Тогда спасибо, ухмыльнулся военный.
Не за что, это мой долг. Долг гражданина и воспитателя, ответил Алексей.
Военный посмотрел на оранжевые комбинезоны воспитанников.
У тебя будет новая жизнь, Алексей Потапов легко тронул военного за рукав.
Да, ответил тот, да. Я знаю. Знаю.
Я понимаю, продолжил Алексей, понимаю, пять лет в доме это долгий срок.
Долгий, согласился с Алексеем военный, очень долгий.
Сирена прозвучала как всегда громко и неожиданно.
Воспитанники прощаемся. Перевоспитанные просьба пройти на посадочную площадку.
На последок перевоспитавшиеся помахали руками воспитанникам и в окружении воспитателей исчезли в шлюзовой. А воспитанники разошлись по каторжным работам.
Алексей протиснулся вместе с воспитателями в шлюзовую. Здесь перевоспитанные должны были ждать транспорт. Одновременно это был последний этап воспитания, о котором сами воспитанники не могли знать.
Рабочий в зеленом комбинезоне весело шутил, подбрасывая в руке упаковку с пайком.
Старший воспитатель неодобрительно посмотрел на него:
Гражданин Иванов?
Рабочий в зеленом обернулся.
Покидая дом, вы должны грустить, а не радоваться, прямо заявил ему старший воспитатель.
И еще, отметил другой воспитатель, вы Иванов слишком мало задавали вопросов на прощальной встрече. В этом можно усмотреть гражданскую апатию охватившую вас.
Поэтому мы решили, продолжил старший воспитатель, что вы не достойны, быть рабочим, и оправляем вас на хролерную фабрику.
На лице Иванова застыло недоумение:
Но ведь я был начальником цеха попытался возразить он.
Старший воспитатель резко его перебил:
А потом стали вредителем, так? Подрывником производства, отщепенцем общества?
Да и сейчас вы перевоспитались, но не достойны светлой участи рабочего. Ваш удел сельское хозяйство, убедительно сказал другой воспитатель и протянул Иванову желтый комбинезон, переодевайтесь. А назначение мы вам уже изменили. Вас ждут на мокрой и вонючей хлорерной фабрике.
Иванов быстро переоделся. Вскоре в шлюзе зажегся желтый свет. Шлюзовая дверь открылась, за ней виднелась открытая дверь электрокара.
Прощайте товарищи, громко сказал старший воспитатель, покинув дом, вы вольетесь в великую российскую семью и станете господами всей нашей страны.
Алексей Потапов смотрел, как трое перевоспитавшихся зашли в электромобиль. Шлюзовая дверь хлопнула. Вскоре загорелся зеленый свет, и открылась другая дверь внутрь воспитательного дома.
Воспитатели, неспеша, вошли в нее.
Чего ты переговаривался с этим военным? поинтересовался у Алексея старший воспитатель.
Он твой знакомый? настойчиво спросил другой воспитатель.
Да, кивнул Алексей Потапов, этот военный мой бывший брат.
Глава 4
Ирина Вострикова спала всю ночь плохо. Да и какой сон, если женщине далеко за тридцать, а у нее нет мужчины. Нет семьи. Нет детей. И никогда не будет.
Промаявшись всю ночь, Ирина очнулась под утро и подошла к зеркалу. Накапала себе специальных капель гасивших сексуальное желание и вредные мысли. Говорят, что в прошлом такие капли делали для ископаемых кошек, а теперь их настоятельно прописывали одиноким женщинам. Большинству российских женщин.
Закрыв глаза, Ирина закапала себе капли на нос, поморщилась, громко чихнула.
«С другой стороны, так даже лучше, подумала она, лучше, чем выйти замуж за придурка».
Когда-то Ирина была завидной невестой. Официально сватались и к ней несколько раз. Последний раз нареченным женихом был военком их школы. Но у того вместо рук и ног культи и паек по четвертому разряду. Хотя настроен военный был весьма решительно. Спасло Ирину лишь то, что разница в их индексах социальной полезности была в целых два пункта. И она имела право просто отказать. Отказать без объяснения причины. Отказать даже такому заслуженному ветерану. А вот если бы разница была пункт, то могли и поуламывать. А уж если индексы были бы равны, то ее бы и спрашивать никто не стал, просто выдали бы новую идентификационную карту и дали единую с мужем комнату.
Ирина поставила лоснящийся пузырек капель на полку и посмотрелась в зеркало. Впрочем, для ее возраста она выглядит неплохо. Да и специальность у нее неплохая. Была Ирина Вострикова личным куратором ученика в школе. Такие места в новой России занимали только опытные люди. Иным, особенно этим интеллигентным слюнтяем, доверить воспитание нового поколения было невозможно. Подонки порождают только подонков. Именно так говорилось в циркулярах министерства народного образования, которые вслух читались педагогам на переменах.
Наконец то стало отпускать. Ирина посмотрела на часы до работы еще целый час. Автоматически передвинула несколько упаковок с продуктами, выставила новые показатели автоматического термометра.
Раздался тихий зуммер, и он оторвал Ирину от этой бессмысленной утренней работы.
Дочка, если можешь, включи видео, раздался голос Ирининого отца.
Ирина обрадовалась хотя бы тому, что можно скоротать первые томительные минуты серого дня и перевела коммуникатор на видео режим. Перед ней возник ее отец суровый генерал Востриков, на плече комбинезона, которого красовались два орла с идентификационным кодом. Как бы подтверждая это, внизу экрана высветилось:
«Генерал-лойтнант Востриков».
А что папа, подколола отца нервная Ирина, у тебя в отличие от всех нет лимита на телеразговоры. Для вас, военных, лимиты уже не действуют.
Есть, строго улыбнулся генерал, есть, как у всех российских граждан. Есть. Но мне их не на кого тратить. Не на кого кроме тебя. Поэтому так часто звоню тебе, дочка.
Я знаю, качнула головой Ирина, знаю.
А чем еще прикажешь занять себя, пожилому генералу мирным утром, как не позвонить дочери.
Да папа, согласилась с отцом Ирина, здорово, что ты мне так часто звонишь.
В нашей жизни, слишком мало приятного, отметил отец Ирины, слишком. А сейчас пауза на войне. Затишье. Вот и решил позвонить. Кто знает, когда я смогу еще передать тебе личный привет. Кто знает, когда все закрутиться и как все закончиться. В бою у меня не бывает времени телефонировать тебе.
Спасибо папа, сказала Ирина и тяжело села на кровать-трансформер.
А как у тебя дела? поинтересовался суровый отец, командир легендарного линейного буера «Егор Голиков» и доблестный участник доброй дюжины, разрекламированных в СМИ, битв.
А у нас как раз сезон, кисло отметила Ирина, две недели назад взяли новых учеников. Набрали полный комплект. Школа забита. Молодняка много. Он не обучен. Крутимся с утра до вечера. Даже обеды заранее передали в фонд обороны. Но сейчас готовимся к выпуску четырехлеток, а через месяц и двухлеток выпустим. Вот после этого и отдохнем.
Так это хорошо дочка, генерал строго улыбнулся, очень хорошо. Новое поколение нам необходимо. Потери непобедимой российской армии велики. Но все героями гибнут. Наша школа не дает промашек. Да и мы, может, встретимся после вашей ударной страды.
Может, Ирина апатично пожала плечами, по ее телу опять пролетел первый холодок от принятых капель, может и встретимся. Хотя вериться с трудом. Мы с тобой не встречались двенадцать лет.
Отец снова улыбнулся:
А ты, сколько лет не брала выходных, дочка?
Ирина Вострикова быстро вспомнила цифру, которую знала наизусть:
У меня три месяца выходных. Плюс бонус, плюс за вредность, плюс за благонадежность и плюс за родственные связи, разумеется. В общем, на четыре месяца хватит, папа.
Вот и я такой же работоголик, заявил генерал, так, что как только закончишь выпускать учеников, бери свои выходные, и махнем в столичный солярий. Я подам прощение Президенту о временной отставке. И целую неделю будем с тобой загорать.
Хорошо, папа, тихо согласилась Ирина, отец обещал ей поездку в солярий уже лет десять, и ему она уже не верила, поедем в солярий. Но сейчас мне надо собираться и идти. Работа.