Иногда и лекции бывает полезно послушать, сказал Карелла.
Ты собираешься податься в криминалисты?
Нет, но если ты точно представляешь себе, что делает профессионал, ты не станешь требовать от него невозможного.
Благородная позиция, сказал Хейз. Но я не люблю тратить время попусту.
Иногда, чтобы раскрыть убийство, приходится тратить время. Теперь мы знаем, что стреляли из кольта двадцать пятого калибра. Не самый распространенный калибр. А воры и грабители, с которыми мы имеем дело, предпочитают тридцать второй или тридцать восьмой. У вас в тридцатом участке было по-другому?
Да нет, примерно то же самое.
Стало быть, надо покопаться в картотеке оружия. Пит прочитал нам лекцию, но я не в претензии, слушал с удовольствием.
Каждому свое, обронил Хейз.
Правильно. Там, в тридцатом, тебе часто приходилось расследовать убийства?
Не очень.
Не очень?
Там вообще редко случались убийства.
Серьезно?
Серьезно.
И все-таки как часто?
Ну что ты пристал, Карелла?
Мне просто интересно.
По части убийств я вам в подметки не гожусь.
Почему?
Ты не хуже моего знаешь, что такое тридцатый участок. Там живут богачи. Большие шикарные дома со швейцарами. Типичное преступлениеквартирная кража. Ну, и уличное ограбление. Бывают попытки самоубийства, иногда удачные, проституцияна высоком уровне. Но с убийствами туговато.
Сколько их через тебя прошло?
Вряд ли можно считать те случаи, когда грабитель запсиховал и убил хозяина квартиры, а мы его застукали на месте преступления. Если же говорить о настоящих убийствах...
Конечно, о настоящих. И сколько их было?
Шесть.
В неделю?
Нет.
В месяц, что ли?
Да нет же. Я проработал в тридцатом участке четыре года. За это время у нас было шесть таких убийств.
Ты шутишь?
Нет.
И сколько из них ты расследовал?
Ни одного.
Ясно, сказал Карелла и улыбнулся.
Ты доволен?
Чем?
Тем, что доказал.
Что доказал?
То, что я в этом ни черта не смыслю.
Ничего я не собирался доказывать.
Насчет убийств у меня опыта маловато, это верно. Почему-то мне всегда казалось, что убивают только в северном и южном районах.
Если бы мы все убийства, что происходят в нашем восемьдесят седьмом участке, подарили ребятам из Главного управления, им пришлось бы объявлять дополнительный набор.
Ладно. В убийствах я профан. Договорились?
Договорились. Чего ещё ты не знаешь?
Восемьдесят седьмого участка.
Понятно.
И тебя тоже.
Стивен Луис Карелла. Детектив второго класса, тридцать четыре года, работаю в полиции тринадцать лет. Женат на Тедди, она глухонемая. Мы очень счастливы. Я люблю свою работу. Принимал участие в расследовании сорока одного убийства и прочих преступлений, которые совершаются в этом городе. За свою жизнь я совершил две грубейшие ошибки: наступил на гранату в Италии и позволил подстрелить себя в прошлое Рождество. Оба раза я выжил, но впредь таких глупостей не совершу. Рапорт окончен.
Да ты молодец!
Среди овец.
Учился в колледже?
Два с половиной года. Но Шекспир с Чосером меня доконали.
Из армии тебя уволили по состоянию здоровья?
Да. А как ты догадался?
Если человек работает в полиции тринадцать лет и два с половиной года он проучился в колледже, на армию у него остается немного времени. В семнадцать ты окончил школу, год проучился в колледже, был призван в армию, получил ранение, был комиссован, затем ещё полтора года в колледже, потом поступил в полицию. Верно?
Ты прямо читаешь мою анкету, не без удивления сказал Карелла.
Ну что ж, теперь я знаю, кто такой детектив Стив Карелла.
Пожалуй. А кто такой детектив Коттон Хейз?
Интересного мало, сказал Хейз.
Но все-таки?
Скучно рассказывать.
Так же скучно, как и слушать Пита Кронига?
Примерно.
Я хочу дать тебе один совет, Хейз.
Какой совет?
Я, наверное, не самый лучший полицейский в мире, сказал Карелла. Просто я стараюсь делать свое дело, вот и все. Но мне доводилось расследовать убийства, и Сэм Гроссман с лаборантами очень часто мне помогали, хотя иногда их помощь ни к чему. Случается, что все зависит от твоих ног, от осведомителей, от своих арифметических способностей. Но бывает и так, что все делают криминалисты, а тебе только остается пойти и арестовать убийцу. Поэтому, когда говорит специалист, я слушаю и слушаю внимательно.
Что ты хочешь этим сказать? спросил Хейз.
То, что уши есть и у тебя. А теперь не выпить ли нам по чашке кофе?
Глава 5
Дом 495 по Холл-авеню представлял собой роскошное здание с огромным вестибюлем и четырнадцатью лифтами. Он расположился в самом сердце издательского мира, между двумя огромными универмагами.
У Клинга было такое ощущение, будто он умер и вознесся на небеса.
Он был счастлив выбраться из 87-го участка. Оказавшись в центре Айсолы, он испытывал почти забытое радостное чувство. Правда, перед Рождеством он приезжал сюда за покупками со своей невестой Клер; но сейчас стоял июнь, и казалось, что Рождество было сто лет назад. Приятно было вновь оказаться на Холл-авеню, смотреть на деловых мужчин с портфелями, на спешащих в конторы симпатичных аккуратных мс лодых женщин в хорошо сшитых костюмах. Это была прек раснейшая часть города, и каждый, оказавшись здесь, понимал, что находится в центре огромного совершенного города.
Погода стояла идеальная. Лето ещё толком не началось, и воздух был по-весеннему свеж. Так и хотелось снять туфли и пошлепать босиком по мокрой траве. Клинг с сожалением вспомнил, что пришел сюда по делу. Но так или иначе он был рад оказаться на Холл-авеню.
Он вошел в дом под номером 495 и подошел к указателю Теодор Бун, комната 1804. Клинг взглянул на часы. Было два часа пятьдесят минут. Он двинулся к лифту. Клинг совершенно не был похож на полицейского. Одетый в серые брюки И легкий пиджак в полоску, светловолосый и широкоплечий, с уверенной и размашистой походкой, он напоминал скорее молодого скандинава, приехавшего в Америку изучать банковское дело.
Он подошел к лифтам. Миновав те, которые везли до 12-го этажа, он подошел к скоростной секции, откуда можно было добраться на этажи с 14-го по 22-й. Клинг усмехнулся: в современном деловом здании в центре современного города суеверно отсутствует тринадцатый этаж.
Он вошел в ближайший лифт и сказал:
Восемнадцатый, пожалуйста.
Лифтер нажал кнопку и спросил:
Как там погодка?
Просто блеск.
Я никогда не бываю на свежем воздухе. Сижу день-деньской взаперти. С восьми утра до пяти вечера. Как в тюрьме: света белого не вижу. Я и обедаю здесь же. Приношу еду с собой и съедаю в нашей каморке. Я крот.
Клинг сочувственно покивал головой.
Это город кротов, да будет вам известно. Я знаю людей, которые приезжают на работу подземкой и через подземный переход попадают к себе. Я-то по меньшей мере дважды в день, утром и вечером, прохожу два квартала. А они вообще никогда не ходят. В любую погодухоть тебе солнце, хоть дождьидут подземным переходом, потому что так быстрее. Обедают в кафе под землей, а потом кончают работу и опять шагают подземным переходом к поезду. Они вообще не бывают в городе. Я хоть прохожу два квартала. Ну, как там на улице?
Отлично, сказал Клинг.
Значит, на восемнадцатый?
Именно.
И вот так день-деньской, сказал лифтер. Вверх-вниз, вверх-вниз. Только вверх и вниз и больше никуда. Я крот. Вертикальный крот. Лучше уж быть кондуктором на подземке. Тогда бы я стал горизонтальным кротом. Они хоть изредка видят белый свет. В Калм-Пойнте или в Риверхеде поезд выходит на поверхность. Я же только и знаю, что катаюсь вверх и вниз. Значит, на улице хорошо?
Очень хорошо, сказал Клинг.
Когда я шел на работу, тоже было неплохо. Вы работаете на свежем воздухе?
Время от времени.
Это здорово, сказал лифтер. Непременно подыщу себе такую работу, чтоб не взаперти. Например, дворником. Все на свежем воздухе.
Зимой холодновато, сказал Клинг. Это прозвучало для лифтера откровением.
Вообще-то верно, ничего не скажешь. Лифт плавно остановился. Восемнадцатый этаж! возвестил лифтер. Дверь распахнулась.
Благодарю вас, сказал Клинг и вышел из лифта.
Не за что, крикнул ему вдогонку лифтер. Дверь снова закрылась, и лифт двинулся вниз.
Клинг улыбнулся и отправился на поиски комнаты 1804. Он прошел по коридору и остановился перед двустворчатой застекленной дверью. Открыв одну из створок, он вошел в приемную, маленькую, но изысканно обставленную. За столом в углу сидела секретарша.
Мне к мистеру Буну, сказал ей Клинг.
Как доложить?
Скажите, что пришел детектив Клинг. Девушка вскинула на него глаза:
Вы действительно детектив?
Да.
Одну минутку.
Нажимая на кнопку на переговорном устройстве, она по-прежнему не спускала с Клинга глаз.
Я слушаю, раздался голос, по которому Клинг сразу узнал Теодора Буна.
К вам детектив Клинг, сэр, сообщила секретарша, по-прежнему поедая его взглядом.
Скажите, что я жду его в студии.
Слушаю, сэр. Она выключила переговорное устройство и сказала:Пожалуйста, мистер Клинг. Вот сюда и прямо по коридору, последняя дверь.
Благодарю вас, отозвался Клинг. Направо или налево?
Что?
Я говорю: направо или налево по коридору?
А! улыбнулась девушка. По коридору налево.
Благодарю, ещё раз повторил Клинг.
Он вышел из приемной, повернул налево и прошел по коридору до самого конца. Там он открыл дверь и оказался в большой комнате. У дальней её стены было возвышение, задрапированное черным бархатом. На бархате возлежала девушка в леопардовой шкуре. На неё были направлены шесть прожекторов и камера. С камерой возился человек. Другой человек расдравлял? бархатные складки. Слева от камеры, скрестив руки на груди, стоял третий.
Хорошо бы снять её снизу, Тед, сказал тот, что стоял скрестив руки.
Я сделаю так, как ты мне скажешь, ответил Тед. Это же твоя реклама.
Да, снизу будет лучше. Пусть у читателя создастся впечатление, будто она глядит на него сверху.
Зачем?
Мне так больше нравится.
Но в рекламе сказано: "Смотрит с обожанием на тех, кто после бритья пользуется лосьоном «Леопард», сказал Бун. Стало быть, надо снимать сверху.
Пожалуй, ты прав, согласился человек со скрещенными руками.
А почему бы мне не смотреть снизу вверх? подала голос девица в леопардовой шкуре. Я так лучше получаюсь.
А я хочу, чтобы ты смотрела сверху вниз.
Но это же глупо! возразила девица.
Прелесть моя, сказал человек со скрещенными руками. Тебе платят сорок долларов в час, чтобы ты позировала, а не занималась художественным руководством. Когда я сочту, что тебе лучше смотреть снизу вверх, я тебе об этом скажу, а пока я хочу, чтобы ты смотрела сверху вниз на того, кто откроет журнал, и мой друг мистер Бун снимает тебя снизу, чтобы подчеркнуть это впечатление.
Для меня это какая-то загадка, не унималась девица. В рекламе же ясно сказано: «Смотрит с обожанием». Значит, снизу вверх.
Клинг кашлянул.
Бун повернул голову.
Никто не назвал бы его красавцем, но все же лицо у него было привлекательным. Ростом он, скорей всего, не вышел, волосы слишком темные и густые, а черты лица неправильные, как у боксера. Но повернулся он с такой удивительной легкостью, что Клинг понял: у этого гибкого и широкоплечего человека отличная координация движений и, надо полагать, хорошо тренированное тело десантника. Глядя прямо на Клинга блестящими карими глазами, Бун быстро направился к нему, протягивая руку.
Детектив Клинг? осведомился он.
Да, сказал Клинг. Надеюсь, я не помешал?
Ни в коем случае! сказал Бун и, обернувшись, спросил:Карл, ты не против, если мы сделаем маленький перерыв?
Я плачу королеве джунглей всего-навсего сорок долларов в час, заметил тот, что стоял, скрестив руки на груди.
А я бы с удовольствием сделала перерыв, откликнулась девица. Это очень утомительновсе время таращиться в пол.
Давайте, валяйте, сказал Карл, опуская руки. Делайте перерывы. Учитесь смотреть сверху вниз. Учитесь смотреть сверху вниз, создавая впечатление, будто вы смотрите снизу вверх.
Для этого надо быть циркачом, вставила девица.
Порой мне кажется, что я и есть циркач, сказал Карл. Клинг с Буном отошли в сторону. Бун вытащил из кармана пачку сигарет и протянул Клингу.
Хотите?
Спасибо, нет.
Бун вытряс из пачки сигарету и закурил. Он выпустил кольцо дыма, вздохнул и сказал:
Кто её убил?
Мы не знаем? признался Клинг.
Чем я могу помочь?
Вы можете помочь, ответив на кое-какие вопросы, если, конечно, ничего не имеете против.
Нет, отчего же, сказал Бун и затянулся. Начинайте.
Сколько времени вы были женаты?
Бун не стал долго подсчитывать и тотчас ответил:
Пять лет, два месяца и одиннадцать дней.
Вы все так точно помните?
Это было самое счастливое время в моей ждзни.
Правда?
Лицо Клинга оставалось непроницаемым. Он вспомнил, что говорила ему миссис Травайл, но и бровью не повел.
Совершенная правда, сказал Бун.
Почему же вы развелись?
Я ей надоел.
Разрешите уточнить, сказал Клинг. Это она попросила развод?
Да.
Почему?
Не знаю. Я очень удивился. Мне казалось, что мы прекрасно ладим. Я любил её, видит Бог!
Начнем-ка сначала, предложил Клинг.
Ладно. С какого места?
Где вы познакомились?
В библиотеке.
Когда?
Восемь лет назад, в сорок девятом году.
Ясно. В каком месяце?
В июне.
Что вы делали в библиотеке?
В то время я был на вольных хлебах. Как раз тогда мне предложили постоянную работу в одной промышленной фирме, и мне понадобились образцы моих работ. Кое-что было напечатано в журнале по фотографии, вот я и пришел в библиотеку, чтобы найти нужный номер.
Нашли?
Да. И заодно познакомился с Анни.
Как это случилось?
Довольно странно. Я вообще-то человек нервный. Сидел и барабанил пальцами по столу. Я взял... как это у них называется... журнальный указатель, потому что не мог вспомнить, в каком номере были мои фотографии, сидел за столом, листал его и барабанил пальцами по столу. Так уж я устроен. Много нервной энергии. Я всегда либо постукиваю пальцами, либо притопываю ногой. Вот...
Пожалуйста, продолжайте.
Анни сидела рядом и читала. Она попросила меня прекратить барабанить. Мы даже слегка поцапались из-за этого. Но я не сердился. Она была чертовски привлекательна, и я, признаться, затеял перепалку только для того, чтобы потом извиниться.