Тот усердно жевал и вместо того, чтобы ответить Волкову, стал размахивать рукой, привлекая к себе внимание. Солдат взглянул.
У двери стояли двое бродяг. Ну, почти бродяг. Один невысокий южанин в замызганной одежде, а второй явно местный, высокий, рыжий, тоже небогатый на вид. Они завидели Роху, подошли к столу. Скарафаджо звал их сесть, даже подвинулся на лавке, но эти двое кланялись и стояли, ждали приглашения от Волкова. А тот не торопился, разглядывал беззастенчиво.
Вот, Фолькоф, заговорил Роха, это наши друзья. Пригласи их за стол, и мы разъясним тебе дело.
Роха сказал, что собрались вы зарезать купчишку какого-то на мосту, что у южного леса, там место удобное, заговорил солдат со зловещей усмешкой. Я согласен, зарежем мерзавца, но полталера у него хоть будет?
Двое пришедших отчаянно мотали головами, не соглашаясь резать купца. Смотрели на него с ужасом.
Да не пугай ты их, чертов головорез, серьезно сказал Скарафаджо, у честных людей от твоих шуток живот скрутить может, за стол их лучше позови, они не знаю даже когда ели.
Садитесь, господа бюргеры, Волков жестом пригласил их. Угощайтесь, иначе этот колченогий один все сожрет.
Глава 2
Двое незваных гостей скромно присели на лавки.
Роха хотел их представить.
Это начал он.
Пусть сами скажут, перебил его солдат.
Рыжий, длинный откашлялся, волновался заметно, и сказал:
Яков Рудермаер, кузнец оружейных дел и столяр. Немного.
По тебе не скажешь, что оружейник, заметил Волков, разглядывая его. Ты местный?
Оружейники всегда и везде народ зажиточный. А этот был не так чтобы
Нет, я из Вильбурга.
А что в Вильбурге не сиделось, там оружейники не бедствуют.
Я из подмастерья вышел, стал мастером, хотел свою мастерскую ставить, а цеховые старшины запросили двести талеров.
Ясно, ты, понятно, отказался платить.
Не отказывался я, просил на десять лет, а они сказали: пять, и точка. Я вспылил, ругал их свиньями и крысами, они выгнали меня из цеха и пожаловались в магистрат, и меня из города выгнали. Велели пять лет в город не ходить.
Ну, а тебя откуда выперли? спросил солдат у второго незнакомца.
Меня зовут Винченцо Пилески, заговорил второй, постоянно моргая карими глазами.
Из Фризии? уточнил Волков.
Да, а откуда вы знаете? удивился Винченцо.
Дурья ты башка, сказал Скарафаджо, я ж вам говорил, что мы с господином Фолькофом там воевали. В твоей Фризии три года. Уж ваш акцент ни с каким не спутаешь.
Ну, а тебя что сюда привело? вернулся к вопросам Волков.
Ну, я повздорил с отцом невесты, невесело сказал фризиец.
Он четыре раза просил руки, папаша, аптекарь, считал, что жених девушке не ровня, отказывал. Последний раз принялся его бить, парень не стерпел и надавал отцу невесты тумаков. Братья невесты обещали его прирезать, рассказал Скарафаджо.
Да, подтвердил Виченцо Пилески. Все так.
Значит, за пару тумаков папаше сынки пообещали тебя прирезать?
Да.
Он бил его поленом, старик две недели валялся, добавил Роха.
Да, снова кивал фризиец.
Ну, ясно, усмехнулся солдат невесело, если мне нужно будет кого-то облаять или отлупить поленом, я дам вам знать. А теперь ешьте, добрые люди.
Он хотел встать, но Роха поймал его за рукав.
Да стой ты, Фолькоф, мы тебе сейчас все расскажем.
И что вы мне можете рассказать? Как стать нищим бродягой?
Сядь, тянул Роха, он глянул на фризийца, ты принес?
Да. Тот полез под одежду.
Он достал кожаный кошель, высыпал из него черный порошок и протянул солдату на просмотр.
Ну, сказал Скарафаджо, глядя на Волкова, знаешь, что это?
Зола с помойки, пожал плечами тот.
Зола, говоришь, оскалился Роха и приказал Винченцо Пилески: Давай!
Тот насыпал золу на край стола, поднес свечу и
Порошок загорелся ярко, быстро и сильно, с шипением. Белый дым облаком взвился в потолок. Волков от неожиданности отпрянул. А огонь так же быстро погас. Все присутствующие в трактире обратили на них внимание, особенно пристально глядел на посетителей трактирщик.
Ну, улыбался Роха, а теперь-то знаешь, что это?
Теперь Волков знал, что это. Этот запах он не перепутал бы ни с чем.
Это был порох, только тот порох, что солдат видел до этого, напоминал серый жеваный хлеб, а не черный порошок.
Ну и что ты мне хотел показать из того, что я не видел? спросил Волков у Скарафаджо. Порох я последние девятнадцать лет нюхал.
Это новый порох, понимаешь? горячился Скарафаджо. Такого ты еще не видел. Он выглядит по-другому, от него другой дым, заметил, сколько дыма?
Новый порох, старый порох, суть однаникакой порох никогда не будет стоить хорошего арбалета. Аркебузы годны только для выстрела в лицо, а пистолии вовсе безделица.
Послушай меня, Фолькоф. Теперь все будет по-другому, верь мне, брат-солдат. Все будет по-другому, Роха говорил со страстью, готовый драться за свою правоту.
Брось, Скарафаджо, года три назад, у Энне, мы построились в баталию, и на нас налетели рейтары, пытались зайти с фланга, но мы успели перестроиться. Они наткнулись на фронт, я оказался с арбалетом в первом ряду, враги остановились шагах в десяти от нас, стреляли рядами, хорошо были выучены. Я видел, как крутились колесики у них на пистолях, как вылетали искры, они делали залп за залпом, пока все ряды не отстрелялись. Кое-кому из наших, из тех, у кого был слабый доспех, досталось. И мне досталось. Две пули были мои, одна в кирасу, одна в шлем, солдат сделал паузу, видишь, Скарафаджо, я сижу перед тобой. Рейтары не пробили ни кирасы, ни шлема, а одного из них я убил. Из арбалета, Скарафаджо, я влепил ему болт в кирасу, он вошел на два пальца. Когда товарищи, поддерживая, увозили этого рейтара, он болтался в седле из стороны в сторону.
Это было раньше, раньше, брат-солдат, аркебузыдрянь, пистолидрянь, старый порох тоже дрянь. Новый порохэто дело, новое оружиеэто дело! не сдавался Роха. Мы покажем тебе новое оружие. Порохэто дело, Фолькоф, поверь мне, брат.
Чушь, возразил солдат, что еще за оружие с порохом? Если ваше пороховое оружие тоньше ноги и пуля меньше сливы, то это безделица. Пушкида, все остальноебаловство.
Послушай, Фолькоф
Хватит, Роха, ешь спокойно, и вы ешьте, господа бродяги, я угощаю, прервал его Волков.
Роха уткнулся в кружку с пивом, кажется, он сдался. И Винченцо Пилески был невесел, ел без аппетита, про запас, наверное. А вот молодой мастер не собирался сдаваться. Он не ел, смотрел на солдата и, чуть подумав, сказал:
Из своего оружия с новым порохом я пробью вашу кирасу на пятидесяти шагах.
Все перестали есть, молчали, глядели на Волкова. Тот начинал злиться из-за ослиного упрямства этих людей.
Из какого-такого своего оружия ты пробьешь мою кирасу? четко выговаривал он слова с заметным раздражением.
Он сделал мускетту, пояснил Роха. Когда я только записался в терцию, у нас начинали их делать, но их мало было. А сейчас стали появляться и здесь.
Я изготовил мушкет, заявил Яков Рудермаер, твердо глядя в глаза солдату. И из него, с новым порохом, я пробью вашу кирасу на пятидесяти шагах.
Ты ж не видел мою кирасу, напомнил Волков.
Пробью, какая бы ни была, продолжал упрямствовать рыжий мастер.
Готов побиться об заклад? солдат нехорошо усмехнулся.
Готов, твердо говорил Яков Рудермаер.
Ты ж нищий, что поставишь?
Поставить мне нечего, молодой мастер вздохнул.
Солдат поднес к его лицу кулак:
Если пробьешь мою кирасу, будем разговаривать дальше, а не пробьешь
Все поняли.
Я согласен, продолжал упорствовать Яков.
Нет, нет, заговорил Роха, обращаясь к солдату, он шутит, шутит он, он не согласен. Он дурень и не знает тебя, Фолькоф.
Я согласен, снова повторил Яков Рудермаер.
Дурья ты башка, у него кулакчто твой молоток, вдаритпокалечит.
Пусть, упрямствовал мастер.
Я так не согласен, покачал головой Роха, ты, Фолькоф, мне мастера покалечишь. Нет, так дело не пойдет.