Кокси, Барнаби идет по твою душу.
Сворм мрачно усмехнулся:
Ты откуда взялся, Риг?
И Риг поведал о своих злоключениях, о Твиди, Гривсе, Крокере, об ордерах и банковских тайнах, обо всем прочем Понять его было трудно, потому что рассказ на три четверти состоял из ругательств и междометий. Но, однако, главное прояснилось.
Это ж незаконно! вознегодовал Дэйв Антекки.
У него достаточно материала, чтобы отправить нас всех на виселицу, заныл Риг.
Сворм смерил его ледяным взглядом:
Жаль, что тебя не съели крысы, и сделал незаметный жест.
Два дюжих бандита завернули Ригу руки за спину и поволокли его к выходу. В этот момент им навстречу ввалился в двери молодчик Антекки:
Там копы! Он ошарашенно моргал. Барнаби объявил, что он за Свормом и за тобой, Дэйв.
Антекки поднялся и приосанился:
Живыми они отсюда не уйдут. Можешь покинуть помещение через черный ход, Сворм. У меня здесь два пулемета.
Сворм улыбнулся:
Два плоскостопа и ноль свидетелей! Жаль пропустить такой цирк.
Мановением руки он распределил своих людейони мгновенно рассеялись по помещению. Антекки спрятал пистолет под скатерть, Сворм держал свой в кармане пиджака, сунув туда руку словно бы просто так. Все взгляды устремились на дверь.
Наступившую тишину разорвал голос капитана Барнаби.
Эй, преступнички! послышалось снаружи. У меня ордера на арест каждого из вас. Выходите по одному с поднятыми руками.
Антекки и Сворм переглянулись. Сворм крикнул:
Зайди и возьми нас сам, придурок! Он одной рукой покрепче сжал пистолет, а другую приподнял, готовый дать команду к стрельбе.
Двустворчатая дверь тут же распахнулась и команды стрелять не последовало: в помещение ввалилось более дюжины человекно совсем не полицейских. Четырнадцать хороших знакомых, добрых друзей, коллег, авторитетов и только двое врагов. Риттер, Миллер, Крокер, Гроган Скованные друг с другом, они образовали живую баррикаду, за которой пригнулись вооруженные Барнаби и Галлаген.
Кокси, Дэйв, сдавайтесь! развязно-наглым тоном приказал Барнаби.
Крокер закричал, как обиженный ребенок:
Не стреляй, Кокси! Вы нас всех перебьете!
Барнаби и Галлаген продвигались медленно и неумолимо, подгоняя свой живой щит.
Соображайте живее, ребятки! Добрая игра! Потанцуем! то и дело отпускал дурацкие реплики Барнаби.
Стоять на месте! закричал Антекки. У меня пулеметы!
Не надо, Антекки! Не подвергай свою шкуру опасности. Иначе кого же мы повесим! подначивал Барнаби. Поднимите ручки и сдавайтесь.
Главари молчали. Сворм опирался о помост для музыкантов, Антекки застыл на фоне большого барабана. Негры-музыканты давно испарилисьедва только запахло жареным.
Кончай свой блеф, Барнаби, неуверенно заговорил Сворм, тебе нас не взять, нас ведь все равно намного больше
Барнаби рассмеялся:
Я мог бы тебя ухлопать, Кокси, но ты мне нужен живым. Хочу посмотреть, как ты будешь потеть перед судом. Как ты запляшешь на веревке. Как тебя вскроют в морге. Как твой
Сворм нахмурился: глупые насмешки его не трогали, только казались очень уж странными. Он о чем-то начал догадываться.
Небрежным жестом поправляя одежду, он у себя за спиной сумел подать своим знак не начинать стрельбу. Но вот психи из команды этого тупицы-макаронника Осторожно скосив глаза на «коллегу», Сворм лихорадочно ломал голову, как дать тому понять, что надо проявить выдержку. Только бы только бы коп не начал и его дразнить как следует
Эй, Дэйви, разве твоя итальянская мамочка тебе не объясняла О, дьявол, сволочной коп как будто подслушал мысли!
Сворм предостерегающе вскинул руку, но понял, что опоздал.
Антекки не захотел узнать, что именно должна была объяснить ему мамочка. С его губ сорвалось иноязычное ругательство иприказ стрелкам:
Тони, Перес, давай!
При этих словах он сам выхватил пистолет из-под скатерти и выстрелил.
Одновременно затарахтели два ручных пулемета, завопили раненые, зазвенели разбитые стекла. Барнаби и Галлаген рухнули в один и тот же момент. Крокер, голову которого наполовину снес поток свинца, повалился на Барнаби. Галлаген, падая, прежде чем на него сверху лег труп Миллера, успел точным выстрелом отправить к праотцам Антекки
Дикая какофония стихла почти так же внезапно, как и началась.
Стрельба прекратилась, слышны были лишь стоны, проклятия и всхлипывания. Казалось, это стонут изрешеченные стены. И тут от двери раздался голос Дьюэйна:
Шеф, ты в порядке?
Барнаби осторожно высунул голову из-под трупа адвоката. В дверях маячили Дьюэйн и Форсайт с дымящимися «томми» в руках. Барнаби поднялся, за ним Галлаген. Подошли их товарищи, бледные, сосредоточенные.
Тютелька в тютельку, как планировали, изумленно покрутил головой Дьюэйн. Ха, я горжусь, что стирать штаны после этого дельца мне не понадобится. Однако, между нами, до этого было недалеко
Зато сэкономили деньги налогоплательщиков, ухмыльнулся Барнаби. Двух зайцев разом
Форсайт вытер лицо.
Удивительно, что настолько легко, даже примитивно получилось. Пулеметчики у Антекки какие-то чокнутые. Палили в белый свет, будто им все равно куда. Половину работы за нас сделали, своих и чужихтого
Оглядывая картину поля боя, подошли к помосту для музыкантов. Антекки, прорвав один бок большого барабана, сидел в нем восковым манекеном, привалившись к уцелевшей оболочке.
Сворм, похоже, пытался смыться, заметил Дьюэйн. И ему почти удалось, скользкому прохвосту.
Барнаби поглядел в ту сторону: Кокси Сворм лежал ничком на краю площадки, коленями на полу, туловищем на сцене. В спине его зияли три отверстия, кровь стекала на пол.
Как будто рука свыше управилась, задумчиво сказал капитан. Судьбаона, наверно, все же есть
Почему? не понял Галлаген.
Точно так же погиб тот маленький мальчик, ответил Барнаби и отвернулся.
The Creeping SiameseDashiell Hammett
Существует множество различных мнений по поводу того, кто был наиболее влиятельным писателем двадцатого столетия. Среди прочих имен называется и Дэшил Хэммет.
В начале двадцатого века писатели, отступая от высокопарного и претенциозного стиля Генри Джеймса и его предшественников из Викторианской эпохи, начали тяготеть к созданию прозы безыскусной и стремительной. Позднейшие исследователи, как правило, особенно выделяют в связи с этим несомненную мощь таланта Эрнеста Хемингуэя.
Но кто явился вдохновителем самого Хемингуэя?
Это был Хэммет.
Даты публикаций отражают строгие факты, не содержащие в себе никакой мистики.
Первый рассказ Хэммета из его знаменитого цикла «Оперативник» («Continental Ор») появился в журнале «Черная маска» 1 октября 1923 года. В последующие годы образ крутого и харизматического частного сыщика часто фигурировал в различных литературных произведениях.
Первая книга Хемингуэя«В наше время»была опубликована в 1924 году в Париже ограниченным тиражом, а в США напечатана в количестве 1335 экземпляров лишь в октябре 1925 года. К этому времени Хэммет был уже состоявшимся и пользовавшимся огромной популярностью автором. Он регулярно печатался практически во всех крупных журналах того времени, специализировавшихся на «криминальном чтиве».
Вкупе с безымянным оперативником «Континентального детективного агентства», Дэшил Хэммет (18941961) создал образ Сэма Спейда, ставшего героем наиболее знаменитого из всех американских детективных романов, когда-либо написанных или экранизированных, «Мальтийский сокол». Первоначально этот роман (как, впрочем, и все последующие романы Хэммета, кроме «Худого человека») печатался по главам в «Черной маске».
Написанный Хэмметом на пике его успеха и творческого мастерства рассказ «Коварные сиамцы» был опубликован автором в журнале «Черная маска» в марте 1926 года, за год до того, как там начали печатать главы его первого романа «Красная жатва».
Коварные сиамцыДэшил Хэммет(пер. Р. Грищенков)
1
Он появился, когда я, расположившись возле кассы в приемной сан-францисского филиала детективного агентства «Континентал», неотрывно следил за тем, как Портер проверяет мой расходный счет. Незнакомец был одна кожа да кости, высокий и с безжалостным лицом. На его широких плечах мешковато висела серая одежда. В лучах заходящего солнца, лучи которого пробивались сквозь неопущенные жалюзи, его лицо своим цветом напоминало новые коричневые туфли.