«Вечернюю Москву» читаешь?
На кой мне? отозвался Шкандыбин. Я папиросы курю.
Понял, сказал Жеглов, подошел к платяному шкафу, который я уже осматривал, и вытянул бельевой ящик. В ящике лежали рубашки, носки, майки. Жеглов, брезгливо оттопырив мизинец, вытащил их, достал из ящика застеленную на фанерном дне газету с грубо оборванным листом. Сам газетку застилал или попросил кого?
Сам, сказал с удивлением Шкандыбин.
Чудненько, кивнул Жеглов, оглядел внимательно газету и, положив ее на стол, разгладил поверх «Вечерней Москвы». Я оторвался от этажерки, которую в это время осматривал, подошел к столу. Газета из ящика тоже была «Вечерней Москвой», а вглядевшись, я с удивлением обнаружил, что и она за второе сентября.
Иди-ка сюда, Шкандыбин, смотри и слушай меня внимательно, сказал Жеглов. Вот эту газету я велел привезти мне из редакции еще до обыска, она за второе сентября. У тебя из ящика мы добываем такую же газету, гляди, гляди. Так?
Так, хмуро кивнул Шкандыбин.
Вот и спрашивается, каким же макаром я так в цвет попал, а?
Не знаю, пожал плечами Шкандыбин.
Ты вот что, мил друг, плечиком не дергай, когда тебя Жеглов спрашивает. Ты думай и отвечай по делу!
Да я, ей-богу, не знаю! взмолился Шкандыбин, и было видно, что ему и в самом деле невдомек, как такое могло случиться. Не понимал пока и я, к чему ведет Жеглов.
Ну, не знаешьсейчас узнаешь, пообещал Жеглов и кивнул Грише: Давай сюда конверт!
Шесть-на-девять протянул Жеглову конверт, Жеглов вынул из него неровный клок газетной бумаги.
Видишь, бумажка эта была сильно смята, а потом разглажена, сказал Жеглов. Это мы ее разгладили. А до того, как мы ее разгладили, вот этот товарищ Жеглов показал на меня, нашел ее в скомканном и слегка подпаленном виде под окном товарища Фирсова, тобою подстреленного
Говоря все это, Жеглов примерял обрывок к верхней газете, к неровному ее краю. Когда наконец в одном месте обрывок аккуратно сошелся с краем, Жеглов довольно ухмыльнулся:
Бумажечка скомканнаяэто пыж, дорогой мой гражданин Шкандыбин, пыж из твоего ружьишка, которое мы теперь, несомненно, разыщем. Погляди, полюбуйся, как бумажечка к твоей газете подходит, вот отсюда, с этого самого местечка, ты ее и оторвал, когда снаряжал свой поганый патрончик. Да не вышлос МУРом, брат, шутки плохи!..
Сколько скостят, если я ружье сам выдам? глухо спросил Шкандыбин.
А вот это уже мужской разговор. Я ж тебе с самого начала предлагал нам сэкономить время, коротко всхохотнул Жеглов и уверенно закончил: Треть, я думаю, скостят непременно, сам позабочусь!..
* * *
Стемнело совсем. За окном не переставая моросил мелкий слякотный дождик, в кабинете было холодно, у меня даже ноги замерзли, и, когда я сказал об этом, Жеглов рассмеялся: «Зато летом будет не жарко, с улицы раскаленной сюда вваливаешься, как в рай божий» Это не слишком меня утешило, но отвлекаться было некогдавызов следовал за вызовом, телефон звонил непрестанно.
Я отлучусь ненадолго, сказал Жеглов, одернул гимнастерку, причесался перед зеркалом, вделанным почему-то во внутреннюю дверцу сейфа, и испарился.
Не успели еще затихнуть его шаги в длинном коридоре, как зазвонил телефон.
Я снял трубку:
Оперуполномоченный Шарапов слушает.
Докладывал дежурный из 37-го отделения:
Явился к нам тут гражданин один, сам он строитель. Сегодня ремонтировали домишко на Воронцовской, и в стене, под штукатуркой, как дранку вырвали, тайник обнаружился, а в нем банка стеклянная Алло
Слушаю, слушаю, торопливо сказал я.
Двадцать золотых десяток захоронено, николаевских
Ну?..
Напарник этого гражданинаон же первый банку и вытащилдал ему пять червонцев и велел помалкивать. А остальное золотишко себе забрал. Какие будут указания?
А какие указания? удивился я. Брать надо этого шкурника с поличным, и все дела
Есть! сказал дежурный и положил трубку.
И вот тут-то меня взяло сомнение: сегодня я уже не раз имел случай убедиться, что некоторые вещи, которые выглядели бесспорными и очевидными, с точки зрения уголовного розыска оказывались не такими уж простыми и требовали решений, вовсе не обязательно вытекавших из житейского опыта. Я еще подумал, что дежурный 37-го отделения не первый, наверное, день в милиции, а счел нужным запросить указаний, значит дело не представляется ему таким простым, как мне кажется Я покряхтел немного и набрал номер нашего коммутатора, вызвал тридцать седьмое. Дежурный отозвался немедленно.
Алло, сказал я натужно и покашлял. Это Шарапов из МУРа, насчет золотишка
Сей секунд выезжаем, отрапортовал дежурный.
А ты погоди, сказал я. Тут, может, с кондачка решать не стоит. Я, понимаешь, человек здесь новый
Да-а? радостно удивился дежурный. Вот и я тоже новый, вторую неделю всего-то и дежурю, таких дел еще не встречалось! И начальства никакого, как на грех, нету
Вот и погоди, степенно сказал я. А то мы с тобой еще наворотим, чего, может, не надо. Я сейчас посоветуюсь, не отходи
Я положил трубку на стол и пошел в соседний кабинет к Тараскину, который только что вернулся из ресторана «Москва», где две подвыпившие компании схлестнулись между собою в просторном вестибюле. Сейчас он, набычившись, вел душеспасительную беседу с ярко размалеванной девицей, из-за которой весь сыр-бор разгорелся. Девица безутешно рыдала, а Тараскин строго отчитывал ее:
Пришла с людьмиведи себя как положено. А то что же получается? Глазки посторонним строишь, можно сказать, авансы раздаешь, вместо того чтобы в свою, значит, тарелку глядеть
Тараскин, пошептаться бы, сказал я. Это словечко«пошептаться» я услышал от Жеглова, и оно чем-то мне понравилось, потому что шептаться при людях всерьез вроде неловко, а если сказать как бы в шутку, тогда ничего, можно.
Котова, выйди в коридор на минуту, сказал Тараскин девице, та мгновенно перестала рыдать, поднялась, и я с изумлением увидел, что ее нарядное платье располосовано чуть ли не до пояса, а в руках толстая красивая коса, видать накладная, вырванная из прически в драке.
Я торопливо изложил суть вопроса, и Тараскин, ни на секунду не задумываясь, продекламировал, явно подражая жегловским интонациям:
Сокровище, то есть клад, сокрытый в земле или в стене, есть единая и неделимая собственность государства. Как таковая, подлежит обязательной сдаче органам власти за вычетом вознаграждения нашедшему. Присвоение клада карается по закону. Тараскин передохнул и сказал уже обычным своим голосом: Указание ты, Шарапов, дал правильное, насв масштабе МУРаэто происшествие не касается. Продолжай в том же духе. Эй, Котова, заходи!..
Я закончил разговор с дежурным и вернулся к методическому письму по криминалистике, в котором излагались неотложные действия следователя в случае обнаружения фактов незаконного пользования знаками Красного Креста и Полумесяца. К тому времени, когда я освоил методику расследования этого преступления, пришел Жегловсвежевыбритый, благоухающий одеколоном «Кармен», сверкающий белоснежным полотняным подворотничком. Он открыл сейф, снова покрасовался перед засекреченным зеркалом, явно остался собою доволен, поскольку, захлопывая дверцу, запел, сильно фальшивя: «Первым делом, первым делом самолеты Ну а девушки? А девушки потом» Прошелся, скрипя блестящими сапогами, по кабинету, остановился передо мною:
Ну что, друг ситный? Служим?
Служим, невозмутимо сказал я.
А тем временем у Ляховского «эмку» украли.
Чего? спросил я. Какую «эмку»?
Обыкновенную. Легковой лимузин М-1, довоенная цена девять тысяч рублей. Не в том дело
А в чем?.. не понял я.
А в том, у кого украли. Герой, орденоносец, летчик Ляховскийзнаешь?
О-о! Я сразу и не сообразил. Как же это получилось?
Очень просто
Зазвонил телефон. Дежурный сообщил Жеглову, что на Масловке, около «Динамо», горит одноэтажный дом.
Деревянный? переспросил Жеглов. Сильно горит?
Дежурный подтвердил, что дом деревянный и горит сильно.