Далее: мне нужно найти деньги и людей и, наверное, нужно засветиться. Очевидно, стратегия Сиринас секретным прибытием на Землю торжественно провалилась. Если уж он и прятал меня от кого-то в надежде спасти, то вышло всё ровно наоборот: Земля обо мне не знает, а те, против кого я должен был действоватьзнают! Значит, мне не нужно скрываться, мне нужно пиариться. Пока официально меня здесь нет, и эту бумажную реальность всегда можно привести в соответствие материальнойустранить меня, чтобы меня не было тут и на самом деле.
Раз секретность меня не спасла, значит, спасёт публичность или по крайней мере осложнит моё убийство. Потому что мёртвому мне деньги особенно не нужны.
Я тяжело вздохнул: как-то проще я представал себе процесс зарабатывания этих 20 миллионов.
Хорошо было бы устроить пресс-конференцию, лучше всего в своём настоящем обличии. Проблема только одная же не знаю, под какое имя марсиане выправили мне документы впрочем это ведь не моя проблема, да? Документы не люди, бумага не краснеет и всё стерпит, назовусь Ивановым, сделают на Иванова, назовусь Джонсономсделают на Джонсона.
Так что журналистам засветиться можно под любой фамилией. Главноенеобходимо, чтобы марсиане из SynTec увидели меня в новостях.
Хотя а почему, собственно, в новостях? Вряд ли моё убийство санкционировал Сиринэто вообще бессмысленно, значит, как бы там ни было с ТГРК, но СинТек мне друг или хотя бы не враг. Раз я на Земле, значит, первая часть плана прошла успешно, внешность изменена, оборудование смонтировано, и они, в общем, должны знать, что со мной происходит теоретически.
Хотя если бы они знали, то, наверное, выслали бы какую-нибудь бригаду для моего спасения? Кстати, непонятно, почему марсиане вообще ничего не предпринимают по поводу бункера, ведь он, очевидно, уже несколько дней не отвечает? Короче, вопросов у меня было намного больше, чем ответов.
Достав из кармана несколько галет, я зажевал их и запил вишнёвым соком. Появилось дикое желание добавить в этот сок спирта, но я прогнал его от себя: день ещё даже не начался, а мне ещё пилить по тайге неизвестно куда и неизвестно сколько. Так что следует не расслабляться раньше времени и вообще держать себя в руках.
Однако в моём положении есть и плюсы, поскольку с корабля меня забрали, и, по крайней мере, шесть человек погибли, защищая меня. Значит, на меня охотится не вся ТГРК, а лишь какое-то её подразделение или окапавшиеся в руководстве агенты влияния. Это хорошо. Плохо то, что ни я, ни марсиане не знаем, кому в компании можно доверять, а кому нельзя. Значит, с ТГРК мне связываться нельзя вообще но можно связаться с Марсом. В принципе для этого мне подходит любой канал связи, имеющий доступ к марсианским коммуникациям, то есть просто любой хороший канал связи.
Голова прояснилась, теперь порядок действий был понятенцель превратилась в задачу, а задача распалась на алгоритм из нескольких простых действий: добраться до любого ближайшего города, продать трофеи, купить обезличенный кошелёк и более-менее приличный лэптоп, подключиться к сети, связаться с Марсом
И тут меня осенилоя точно знал, на кого можно положиться!
Ведь я не просто неизвестный хрен с горы, на которого охотятся непонятные люди из ТГРКя представитель Марса на Земле! А кому из землян может доверять представитель Марса? Ясное делотем, кто собирается переселиться на Марс! У них нет интересов в земных подразделениях ТГРК, они не могут предпринять против него враждебных действий, ведь чего бы им тут не наобещали, возможность эмиграции на Марс будет потеряна для них безвозвратно. А они хотят туда попасть. Они хотят туда не потому, что им нужны деньги, скорее, даже наоборотденьги у них могут быть лишние, как были у меня. Или даже деньги им вообще не нужны. Зато этим людям нужна цель, у них есть мечта, которой они готовы посвятить жизнь. Так что в любом случае перекупить их моим неизвестным врагам будет сложнее, чем других землян.
Задача упростилась ещё больше: мне нужен список потенциальных эмигрантовэто и есть мои союзники.
Списки эти не секретные, условный хештег «хочу на Марс!» и я найду, в свободном доступе перечень потенциальных эмигрантов. Выберу любого, кто будет физически ближе ко мне в пространстве, и через него свяжусь с SynTec!
Подумав об этом, я повеселелэто было гораздо проще, чем выискивать возможных партнёров непонятно где и прятаться неизвестно от кого.
Но снова было необходимо решить первую часть задачивыбраться из леса живым.
Вернувшись из мира размышлений в реальность, я заметил, что пространство вокруг немного посветлело, а звёзды над головой чуть-чуть поблекли.
За деревьями начинала робко розоветь утренняя заря.
Выходит, сориентировался я правильно: слева от меня восток, справа- запад, позадисевер, а дверь бункера выходит прямо на югтуда мне и надо идти. Если грузы доставляли вертолётами или ещё какой фигнёй с винтами и вертикальным взлётома ничего другого на крохотную площадку перед бункером посадить невозможното город должен быть недалеко. Винтокрылые машины, как правило, имеют запас хода не больше тысячи километров, так что до людей километров пятьсот, скорее, ещё меньшедвести-триста. При самом плохом раскладе дней за десять я доберусь если и не до жилья, то хотя бы до проезжей трассы.
На десять дней еды мне хватит. Кроме того в это время года в лесу полно грибов и ягодтак что голодная смерть мне не грозит. Я тяжело вздохнул, предчувствуя очень тяжёлый день, накинул на плечи рюкзак и, покачиваясь, двинулся в сторону леса.
***
Уже через пару часов вся моя решимость испарилась, как капли воды с раскалённой сковороды. Идти было невероятно сложно, солнце чуть показалось над горизонтом, а я уже совершенно выбился из сил, что было совсем не удивительнона Марсе я весил 30 килограммов, а тут почти 80. Это было ещё ничего, пока я жил на Земле, но после двух лет марсианской силы тяжести мне казалось, что я тащу на плечах не рюкзак, а по крайней мере два трупа здоровых взрослых мужчин. Сердце бешено колотилось, глаза заливал пот. 500 километров за 10 дней? Хера с два, хорошо, если за десять дней я пройду хотя бы половину этого расстояния.
Несмотря на яркое солнце, в лесу было по-осеннему прохладно, но холода я не чувствовал.
Хорошо, хоть лес тут густой и подлеска почти нет, а как быть, когда пойдут болота? А они наверняка пойдут, лес такой нехороший, что ли осина да ольха, в таком лесу у меня в голове почему-то всегда начинался тихий свист. Чёрт его знает почему, но ольховый лес всегда так на меня действовал, с самого детствакакая-то звенящая тишина в нём, даже птицы почему-то в ольхе не селятся, и насекомых как будто меньше
А ещё такой леспредвестник сырых низин. Я и по ровной-то земле еле иду, а уж как буду пробираться по болоту, вообще непонятно
Под ногами сухо хрустели опавшие листья.
Может, выкинуть нафиг этот рюкзак? Пару дней можно и без еды продержаться, а идти налегке будет гораздо проще Нет. Я отогнал от себя шальную мысль. Усталость будет проходить, на третий-четвёртый день я этого рюкзака даже не почувствую, а вот с голоду за неделю сдохну наверняка.
Тяжело дыша, я привалился к дереву. Непонятно, как быть: если сейчас сесть отдыхать, можно уже и не подняться Наверное, надо идти, пока ноги держат, пусть потом я потеряю часть светового дня на сон, но идти надо.
В лесу было совсем тихо, может быть, поэтому начинается этот противный писк в ушах? Ни пения птиц, ни шёпота ветра, как будто природу вокруг поставили на паузу. Я решительно оторвался от ствола и, стиснув зубы, двинулся дальшесухой треск листвы и веток под ногамивот те единственные звуки, что долетали до моего слуха в этом редком осеннем лесу Меня тут, наверное, на несколько километров вокруг слышно. А лес-то такой, ни разу ни цивилизованный, тут можно и медведя встретить, а у меня с собой только лёгкие пистолетытаким оружием зверя не убьёшь, только разозлишь. Вся надежда, что звук выстрела его напугает. Ну и, разумеется, стрелять в случае чего надо не в медведя, а в воздух. Потому что раненый медведь добьёт меня одним ударом лапы, а вот у меня самого шанса на второй выстрел может и не оказаться
Я специально накручивал себя, представляя сцены встречи с косматым хищникомстрах помогал идти быстрее. Вот уже кажется, что что-то хрустит рядом. Я остановился, прислушался, сжал в руке рукоять пистолетанет, показалось.