Они обменивались репликами между собой, но я, понятное дело, и слова не мог уразуметь из того, о чем они говорили. Потом трое удалились, а один остался присматривать за нами. Он был вооружен люггером. Мы слышали, как остальные передвигаются по дому. Поиски, должно быть, продолжались около часа. Потом тот, кого я посчитал главарем, вернулся и что-то сказал тому, кто нас сторожил. Оба были просто в восторге.
«Неумно будет, если вы не останетесь в комнате на много минут», бросил мне главарь, и они оба покинули нас, закрыв за собой дверь.
Я понимал, что они ушли, но из-за ноги не мог даже двинуться. По словам доктора, мне крепко повезет, если смогу самостоятельно передвигаться через пару месяцев. Я не хотел, чтобы моя жена выходила наружу, рискуя напороться на кого-то из них, пока те окончательно не убрались, но она настояла на этом. Убедившись, что они действительно покинули дом, она позвонила в полицию, а потом метнулась к кладовке, где обнаружила, что сверток Моллоя исчез.
А сам Моллой никак не намекал на то, что же могло находиться в этом свертке? поинтересовался О'Гар, когда Рихтер закончил свой рассказ.
Ни единым словом, кроме упоминания, что за этим охотятся сиамцы.
А он узнал сиамца, пырнувшего его ножом? спросил я.
Думаю, что да, медленно проговорил Рихтер, правда, я не уверен, что он говорил мне об этом.
Вы можете вспомнить его слова?
Боюсь, едва ли.
Думаю, что я помню, вмешалась миссис Рихтер. Мой супруг, мистер Рихтер, спросил: «В чем дело, Моллой? Ты ушибся или болеешь?» Моллой издал краткий смешок и, прижимая ладонь к груди, произнес: «Ничего серьезного. Я налетел на сиамца, который меня преследовал на пути сюда, но не уберегся и позволил ему себя поцарапать. Однако мой маленький узелок при мне!» Он снова рассмеялся и похлопал по своему свертку.
Он еще что-нибудь говорил об этих сиамцах?
Не напрямую, ответила миссис Рихтер. Но он просил нас не зевать, если по соседству с домом мы заметим каких-либо азиатов. Он сказал, что ни за что не оставил бы свертка у нас, если бы полагал, что это может грозить нам опасностью, но добавил, что всегда остается вероятность того, что все может пойти скверно, и чтобы мы проявляли осторожность. А еще он сказал моему супругу, она кивнула на Рихтера, что сиамцы преследуют его уже много месяцев, но теперь, когда у него есть надежное хранилище для своего свертка, он «возьмет их с собой на прогулку, но забудет привести обратно». Именно так он и выразился.
Много ли вам вообще известно о Моллое?
Боюсь, что нет, Рихтер вновь помедлил с ответом. Он обожал рассказывать о местах, где бывал, и о том, что там видел, но из него и слова нельзя было выдавить, если речь заходила о его делах. Мы впервые встретились с ним в Мексике, как я вам уже говорил, в 1916 году. После того как он спас нам жизнь и помог скрыться, мы не виделись почти четыре года. Как-то ночью он позвонил, а потом заскочил к нам на часок-другой. Он тогда, по его словам, направлялся в Китай, и ему было еще необходимо уладить массу дел, чтобы выехать на следующий день.
Несколько месяцев спустя я получил от него письмо из Куинс-отеля в Кэнди, в котором он просил меня выслать список всех импортеров и экспортеров, работавших на тот момент в Сан-Франциско. Он поблагодарил меня письмом за высланный мной список, и я не слышал о нем до тех пор, покуда годом позже он лично не заявился на недельку в Сан-Франциско. Это было в 1921 году, как я думаю.
Через год Моллой провел здесь еще одну неделю, сообщив, что был в Бразилии, но, как обычно, и словом не обмолвился о том, что он там делал. А парой месяцев позднее я получил от него письмо из Чикаго. Он писал, что будет в нашем городе через неделю. Однако не приехал. Вместо этого, какое-то время спустя он написал из Владивостока, извиняясь, что не смог выполнить свое обещание. Сегодня мы увидели его впервыес тех самых пор.
Откуда он родом? Есть ли родственники?
Он всегда говорил, что у него нет ни дома, ни родных. Я предполагаю, что он родился в Англии, хотя, кажется, он об этом никогда не упоминал, и я не знаю, что именно навело меня на эту мысль.
У тебя есть еще вопросы? спросил я О'Гара.
Нет. Давай-ка глянем на место происшествия, вдруг эти сиамцы оставили после себя какие-то следы.
«Глянули» мы по полной программе. Мы не стали делить территорию, осматривая все сообща. Буквально всеот чердака до подвалакаждое укромное местечко, ящичек, уголок. Подвал порадовал нас больше всего: именно там, в остывшей топке, мы обнаружили пригоршню черных пуговиц и обугленные пряжки от подтяжек для носков. Однако верхние этажи также внесли свою лепту: так, в одной из комнат мы нашли смятый чек из магазина в Окленде с надписью: «Скатерть столовая1 шт.», правда, в других комнатах нам не попалось даже подтяжек.
Это, конечно, не мое дело, заметил я Рихтеру, когда мы с О'Гаром вновь присоединились к остальным. Но мне кажется, если в суде вы будете стоять на том, что это была самозащита, вам все может сойти с рук.
Рихтер попытался вскочить с кушетки, но его подвела нога.
Женщина неторопливо поднялась с места.
И, возможно, это ваш единственный выход, обратился к ней О'Гар. Почему вы не постарались его отговорить?
Да, для вас это будет единственно возможным выходом, продолжил я. Вы можете заявить, что Рихтер кинулся к вам на помощь, когда ваш муж вас схватил. Ваш муж выстрелил в Рихтера и наводил оружие на вас, и тут вы его закололи. Это прозвучит в суде вполне убедительно.
Мой муж?
Ага, миссис Раундс-Моллой-Доусон. Точнее говоря, ваш бывший муж.
Рихтер разомкнул губы ровно настолько, чтобы процедить:
Что означает вся эта чертова бредятина?
Довольно-таки грубые слова, особенно учитывая, кто их произнес, рыкнул на него О'Гар. Если это бредятина, то как же тогда следует назвать вашу байку, что вы тут нам поведали, про коварных сиамцев, загадочный сверток и еще бог знает про что?
Не будь с ним чересчур суров, сказал я О'Гару. Ему пришлось пересмотреть столько фильмов, что его представление о правдоподобии явно сместилось. В противном случае он бы уж сообразил, что разглядеть сиамца в лунном свете в 23.45 решительно невозможно хотя бы потому, что луна восходит лишь в 00.45, именно тогда, когда ты мне и позвонил.
Рихтер выпрямился на здоровой ноге.
Внушительной формы капрал придвинулся к нему вплотную.
Может, я его на всякий случай обыщу, сержант?
О'Гар покачал своей пулеобразной головой.
Зря время потеряешь. На нем ничего нет. Они очистили дом от оружия. Держу пари, дамочка все выкинула прямо в залив на пути в Окленд, куда она рулила за новой скатертью, чтобы использовать ее вместо саронга, который прихватил ее муженек.
Последние слова буквально добили эту парочку.
Рихтер прикинулся, будто может контролировать свое дыхание, а дамочке пришлось как следует попотеть, прежде чем она осмелилась взглянуть мне в глаза.
О'Гар ковал железо, пока горячо: он извлек из кармана добытые нами пуговицы и пряжки от подтяжек для носков и стал небрежно перекидывать с ладони на ладонь. Так была использована последняя из собранных нами улик.
Я решил их «развести».
Не мне клеймить газетчиков, но все же не следует уж так безоглядно принимать на веру все, что пишут в газетах. К примеру, некто ляпнул несколько осмысленных слов, перед тем как испустить дух, а в газетах об этом не появилось ни слова. Бывает, подобные пустяки напрочь меняют всю схему вещей.
Женщина подняла голову и взглянула на О'Гара.
Я могу переговорить с Остином наедине? спросила она. Естественно, в вашем присутствии.
Детектив-сержант поскреб макушку и повернулся ко мне. Предоставление твоим подопечным возможности переброситься словамиштука щекотливая: они ведь могут сговориться и, стремясь выйти сухими из воды, тут же соорудят новую версию. С другой стороны, если им этого не позволить, есть вероятность, что они намертво упрутся на своем, и их уже нипочем не расколешь. Оба способа достаточно рискованные. Я ухмыльнулся в лицо О'Гару и ушел от ответа. Пусть-ка он принимает решение самостоятельно, а если оно окажется неверным, то я предоставлю ему право расхлебывать всю кашу. О'Гар хмуро зыркнул на меня, а потом кивнул женщине.