Вася плясал от холода ждать своего товарища пришлось долго. Казалось, что время остановилось, а ледяные стены окрестных домов стали еще холоднее. Хорошо, что хоть ветер сюда не заносил порошу, а то пришлось бы дрожать от и холода и от ветра и от ледяной зги. Несколько раз Вася думал уйти, убежать. Его пугала эта чудная ситуация. Страшили какие-то люди метавшиеся вокруг него. Повергла в трепет медленно проплывшая, по другой стороне улицы,, машина секретной охраны зачистки.
Не сбежал, Смирнов неожиданно вырос перед Васей, молодец. Не замерз?
Есть немного, смутясь ответил Акушкин.
Ты знаешь, что. Давай двинем сейчас в одно место, Смирнов еще раз осмотрелся по сторонам, я договорился. Там тепло и на пару часов его отдадут нам. Там спокойно посидим, по людски. Не на улице же столбом стоять.
Хорошо, ответил Вася, но только на два часа не больше. Меня мать дома ждет. Да и на работу скоро.
Хорошо, хорошо. Держись рядом, Смирнов пошел по тротуару. В руке у него был стандартный черный пакет, в таких разносили пайки. Акушкин стесняясь и боясь, шел следом. Смирнов прошел пару кварталов, сверился с номером на стене дома и дал знак Васе:
Вот здесь. Если я адрес не перепутал. А на барыг можно положиться больше, чем на наших руководителей.
Ярко-голубой электроуаз милиции медленно прополз по дальнему перекрестку.
Вася дернулся, но Смирнов ткнул его в бок:
Нашел чего бояться. Это же менты.
И брезгливо хмыкнул.
Акушкин улыбнулся. Действительно милицию в России не боялись даже школьники. Так повелось издавна. Над сотрудниками милиции в серой форме, с накладными ватными плечиками и красными повязками на рукавах, смеялись всегда. Иногда их били или обливали технической водой из унитазов. Конечно, Россия нуждалась в сотрудниках милиции, но после «Великого бунта вредителей» ряды милиции были опустошены. И служить в ней никто не хотел. Как-то восполнить потери милиционеров можно было, переведя в нее чернорабочих или лишних инженеров производств. Но эти меры были, признаны опасным подрывом экономической мощи страны. Мобилизованные пенсионеры не могли справиться с элекроуазами и после нескольких сотен аварий с человеческими жертвами пенсионеров распустили по домам.
Единственным выходом стал перевод в милицию безграмотных учеников первых классов и психически неполноценных. Так удалось укомплектовать грозную российскую милицию. Впрочем, российская милиция только патрулировала заброшенные зоны и поля холода. Иностранцев охраняла отлично вымуштрованная секуритате, а за промышленностью следил тайный комитет зачистки.
Смирнов и Вася поднялись по грязной лестнице и оказались в стандартной комнате. Здесь было прохладно, но приятно. В центре комнаты стоял синий пластиковый стол, вокруг него были табуреты трансформеры. У стены сиротливо торчала неразложенная кровать.
Здесь в основном встречаются те, пояснил Смирнов, кто не зарегистрировался. И кому надо по левому.
Как не зарегистрировался? Вася скептически посмотрел на странную комнату.
Да так, Смирнов сменил полярность комбинезона, поставил пакет на стол, мужики и бабы не в браке, мужики с мужиками, бабы с бабами. В общем, всякая мразь. Извращенцы.
А что такие есть? изумился Вася.
Смирнов тихо свистнул:
Вася, а у тебя какое образование, а?
Четыре класса.
Понятно. А у меня два, Смирнов спокойно уселся на табурет, два класса школы, восемь лет в армии на передовой, год в воспитательном доме и двадцать лет на заводе. Это называется жизненней опыт. А ты не дрейфь, садись.
Вася неуверенно и тяжело сел.
Место, конечно, еще то. Но не идти, же нам с этим в столовку, Смирнов умело открыл пакет и поставил на стол пластиковую бутылку, несколько упаковок с синтетическим мясом и завернутый в пластик кекс.
На, ешь, он протянул Акушкину кекс.
Ты что, дорого! Вася оттолкнул кекс.
Как знаешь.
Смирнов глубоко вздохнул и положил кекс на пластиковую столешницу.
Помолчали.
А, я часто здесь кексы сыну покупал, Смирнов встряхнул бутылку и стал раскрывать упаковки консервов, и сегодня хотел купить. Рабочих часов все равно столько, что девать некуда. Не копить же их на достойный некролог в заводской газетенке. Ты бери этот кекс. Я его честно за свои рабочие часы купил.
А что все это за рабочие часы продают, поинтересовался Вася, но кекс не взял.
Ага, за рабочие, сварщик Смирнов закончил открывать пакеты с консервами, но у них лимит один их час за тысячу наших условных рабочих.
Да?
Да. Но ты бери, ешь, казавшийся Васе все более странным Смирнов открыл бутылку и хлебнул из горла.
Василий осторожно взял кекс и переложил рядом с собой.
Ты не думай, Смирнов хлебнул еще, я нормальный. Не из этих жопашников и ненормальных, кто и с собаками и с бабами, и с мужиками и со стенами. Нормальный я. Как этот стол. Плоский, прямой и нормальный. Но в последнее время как-то пусто. Жизни нет. Как сына забрали, так дома не сидится. Работаю, а все бестолку. Иногда и пью.
Вася и Смирнов тягостно помолчали.
А чего их не разгонят, ни к селу, ни у городу поинтересовался Василий.
Кого, Смирнов стал жевать искусственный хлеб.
Да всех тех, кто здесь фарцует, Василий употребил это тайное слово, которое он слышал не один раз из тихих домашних разговоров.
Ха! Разгонят, Смирнов откинулся на табуретке и приткнулся к стене, так здесь отовариваются многие важные шишки. Здесь место смычки рабочих и тунеядцев. Важнейшее место.
Зачем? непонятливо спросил Вася.
Как зачем? Смирнов странно повеселел и подобрел от алкоголя, они меняют здесь свой продпаек на рабочие часы. Чтобы жена, дети не работали. Или чтобы отпуск удлинить. Разное делают. Говорят, что за большущие рабочие часы можно иностранный паспорт купить. И свалить за бугор.
А что так можно? поинтересовался Вася.
Можно, у нас все можно, весело ответил Смирнов, для определенных лиц можно все. И любовницу завести. И любовника. И ребенка не в школу, а сразу в лицей пихнуть. И самому в солнечной комнате жить. Все можно.
Смирнов почему-то помрачнел и быстро отпил из бутылки.
А ты Вася, лопай, лопай, Смирнов стал совсем мрачный, не разбивай мое сердце. Я ведь это так от души. От всей души как давно говорили.
Акушкин его слушал.
Мы завтра к сыну ехать хотели, Смирнов положил голову на кулак, поставленной на стол левой руки, у них сегодня родительский день. В школе этой сраной. Но нам не разрешили. Говорят, там сам Президент выступал. Приезжал потрендеть. О светлом будущем. Родительский день, единственную встречу с сыном сорвал.
Смирнов замолчал, а Вася смотрел на него и почему-то проникался уважением к этому такому не типичному человеку.
Вот думал сюда съездить, кекс ему купить, сыну своему единственному, Смирнов зло хмыкнул, но мне и жене отказали. Говорят, что плохо работаем, не подходим под формат. Это чтобы президента нашего видеть. Единого и неделимого. Очень он нам нужен. Без речей его ложку ко рту поднести не сожжем.
Василий Акушкин медленно развернул скрипящий пластик и увидел коричнево-желтый кекс, он был большего того, что когда-то очень давно дали Васе военные.
Да ты не стесняйся, ешь, Вася, Смирнов смахнул на пол пустые пакеты и нерасторопно уронил бутылку, жуй этот кекс. Ешь, как мой Васька бы ел.
Глава 3
Алексей Потапов работал воспитателем. И он любил свою работу. Любил только так как может любить заслуженный человек.
Сам Алексей был из простых людей, его отец тоже был воспитателем, как и дед и прадед. Поэтому для Алексея был один путь в жизни стать настоящим воспитателем. Кузнецом элементов единой российской семьи. Так он воспитателем и стал.
Воспитательный дом находился на некотором удалении от рабочих кварталов. Это было сделано, чтобы не подорвать правильного боевого духа рабочих и дать возможность перевоспитываться негативным элементам.