- А как иначе? Словами на слова что ли отвечать? Это ж уважать перестанут!
- Андалайтэ,терпеливо проговорил лорд,в нашем обществе, к которому отныне принадлежишь и ты, принято до последнего отвечать словами на все. Чем дольше ты не распускаешь руки, успешно отражая насмешки языком, тем большего уважения достоин. Понятно?
- Да,Шуйра опустил голову.Я не знал.
- Теперь будешь знать. Это не преступление, но недостойное поведение.
- Буду. Макалаурэ я эльфов прежде не убивал, не довелось.
- Значит, тебе повезло. Даже в крепости не каждый может похвастать этим. А теперь иди, и глупостей больше не делай.
Глупостей Шуйра больше не делал. Если кто пытался задеть, отвечал словами, да так витиевато, что больше не лезли. Раймондил и Орикон обходили «орчонка» стороной и тихо ненавидели, уверенные, что тот обо всем ябедничает лорду.
Кончилась осень, кругом все запорошила снегом зима. Кроме Макалаурэ, взявшего на себя роль не столько лорда, сколько воспитателя, у Шуйры в крепости друзей так и не появилось. Но «орчонок» не знал, что бывает иначе, и не унывал, а даже чувствовал себя счастливым. Ближе к середине зимы ему стали давать мелкие поручения, иногда отправлять с отрядами разведчиков. Выслужиться Шуйра никогда не стремился, а потому в этих отрядах его предпочитали не замечать. С блажью лорда все свыклись, но мало кто разделил. Орк все-таки, хотя наружность эльфийская. Ножом и вилкой пользоваться поначалу не умел, жрал все руками. На сородичей бросался (кроме лорда никто так и не узнал в подробностях, что тогда произошло). Глядит на всех исподлобья, шрамик на носу характерный, а как оружие ему носить разрешилине выпускает из рук. Разве так себя ведут те, кто имеет мирные намерения?
Макалаурэ тоже постоянно бился с привычкой воспитанника глядеть исподлобья и таскать повсюду минимум два ножа. Пока что не изживалось ни то, ни другое. Лорд считал, из-за недоверчиво настроенного окружения, но изменить это был не в силах. Шуйра вообще с трудом понимал, что от него хотят, и как вообще можно ложиться спать без ножа под подушкой (пользу снимания сапог он в итоге все-таки признал) и смотреть на всех прямо, как на Макалаурэ. Да и на того «орчонок», забываясь, частенько поглядывал исподлобья.
Однажды, снежным зимним утром, Макалаурэ позвал воспитанника к себе и сказал:
- Собирайся, Андалайтэ. Поедешь в Химринг, к Майтимо.
- К лорду Нельяфинвэ? Один или с отрядом?
- Дело маленькое, хватит и тебя одного. Передашь Майтимо вот эту записку, а он тебедва фунта гномьего порошка. Порошок доставишь мне.
- А что такое гномий порошок?тут же спросил Шуйра.
- Секретное оружие,невозмутимо объяснил Макалаурэ.Если его нагреть или поджечь, будет взрыв.
- А почему только два фунта? Сильно бабахнет, да?
- Не знаю. Вроде бы на то, чтобы крепость с землей сровнять, не хватит. И даже полкрепости. А мало, потому что гномы больше пока не дали. Вот испытаем в действии и решим, стоит ли налаживать торговлю. Еще вопросы есть?
- Когда выезжать?Шуйра улыбнулся. Улыбаться он начал совсем недавно, и только при воспитателе.
- Прямо сейчас. К вечеру как раз в Химринге будешь.
Лорд Нельяфинвэ принял Шуйру очень тепло, даже накормил досыта с дороги и комнатушку дал в крепости, переночевать. Правда, весь вечер Шуйре казалось, что за ним пристально наблюдают, но потом это ощущение пропало, а утром лорд подобрел настолько, что составил компанию за чаем, расспросил о брате и о собственном здоровье Шуйры, особенно интересуясь, не беспокоит ли шрам на носу.
- А в крепости как, Андалайтэ? Не обижают?
- Не,Шуйра вспомнил наставления Макалаурэ и очень постарался не глядеть исподлобья. Кажется, даже получилось.Я больше не дерусь, и мне никто за все время тумака не дал. Здорово!
- А дрался?
- Один раз. Я тогда не знал, что это нехорошо.
- Тебе Макалаурэ объяснил?
- Ага,Шуйра громко хлебнул чаю. Правила поведения за столом пока большей частью оставались для него загадкой. И изрек на черном наречии:Когда другие лаются, надо лаяться в ответ, а не в рожу бить.
- Так прямо брат и сказал?сквозь смех уточнил лорд.
- Что ты, он красиво сказал. Это я на всякий случай для себя перевел.
- Ну ладно,Нельяфинвэ глядел на него изучающе.А друзья у тебя появились?
- Какие друзья?удивился Шуйра.
- Эльфы, с которыми ты можешь спокойно перекинуться словечком.
- Так ведь Макалаурэ! И ты.
- Эм нет, это не совсем то. Как бы тебе объяснить С другом и поговорить можно, и посоветоваться, и повеселиться на равных, в разведку вместе сходить. Ты ему поможешь в трудную минуту, и он тебе. А в радостный час вы на двоих пир разделите.
- Ух ты,впечатлился Шуйра.А разве так бывает?
Повисла недолгая пауза. А потом Нельяфинвэ заговорил о другом.
Под копытами лошади радостно хрупал белый морозный снежок. За плечами у Шуйры трясся хорошо упакованный от влаги мешок гномьего порошка, черные граненые зернышки которого напомнили «орчонку» прогорклую крупу для каши, что часто приходилось есть в той, прошлой жизни.
Нельзя сказать, что Шуйра начал в полной мере осознавать разницу между орочьим и эльфийским бытом. Конечно, кормят в крепости лучше. Затрещины не раздают, читать можно, сколько влезет. Или с Макалаурэ поговорить.
Но не уважают. И лучшим разведчиком не зовут. Наоборот, смотрят, как на пустое место. Или вообще как на предателя, хотя Шуйра никого не предавал, он даже Макалаурэ стратегические секреты прежних сородичей рассказывать не стал, а ведь тот спрашивал. Макалаурэ не настаивал, хотя было ясно, что узнать секреты он по-прежнему не прочь, но понимает, почему Шуйра не говорит. Он вообще видел воспитанника насквозь.
Слова Нельяфинвэ о друзьях крепко запали Шуйре в душу. Если лорд столь непринужденно и уверенно об этом спрашивал, значит, у эльфов такое сплошь и рядом. А у Шуйры нет, хотя он, как выяснилось, тоже эльф. Интересно, как заводятся друзья? Надо будет у Макалаурэ спросить.
От размышлений Шуйру отвлек какой-то подозрительный шум впереди. «Орчонок» спешился, лег на брюхо и осторожно пополз, желая разведать, чего там творится.
Взору Шуйры открылась небольшая полянка посреди заиндевелого бурелома. Снег утоптан, пропитан кровью и пеплом, в центре горит костер, а у костраэто ж надо, такое совпадениеРыграх вместе со всей десяткой, включая громилу Пурыша. И на место Шуйры какого-то чурку облезлого нашли
Орки свежевали добычу. Три залитых кровью тела в серебристо поблескивающих кольчугах (хороший трофей) лежали кучей чуть поодаль, а с четвертого уже сняли все, включая кожу. Зимаголодное время, а эльфятина сладка. Шуйра не убивал эльфов, но вот похлебку из них ему пару раз жрать доводилось.
Обычное, в общем-то, дело. Столкнулись два отряда, оркам повезло больше, и они обедают. А заодно завтракают и ужинают. Шуйру не заметили, по-хорошему надо повернуться и ехать своей дорогой, тут уже ничем не поможешь, а бывшие сородичи хоть нажрутся вволю.
Но у другого края полянки лежали два живых эльфа, туго скрученные веревками. Шуйра даже с такого расстояния видел их бледно-зеленые от ужаса лица. Более тогоузнал. И с чего провидению вздумалось собрать на этой полянке половину его знакомых?
Живыми оказались Раймондил и Орикон. Надо сказать, после пары месяцев скрытого презрения, их ненависть стала взаимной. Шуйра терпеть не мог этих двоих и иногда жалел, что нельзя потихоньку пырнуть их кинжалом. Преступление все-таки.
Теперь и кинжала не надо. Просто проехать мимо, а Макалаурэ сказать, мол, ничего не смог сделать. И правда, что Шуйра в одиночку может предпринять против десяти голодных орков, только что из-за этого самого голода заваливших полдюжины эльфов?
Но Шуйра почему-то все лежал и лежал на снегу, отстраненно глядел, как бывшие сородичи свежуют нынешнего. Судьба Раймондила и Орикона была ясна до прозрачности. Пока есть трупы, живых будут таскать с собой. Может, позабавятся пару раз, волосы там отрежут, уши (некстати вспомнилось, как было страшно, когда он сам думал, что ему отрежут уши), языки выдернут, зубы на ожерелья и амулеты повыбивают. А потом освежуют живьем и закоптят на огне. Живых обычно не варят, едят теплыми, полусырыми. Шуйра видел такое очень давно, издалека. Мелким был, ни кусочка не досталось, но от крика уши сводило.