Эй, ты! рявкнула она Тристану. Помоги мне с покупками.
Сейчас не время нет, это говорит твой эгоизм ты вообще представляешь, через что она прошла? Не смей тут появляться! Ты не можешь вот так взять и Мне наплевать, что она тебе уже звонила, теперь все иначе. Она еще слишком мала, чтобы принимать такие решения. Ей всего пятнадцать!
Дилан застыла в своем кресле у двери в спальню Джоан, прислушиваясь к тихому шипению матери. Легко догадаться, с кем она говорила. С Джеймсом Миллером, ее отцом. Тот самый мужчина, на встречу с ним она ехала в Абердин, с поездом что-то случилось, ее жизнь прервалась а потом началась снова. Она помнила чувство, с которым садилась в поезд: радостное волнение, бурлящее в крови. Какой он? Что они будут делать вместе? Разглядит ли она в нем свои черты?
В тот день ответов она так и не получила, вместо этого судьба приготовила ей совсем другое приключение: то самое, которое привело ее к Тристану. Так что она ни о чем не жалела, ни капельки. Но теперь, проведя дома несколько дней после больницы, она чувствовала потерю? Будто лишилась чего-то, так и не доехав до отца. Она прошла такой долгий путь, чтобы увидеться с ним! Ей пришлось так усердно трудиться, чтобы разрушить барьеры, которые возвела Джоан. Ну нет, теперь она должна закончить начатое.
Охваченная внезапной решимостью, Дилан вкатила кресло в спальню матери, пнув дверь загипсованной ногой.
Дилан! Сидевшая на кровати Джоан вздрогнула, очнувшись от размышлений; телефон лежал рядом с ней.
Кто это был?
Что? ошеломленно спросила Джоан.
С кем ты говорила по телефону?
Мать прижала трубку к груди.
А, да так, звонили с работы.
Ты врешь! Схватившись за косяк, Дилан протащила кресло глубже в спальню и выругалась, ссадив костяшки левой руки о древесину.
Простите, юная леди? Джоан возмущенно поднялась. Ты забыла, с кем разговариваешь! Она перевела взгляд за плечо дочери. А где Тристан?
Вообще-то она как могла избегала называть его по именитак же как старалась не смотреть на него и не разговаривать с ним. Но сейчас соизволила выплюнуть его имя.
Он в гостиной, смотрит телик.
Он должен тебе помогать! Именно для этого я пустила его под свою крышу.
В эти первые дни Джоан то и дело напоминала об этом: он живет под моей крышей, я кормлю его. Ичто почему-то бесило Дилан больше всегоя покупаю ему одежду. Обычно ее язвительные замечания вызывали перепалку, но в этот раз Дилан решила не идти у матери на поводу.
Ты ведь говорила с папой, так?
Дилан
Скажи мне. Это ведь был он!
Загнанная в угол, Джоан начала обороняться.
А если так, что с того?
Что он сказал? Зачем звонил? Дилан в надежде склонилась вперед. Он все еще хочет, чтобы я приехала его навестить?
Будто ты в состоянии куда-то поехать!
Джоан хотела выйти, но кресло мешало. Она уперла руки в бока и уставилась на дочь, ожидая, что та подвинется, но Дилан привыкла, что они вечно ругаются, и ее было не запугать сердитым выражением лица.
В состоянии, если Тристан поедет со мной.
Вот уж нет! фыркнула Джоан. Вы с этим мальчишкой никуда вместе не поедете.
С этим мальчишкой. Она вечно называла так Тристана.
Ну что ж, тогда папа может приехать к нам.
В глазах Джоан зажегся непонятный огонек.
Дилан тут же смекнула:
Дело ведь в этом, да? Он хочет приехать.
Дилан, послушай
Но Дилан знала, что права.
Когда он приедет?
Пока что мы ни о чем не договорились, солнышко. Голос Джоан утратил резкость и звучал почти умоляюще. Такие вопросы за день не решаются.
Еще как решаются! Он живет в Абердине, а не на Северном полюсе. Дилан пригвоздила мать осуждающим взглядом. Ты сказала ему, чтобы он не приезжал!
Да.
По крайней мере, Джоан не стала ничего отрицать.
Ты пережила ужасную травму, дочь. Тебе тебе нужно время оправиться. Мы еще поговорим о твоем отце, обещаю. Но позже.
Несколько злых секунд она размышляла над словами матери. Сердце у нее быстро колотилось.
Нет.
Дилан
Она не знала, как связаться с отцом: его номер был у нее в телефоне, а телефон она потеряла в поезде. Она выдержала взгляд Джоан, чтобы та не подумала, что она блефует. Секунды замедлили бег. Одна, две, три, четыре
Ладно, процедила Джоан сквозь зубы, и сердце сразу взмыло к небесам. Ладно, я ему позвоню. Но наедине ты с ним не увидишься. Я буду с тобой, и это не обсуждается.
Хорошо.
Это и правда было хорошо. Дилан радовалась возможной встрече с отцом, и ей не терпелось с ним увидеться, но к радости примешивалась изрядная доля волнения. Повозившись с креслом, она отодвинулась в сторону, чтобы мать могла пройти. Джоан прошла мимо коляски, пытаясь сохранить остатки достоинства.
Мам, позвала ее Дилан.
Мать наклонила голову, но не обернулась.
Спасибо.
Вздох. На сей раз мама повернулась. В ее глазах стояли слезы.
Не за что, солнышко.
4
Ты точно готова?
Тристан остановился напротив школьных ворот. Они загораживали проход, и орда школьников устремилась с тротуара на проезжую часть, чтобы обойти их с Дилан.
Дилан не ответила на его вопрос. Он подбадривающе сжал ее плечо.
Ненавижу эту штуку, пробормотала девушка, хлопнув ладонями по массивным колесам кресла. Все на меня смотрят.
Все и правда смотрели, не таясь, изгибали шеи, чтобы разглядеть инвалида в кресле. Дилан отвечала хмурой гримасой на любопытные взгляды, пытаясь не обращать внимания на биение пульса и мерзкие тиски, сдавливающие грудь.
Джоан удивило, что дочь так быстро захотела в школу. Но на самом деле Дилан просто устала от матери: устала от ее суетливой заботы, от подозрительных взглядов, которые та бросала на Тристана, от того, как стремительно Джоан оказывалась в коридоре, стоило Тристану подойти к комнате Дилан. Она что, правда думает, что они станут предаваться страстной любви, пока правая нога Дилан до бедра закована в гипс, а леваяда и нижняя часть спинывся в повязках и бинтах? Дилан необходимо было выбраться из дома. Куда угодно, да хоть в школу. По крайней мере, так она думала, пока не увидела уродливую бетонную махину гимназии. Ей вмиг вспомнились все причины, почему она ненавидела школу во-первых, из-за непроходимых идиотов, которые готовы шею свернуть, лишь бы поглазеть на ее сломанную ногу. Правда, справедливости ради, глазели не только на нее.
А ты готов? спросила она.
Сегодня был первый учебный день Тристана. Самый первый в жизни. Записать его в школу оказалось непросто: у него не было ни документов, ни имени, ни семьи, ничего. Для госсистемы он был призраком. Конечно, убедить Джоан в его реальности было еще сложнее, чем школу. Она была настоящей королевой допросов. Однако когда они убедили ее, что ТристанТристан Фрейзерсбежал из неблагополучной семьи откуда-то с окраин Глазго, и говорить он об этом не хочет. В результате Джоан не только ослабила хватку, но даже стала относиться к нему с жалостью ну, что-то вроде этого. Она согласилась, что от школы вреда не будет, сходила к директору и что-то там наплела. Дилан поверить не могла, что ее мать пошла на такое, но Джоан, вероятно, сочла, что так Тристану будет сложнее связаться с дурной компанией. И не только ему, ведь они с Дилан были неразлучны. С тех пор как Дилан очнулась на больничной койке, они не расставались больше чем на час.
Разумеется, Джоан этого не знала: она-то по-прежнему считала, что Тристан спит на диване в гостиной, вот так.
Все хорошо, ответил Тристан.
Дилан задрала голову, чтобы посмотреть на него, и убедилась, что лицо его было таким же безэмоциональным, как и голос. Он невозмутимо отвечал на любопытные взгляды. Такой же невозмутимый, как и в пустошии это при том, что парень покинул привычную среду и здесь для него все в диковинку, о чем по его виду не скажешь. Дилан вспомнила, как очутилась в его мире, какой была беспомощной и плаксивой, и по шее побежали мурашки стыда.
С другой стороны, здесь не было никаких призраков. Самая большая опасность, что его поджидала, он мог заразиться тупостью от других учеников. Как раз одна инфицированная направлялась прямо к ним.