Понял, кивнул Шесть-на-девять. Я один раз по страничке, вырванной из книги, владельца определил
Во-во, перебил Жеглов. Все, двигай. Одна нога здесь, другая там!
Гриша пошел к автобусу, а Жеглов спросил участкового:
Воробьихин, у кого на твоем участке ружья охотничьи имеются?
Да вроде бы и не припомню, сказал, подумав, Воробьихин. У нас как будто охотников нету, у нас больше рыбалкой занимаются
Пронин Сенька ружьишком баловался, неожиданно подал голос молчавший до сих пор сухопарый мужичонка в серой телогрейкесосед Фирсова, взятый Жегловым в понятые.
Про-онин? переспросил участковый. Не-ет, он еще когда свою «тулку» на велосипед поменял.
Все равно надо с ним повидаться, сказал я. Они с Фирсовым-то в каких отношениях?
В нормальных, ничего промеж ними не было, ответил Воробьихин.
Ну, коли и не было, он небось про охотников-то побольше твоего знает, сказал участковому Жеглов. Рыбак рыбака, как говорится, видит издалека. И охотник то же самое.
Пронин подтвердил слова участкового и даже велосипед показалстаренькую ободранную «украинку» с разноцветными шинами: одной черной, другой, видимо трофейной, зеленой. И насчет охотников уверенно сказал:
Нет ни одного во всей округе, я, может, потому «тулку» и продал, что не с кем в компании, значит, на охоту сбегать
А когда шли уже по улице, возвращаясь к дому Фирсова, Пронин догнал нас и, запыхавшись, поведал:
Совсем из головы вон! У меня недели две назад Толик Шкандыбин порох и дробь одалживалпатронов на пять. Я еще его спросил: «Ты что, полевать задумал?» А он говорит: «В деревню собираюсь, может, и поброжу по лесу с ружьишком. Там охота, говорит, раньше богатая была».
Так у него ружье есть, выходит? спросил Жеглов, иронически взглянув на Воробьихина.
Нету, нету у него ружья, торопливо сказал Пронин. Я потому и забыл про него. У деда, говорит, двустволка, он колхозную конюшню сторожит.
Жеглов одобрительно похлопал Пронина по плечу и отпустил его. Воробьихин сказал задумчиво, вполголоса, будто сам с собой советовался:
Вот Шкандыбинэто как раз шпана отпетая. Сидел не раз и поныне элемент уголовный. И живет с Фирсовым по соседству
Какие-нибудь счеты, споры между ними были? деловито спросил Жеглов.
Насчет этого не скажу, не слыхал. Заявлений от граждан не было.
Похоже было, что Жеглову надоел бестолковый участковый, потому что он сказал весело-зло:
Слушай, Воробьихин, ты, вообще-то, для чего здесь проедаешься, а? Насчет этого ты не слыхал, того не видал, прочего не знаешь, а в остальном не в курсе дела.
Воробьихин обиженно скривил рот, забубнил что-то в свое оправдание, но Жеглов больше его не слушал. Он шел по улице широким, размашистым, чуть подпрыгивающим шагом, за ним безнадежно пытался угнаться участковый Воробьихин, который перестал интересовать Жеглова, словно и не существовало его никогда, и не говорили они ни о чем, и сроду нигде не встречались.
Именно тогда, в тот вечер, мне впервые пришло в голову, что Жеглов никогда не остановится на полпути, и человеку, чем-либо разочаровавшему или рассердившему его, лучше отступить с дороги. И тогда, в тот незапамятно далекий вечер, я еще не знал, нравится мне это или вызывает глухое раздражение, поскольку меня восхищал жегловский опыт и умение заставить работать всех быстро и с полной отдачей и в то же время пугала способность вот так мгновенно и бесповоротно вычеркнуть человека, словно тряпкой с доски слово стереть.
Войдя в дом, Жеглов спросил жену и соседей пострадавшего:
Ну-ка, друзья, вспоминайте, думайте, говоритеимел Толик Шкандыбин за что-нибудь зуб на Елизара Иваныча, а?
Жена ничего определенного сказать не могла, но вездесущий сосед сообщил:
А как же! Была меж них крупная баталия Толик этот, Шкандыбин, как вернулся последний раз из лагеря, заскучал: дружков его всех почти прибрали ваши, значит, милицейские товарищи. У него только и делов осталось по вечерам ворота подпирать Теперь завел он новую моду: соберет на лавочке пацанов-малолеток и давай про жизнь блатную, вольготную сказки рассказывать. Пацаны, известно, варежки разевают, а он им, гад, травит и травит. Елизар-то Иваныч сразу сообразил, зачем он компанию себе сколачивает, папиросами да винцом мальчишек угощает. На той неделе проходит Елизар Иваныч мимо сборища этого, услышалкто-то из мальцов матом кроет. Невтерпеж ему, видать, стало, подходит он к ним и говорит Толику: «Ты вот что, кончай это дело, сам себе живи как хочешь, не маленький, а ребят оставь в покое». А Толик смеется: «Я, говорит, их не зову, они сами ко мне липнут, что ж мне, гнать их, что ли?» Ну, Елизар Иваныч в дискуссию с ним вступать не стал, он человек простой, поднес к его роже кулачище свой пудовый и пояснил: «Я тебе слово свое сказал. Не послушаешьмилицию звать не буду, сам тебя отработаю так, что мать родная не узнает!» Шкандыбин вскочил, распсиховался, на губах пенаавторитета, видать, жалко, и кричит Фирсову: «Ты потише, так твою и растак, пока пера моего не пробовал! Я те все кишки наружу выпущу!» Елизар Иваныч нервничать не стал, вмазал Толику легонько по морде, тот кровью и залился, на ногах не устоял. А Елизар Иваныч ребятишек прогнал по домам, на том все и кончилось
Видать, не кончилось, задумчиво сказал Жеглов и поднялся. Давайте-ка Толика этого пощекочем
В дверях появился шофер Копыринон доложил, что рана, к счастью, оказалась неопасной и через недельку-другую врачи обещают Фирсова выписать.
Мелкий текущий ремонт, заверил Копырин. Смена масла, шприцовка, шпаклевка, легкая подкраскаи пожалуйте в рейс
Какого масла? испугалась жена.
Жеглов засмеялся.
Не обращайте вниманиянаш Копырин уверен, что Господь Бог сотворил человека по образу и подобию автомобиля
Я нетерпеливо дернул Жеглова за руку:
Не смотается Шкандыбин-то, пока мы здесь толчемся?
Идем, идем, кивнул Жеглов и сказал соседу: А тебя, дружок, попрошу проводить нас к этому деятелю
* * *
Подойдя к дому Шкандыбина, Жеглов остановился.
Иди с Абреком вперед, сказал он проводнику. Пусть пес его облает хорошенько.
Глеб Георгиевич, шутите? укоризненно спросил Алимов. Абрек на кого попало лаять не станет. Если бы его след вывел
Если бы след вывел, нетерпеливо перебил Жеглов, я бы Шкандыбина сам облаял получше твоего пса. Делай что говорят!
Есть, сказал проводник, поджав и без того тонкие сухие губы, пошел вперед, и по лицу его я видел, что он все равно поступит по-своему.
Абрек, войдя в комнату, заворчал и разок гавкнул, но сделано это было, по-моему, чисто формально, только чтобы команду проводника выполнить. Однако чернявый парень, развалившийся на кровати, покрытой лоскутным одеялом, отнесся к появлению огромной собаки иначе. Он сел и, глядя с опаской на пса, спросил нахально и в то же время трусливо:
Чего надо? Кто такие?
Поскольку вместе с оперативниками в комнату вошел Воробьихин, вопрос его прозвучал фальшиво; парень, видно, сообразил это, сморщился, как от кислого, и сказал протяжно:
Ну что вяжетесь? Нет за мной ничего, я в артели работаю
Одевайся, Шкандыбин, тихо, зловеще сказал Жеглов. Мы из МУРа
Вижу, что не из церкви. И чего вы ко мне липнете?
Одевайся, тебе говорят, еще тише сказал Жеглов, и я вдруг заметил, что сам испугался голоса своего шефа. Видимо, побоялся спорить и Шкандыбинмолча натянул штаны, обул щегольские сапоги гармошкой, взял со стула пиджак.
А теперь скажи нам, друг ситный, где ружье, спокойно предложил Жеглов.
Нет у меня никакого ружья, быстро ответил Шкандыбин. Хоть весь дом обыщите!
Обыщем, пообещал Жеглов. Но лучше сэкономь нам времятебе же зачтется. Помоги, как говорится, следствию
Я сказалнету. Ничего такого у меня в доме нет.
Тараскин, присмотри за ним, распорядился Жеглов. А мы поищем
Обыск еще продолжался, когда в комнату вошел Шесть-на-девять и молча положил перед Жегловым газету. Жеглов распорядился очистить стол, развернул на нем газету, и я увидел, что это старый номер «Вечерней Москвы» за второе сентября с дырочками от подшивки на полях. Жеглов погладил газету, спросил Шкандыбина равнодушно: