Аудакса. Боится, что тот задушит его или прирежет, решив, что тот недостоин зваться легионером и ему братом. Трусливо, очень трусливо мыслил Кастул. Получить за это по хребтине будет справедливо. Вопрос только, когда это произойдет.