- Осторожнее, страницы помнёшь,Лайо отобрал у друга книгу и положил на место, бережно, почти ласково погладив ладонью переплет.Это очень интересный трактат о природе. И там не только про слизь. Сейчас...он на мгновение прикрыл глаза и заговорил как по писаному:Наипрекраснейшим из цветов весны мы почитаем серебристый миньялотэ*. Соцветие сие начинает свою жизнь под толщею снегов в первый день оттепели, и далее лишь крепнет и благоуханием своим оживляет землю. Растет миньялотэ незначительно выше подножий гор, но к середине весны порой нисходит в равнинные леса, и тогда дивную прелесть зрят очи его нашедшего. Ибо сказано было, что роса, канувшая в ослепительное серебро нежнейших бутонов его лепестков, несет в себе любовь сиятельной Элберет к ее звездам, а значит, и ко всему свету, до коего склонны наши сердца.
- Ну, ты даешь,уважительно качнул головой Орикон.
- Ты что, зубришь наизусть все книги, которые читаешь?изумился Раймондил.
- Привычка,пожал плечами Лайо.И не все, а то из них, что мне больше всего понравилось. Это не более четверти от каждой книги.
- И в любой момент можешь вот так, по памяти?.. Ну, орчонок, да ты ходячая библиотека!Раймондил покровительственно потрепал друга по голове.А теперь забывай немедленно про свои книги, приводи себя в порядок, и пошли завтракать, а то ты по сравнению с нами как поганка меж двух боровичков.
- А после завтракак лорду,напомнил Орикон серьезно.Не может быть, чтобы он не заметил, чего с тобой делается по ночам.
Но к лорду Лайо в то утро так и не попал.
Командира разведки не проняла душераздирающая история об альтернативных способах применения гномьего порошка, поэтому орчонка, вернувшегося после ранения в отряд, он продолжал игнорировать до тех пор, пока Раймондил не устроил скандал, выговорил командиру все, что думает о тех, кто героев на второй план задвигает, и при всех поручился за Лайо. После этого орчонку стали давать поручения, и с каждым разом все более серьезные, потому что исполнял он их добросовестно, способности к ведению разведки действительно имел неплохие, дисциплину (в отличие от того же Раймондила) не нарушал, на трудности не жаловался, а если чего по делу возражал, то всегда толково, хоть и грубовато, из-за недостатка воспитания. Но правильным манерам потихоньку учился, когда поправлялипринимал к сведению. Словом, и полмесяца не прошло, как командир разведки начал понимать, отчего лорд был так добр с орчонком и даже взял того в воспитанники.
Итак, когда в Лайо усилиями дорогих товарищей впихнули целых три порции завтрака вместо одной и собрались уже тащить разбираться со сновидениями, «орчонка» вызвал командир и велел сделать вылазку в рощу у реки за треть лиги отсюда, встретиться с отрядом, неделю назад посланным на восток, забрать у них составленные планы местности и передать сумку с целебными снадобьями. Да обернуться поскорее, отряд долго ждать не может, им еще на север надо идти, а планы нужны в крепости сейчас.
Лайо частенько давали такие поручения: принести, забрать, вернуться. А все потому, что он был одним из немногих, кто особым чутьем мог без дополнительных ориентиров разыскать на местности хорошо замаскировавшийся отряд. Причем, что свой, что орочий. За это орчонка ценили прежде, и за это же начали ценить здесь. Еще и книжки нужные подсказали, как это умение в себе развить, да и на практике несколько премудростей открыли.
Отряд Лайо разыскал довольно быстро, сделал все, что было велено, и возвращался в крепость мимо русла подмерзшей в холода реки. Узкая река, шагов двадцать пять в самых широких местах, но глубокая и бурная, начало от гор берет, течет под самую крепость, отчего там всегда есть чистая вода. Впрочем, сейчас Лайо шел не от гор, а потому видел не затекающую, а вытекающую часть. Из-за оттепели лед на реке дал трещины, кое-где и вовсе белел только у берегов, а в центре уже бушевал поток, крутя и переворачивая полупрозрачные льдинки, перламутрово сияющие на солнце. Лайо шел и сам себе улыбался, почти ни о чем не думая. Разве что о прекрасном цветке миньялотэ, носящем в себе благословение далекой Элберет, который уже наверняка распустился где-то во-он там, в горах...
Уже и крепость видна вдалеке, и маленькая фигурка в красном плаще, которая спускается к речке и бесстрашно ступает на поскрипывающий от тепла лед, ставит перед собой что-то... вроде большую корзину... наклоняется, начинает елозить руками по воде...
Прибрежная льдина трескается, раздается тихий отсюда вскрик, красная фигурка отчаливает от берега и на льдине несется вниз по течению, с трудом балансируя, чтобы не свалиться в воду... или...
Нет, она не просто так топчется, она выбирает удобный момент, хочет прыгнуть на еще не отколовшийся прибрежный лед, но по краям он слишком хрупкий, а до толстого ей не дотянуться...
- Стой!!!заорал Лайо во все горло, бросаясь вверх по течению навстречу несущейся в его сторону красной фигурке на тесной белой льдине.Утопнешь!!!
Он тоже выбежал на ледопасный, похрустывающийоставляя на зернистом подтаявшем снегу мокрые следы-болотца. Лайо уже видел не просто фигурку, а испуганную светловолосую девушку в ярко-алом плаще с завязками, прижимающую к груди корзину с чем-то белым...
- Когда поравняешься со мнойбросай корзину и прыгай, поймаю!
Она кивнулабледное личико, огромные глаза.
Миги они едва не разминулись. В последний момент девушка вместо того, чтобы уронить корзину в ледяной поток, перехватила ее одной рукой, завизжала, оттолкнулась от перевернувшейся тут же льдины, и Лайо чудом успел словить в охапку это теплое, вздрагивающее, единым рывком перебросить через плечо на мелководье, где до берега полшага и вода еще промерзшая до самого дна... А потом под ногами захрустело особенно громко, в уши ударила вторая порция визга, весь мир резко задрался вверх, а тело обожгло холодом так, что сперва показалось, он упал в кипяток.
Другой мигЛайо ушел под воду.
Третийсумел вынырнуть, беспорядочно барахтая ногами и отмечая, как ему повезло, что на этой реке льдины не острые, а рыхлые и словно оплывшие. Иначе бы уже изрезало так, что орочьим ятаганам не снилось. Теперь бы уцепиться за что-нибудь...
- Держись!
За что держаться?хотел было спросить Лайо, но потом увидел длинную белую ленту, полоскавшуюся по воде. И еще одну, и еще...
Он уцепился за первую попавшуюся, отмечая мимоходом: то, что было принято за ленту, оказалось обычным бинтом, длинным, широким, его самого такими бинтовали...
Бинт натянулся, власть течения ослабла. Лайо почувствовал, как его пытаются тащить, словно рыбу на крючке, и понял, что так девушка совсем выбьется из сил и, чего доброго сама соскользнет в воду.
- Не тяни,прохрипел он, хватаясь за бинт второй рукой.Сам выберусь!
- Пока могубуду тянуть! Лезь лучше скорее, а не указывай.
Лайо показалось, что прошла вечность, прежде чем он, хоть и с помощью бинта, сумел (далеко не с первой попытки) забраться на скользкую льдину, подтянуться, впустую елозя ногами, и, наконец, выкатиться на черный от выступившей земли, но такой восхитительный снег берега.
Над ним тут же склонилось миловидное сероглазое личико, а горячая рука с тонкими пальчиками почему-то прикоснулась к шее, выискивая пульс. И от этого прикосновения, как круги по воде, разошлись по коже жгучие мурашки.
- О, светлейшая леди,в минуты сильного волнения Лайо все еще сбивался на цитирование.Не соблаговолите ли дать ответ, какого блохастого варга вы делали на краю льда?!
- Б-бинты полоскала,она уже начала всхлипывать.Лучше всего... под проточной водой...а потом неожиданно обхватила Лайо поперек груди, уткнулась головой куда-то в ключицу и тихонько прошептала:Эру и все его Валар... Живой...
Надо сказать, что с эльфийскими девушками Лайо до сего момента толком не общался. Знал лишь, что они не бесправная скотина, как орчихи, а требуют к себе равного с мужчинами уважения. Плачущих же эльфийских девушек он и вовсе не видал. Но понимал, что пнуть ее сапогом в голову, как орчиху, чтобы не скулила, категорически нельзя. Да и не хочется. Как же можно, такоеи пинать... Да ещев красном плаще.
Впрочем, девушка быстро справилась с собой и уже деловито этот самый плащ снимала.