Сугрид Лэвэ, ответил Темный.
Никогда о нем не слышал, Красавчик повернулся к Лоскутному Одеялу. А ты слышала о таком?
Нет, пожала плечами она.
А ты, Язва?
Пошел ты! шикнула та.
Красавчик прищурился и наклонился вперед:
Может еще кого-нибудь процитируешь, а, Темный?
В другой раз, Индрих, улыбнулся тот.
А ты вообще с какой планеты? продолжал напирать Красавчик.
С дальней, ответил он.
Опять секреты! Мы же вроде как самые родные в этом месте. Яолманец, он указал пальцем на свои светящиеся голубые глаза, только в гробу погаснут. Одеяло у нас суирянка, он подмигнул ей, если только не крашенная с отбеленной кожей. Язва, он повернулся к ней лицом, ты ведь с Ливзеры: вы все там бронзовые, по-моему. Страшила, он указал пальцем на Роден, ты ведь тоже суирянка? Ну, или была ей когда-то А вот кто ты такой, Темный?
Мать суирянкой была, ответил он.
А отец? насупился Красавчик.
А отец ее изнасиловал, Темный закрыл глаза и отвернулся.
Повисла тишина.
Дерьмовое происхождение! выдала Язва и засмеялась в кулачок.
Все, включая Кашпо, уставились на нее.
Доктор Кашпо, произнесла Роден, может, закруглимся на сегодня?
В этом я соглашусь с тобой, Роден. Сеанс окончен. Встретимся завтра.
Темный первым подскочил с кресла и зашагал к выходу.
***
Время вечернего досуга. Роден воротило от него. Их запирали в большом зале со всякими игрушками, где они должны были хоть чем-нибудь себя занять. Хорошо, что заведение «престижное». Там был выход на веранду, где, пялясь в окна, Роден могла покурить.
Окинув взглядом унылое сборище себе подобных, она зашагала в сторону веранды. В правом углу зала Красавчик беседовал с Лоскутным Одеялом. Одеялко посмеивалась, то и дело поглядывая на Темного. Темный сидел в гордом одиночестве за столом и играл в шахматы сам с собой. На косые взгляды Лоскутного Одеяла он внимания не обращал, хотя Роден готова была поклясться, что он их заметил. Язва донимала кого-то в кататонии и радовалась этому, как дитя малое. Дура, что еще сказать. Дура обернулась и помахала рукой Роден. Вот онаоборотная сторона «групповухи». Сейчас каждый из них будет считать, что вправе кивнуть Роден, помахать рукой или, что еще хуже, подойти и заговорить с ней.
Она вышла на веранду, достала елотку и попросила одного из санитаров прикурить. Тот, естественно, не отказал и поднес к елотке зажигалку. И за это им платили. За огонек, за улыбки, за вежливость, за цепкие руки и стальные объятия. Все включено в этом элитарном заведении.
Роден присела в кресло у окна, затянулась и выпустила колечко дыма. Пачка елоток заканчивалась, а с визитами к Роден никто не спешил. Можно было дать денег какому-нибудь санитару и попросить его принести новую пачку. Одна проблема: счета Роден мать заблокировала, а наличных у нее не было. Что она вообще здесь делала? Как докатилась до полного отстоя в своей яркой и столь впечатляющей жизни? Перед глазами всплыло знакомое лицо, и Роден передернуло.
Привет! улыбалась Одеялко. Могу я к тебе присоединиться? и не дожидаясь разрешения, плюхнулась в кресло рядом.
Одеялко достала из кармана рубашки пачку елоток и щелкнула пальцами, подзывая к себе санитара. Тот подошел, хотя мог и не подходить.
Огоньку не найдется? кокетливым голоском пропела Одеялко.
Санитар молча дал прикурить. Одеялко затянулась и вложила бумажку ему в руку.
Благодарю!
Всегда к вашим услугам, ответил довольный сотрудник, пряча деньги в карман и тут же удаляясь.
Почему я тебя раньше здесь не видела? поинтересовалась Одеялко.
Потому что раньше меня здесь не было, ответила Роден, отворачиваясь к окну.
Я разговаривала с Язвой. Оказывается, она многих здесь знает. И Красавчика помнит, и тебя
Да что ты? улыбнулась Роден. И что же Язва обо мне рассказала?
Что ты сука, каких поискать.
У Язвы распад личности. Не советую слишком много с ней общаться.
Лоскутное Одеяло прищурилась, глядя куда-то в сторону.
Красавчик сказал, что Язва бывала здесь раз пять минимум.
Будет и шестой, вздохнула Роден.
Почему? Одеяло повернулась к ней и изобразила на лице неподдельный интерес.
Она зависима. Здесь ее кормят одним, на воле она ест другое. Как только передозродственнички запирают ее здесь. Круг замыкается. А от постоянных передозов мозги начинают плавиться. У нее уже почти расплавились.
Как у тебя это получается?
Я просто наблюдательна, Роден затушила окурок.
Эй, девчонки, вы не скучаете?
Легок на помине, буркнула Роден.
Красавчик придвинул стул и присел напротив, едва ли не касаясь ее коленями.
Скажи, ты вся такаяон задумался, подбирая слово, яркая?
С какой целью спрашиваешь? Роден пыталась сохранить хладнокровие и случайно не подправить его аристократический нос.
Страшилка, не обижайся. Я любя!
Так вот в чем твоя проблемапонимающе кивнула Роден. И давно на уродство тянет?
Красавчик засмеялся и подмигнул.
Люблю баб с характером!
Так иди и поищи себе бабу. А мы с Одеялком, как дамы благородного происхождения, тебя здесь подождем.
Простите, дамы! он поднял руки. Обознался!
Роден схватила его за ладонь и выкрутила руку.
Если хочешь свести счеты с жизнью, улыбнулась она, показывая запястье Красавчика с белесым рубцом Одеялку, резать нужно продольно, а не поперек. Чем глубже, тем лучше. А вот это, Роден отбросила ладонь, показуха чистой воды.
Тебе виднее, шлюха, бросил в ответ Красавчик и удалился.
Роден достала елотку, отобрала из рук Одеялка дымящийся окурок и подкурила от него.
Бойся этого урода, произнесла она. Он из нашей группы самый конченый.
Ты что-то знаешь? прошептала Одеялко, явно испуганная замечанием Роден.
Я таких тварей чую издалека.
Лоскутное Одеяло поежилась и отвернулась.
А Темный наблюдает за тобой, произнесла она.
Не за мной, вздохнула Роден. Он наблюдает за тобой.
Нет. Как только ты мимо него прошла, он то и дело на тебя поглядывал.
Это потому что ты рядом сидишь, и подловив очередной взгляд черных глаз с воодушевлением помахала Темному рукой.
Темный тут же отвернулся.
Расслабься, Роден затянулась, сегодня он на тебя больше смотреть не будет.
Злая ты, вздохнула Одеялко.
Сука просто, вот и все. Ты только не расстраивайся. Ты нравишься Темному. Если и он тебе нравится, можешь закрутить.
Одеялко поморщилась.
С Темным?
А почему нет? хмыкнула Роден.
Одеялко огляделась по сторонам и встала.
Хорошо поболтали. Завтра курнем вместе?
Завтра будет видно.
Лоскутное Одеяло зашагала в зал, прошла мимо одиноко сидящего Темного, потом остановилась, обернулась и вернулась к его столу. Дальше Роден не подглядывала. Не прилично это, вроде как Хотя, кому она заливает?
Уже девять. Пора отдыхать, объявил санитар.
Пора, вздохнула Роден и бросила дымящийся окурок в пепельницу.
Эй ты!
Она обернулась, точно так же, как и все остальные, собравшиеся у выхода.
Вернись и затуши окурок! кричал санитар.
Сам затуши. Или за эту услугу я не заплатила?
Вот дрянь! гаркнул он, схватил Роден за плечо и повел на веранду.
Остальные молча наблюдали со стороны. Зеваки, что еще сказать.
Туши! лицо Роден оказалась прямо над дымящимся окурком.
Она подула на него, чтобы затлели и другие окурки.
Туши, я сказал!
Мэйфилд, не надо, послышалось из-за спины.
Я с этой сукой хорошо знаком! Она мне руку прокусила, дрянь!
Надо же, хмыкнула Роден. Запомнил
Туши! лицо Роден оказалось прижатым к столу.
Она начала брыкаться, пытаясь скинуть тушу, навалившуюся сверху. Санитар уперся пахом ей в зад и захохотал.
Может, ты этого ищешь?
Роден потерлась о него бедрами и, чувствуя, как ослабла хватка на шее, медленно разогнулась.
Может, и ищу, прошептала она, прижимаясь всем телом и плотоядно улыбаясь очередному извращенцу.