Я снова зашарила глазами по стенам и угламтщетно. Оставалось надеяться на лучшее или попытаться вскрыть один из герметичных контейнеров и спрятаться там. Вот чем надо было заняться!
Впрочем, я не успела бы. Не прошло и пяти минут, как склад остановился.
Я завороженно наблюдала, как серво-боты фиксируют контейнер, когда за спиной клацнули замки входного люка. Мозес? Второй? Проверять мне не хотелось. Я шустро проникла в темную щель погрузочного рукава аккурат перед контейнером. Оттуда, из натянутой на направляющие темноты, было все видно и слышно.
Мозес вошел первым. Быстро осмотрел контейнер, проверил замки. Следом подошел второй. Лысоватый, немного сутылый, но все равно видно, что подтянут. Наверное, в прошлом военный. Проделал то же самое, потом приложил ладонь к сенсору. Из моего укрытия было прекрасно видно, как он хмурится, как шевелятся его губыкогда человек даже частично погружается в сеть, это сразу заметно.
Нормально,наконец сказал он.Надеюсь, Мозес, с вашим новым складом проблем не будет. Я отправляю!
Боты синхронно скрылись в боксах. Оба мужчины отступили к выходу, а я почувствовала всем спинным мозгом, что значит мгновенно потерять силу тяжести. Меня словно дернули вверх, а потом отпустилии дна под ногами уже не оказалось. Пришлось беспомощно махать руками, ища хоть какую-то опору. Кажется, я даже тихонько ахнула, когда оказалась в свободном парении. А может и не тихоно один морской бес, за звуками судовой механики этого никто не услышал. Контейнер дернулся и с тихим лязгом встал на направляющие. И пополз на меня.
Из-за спины дохнуло холодным ржавым воздухом, и я успела подуматьслава морскому богу, хоть не вакуум. А потом свет окончательно померк, скрытый боковой поверхностью контейнера, летящего в трюм буксира.
Ничего не оставалось, как отправиться вместе с ним
Темный и холодный, лишенный гравитации, трюм все же оказался заполнен воздухом. Света в нем как такового тоже не былокроме индикаторов самих грузов. Да еще слабо светились желтым контуры комингсов.
Я, обдирая о выступающие части контейнеров колени и локти, начала перебираться к ближайшему входу, лишь надеясь, что он ведет в жилую часть судна. Меж тем где-то совсем близко заработали двигатели. Звуки отсоединяющихся замков и клапанов вновь заставили нервно искать хоть какие-то средства защиты от недружелюбного космосано даже если таковые были, как их найти-то в полной темноте?
Я вцепилась в поручень у люка и так замерла, прислушиваясь к звукам трюма. Все что случилось со мной за последние два часа, случилось столь внезапно, что, только болтаясь в холодном темном трюме на поручне, я вдруг осознала, где и почему нахожусь. И что смерть моя болтается где-то совсем рядом, и все еще не отступила, ожидая, когда амулетная удача или врожденная дурость перестанут меня защищать.
От холодного металла пальцы вскорости закоченели, но отпустить поручень я не могла: он единственный обеспечивал хоть какую-то фиксацию в пространстве. Когда вновь вернется гравитация, меня об эту стенку здорово приложит. Но если бы я сейчас решила испытать все радости свободного парения в невесомости, мне при падении наверняка досталось бы сильнее
И хотя морально к удару я была готова, он все равно случился внезапно. Я ударилась плечом, потом тут жеголовой и спиной. И вдоль переборки упала на ребристый пол. С высоты человеческого роста.
Я пришла в себя, когда разгрузка уже шла полным ходом. И то, что меня никто не заметил, было сущей случайностью. Люди проходили мимо несколько раз, но я лежала в тени между контейнером и переборкой, тихая и незаметная. Я сочла за благо молчать и ждать. Вряд ли разгрузка продлилась бы долго. А пока лежала, осторожно попробовала пошевелить ногами и руками. На удивление, это падение оказалось менее травматичным чем то, благодаря которому я познакомилась с Нордвеллом.
Люди занимались разгрузкой где-то далеко, я не слышала даже приглушенных разговоров.
Холод в трюме стоял жуткий, я заметила, что у меня стучат зубы и сжала челюсти. Выбралась из своего невольного убежища и сунула нос в обитаемую часть буксира. Там был трап, обычный узкий технический трап. Как на морском судне. Я осторожно поднялась, готовая в любой момент вернуться обратно. Но мне продолжало везти: секция впереди пустовала. И что важно, температура там была вполне обычной.
Указатели вывели меня к шлюзу, которым обязательно снабжены все каботажные транспорты астрополиса. Шлюз обычно используют, когда возникает необходимость выхода в открытый космос, но рукав переходника от внешнего люка астрополиса чаще всего присоединяется тоже к нему.
И снова мне повезлоу выхода никого не было. Да и дальше, в портовой части грузового дека тоже.
Я срисовала себе метку маршрута до складовтеперь смогу без лишних объяснений направить сюда любую проверку. Осталось только выбрать, кого позвать на помощь и вдруг увидела полицейских. Первый порыв былбежать немедленно туда, представиться, и все им рассказать, но
Вот именно. Но.
Полицейские наблюдали за разгрузкой, и кажется, беззаботно болтали с грузчиками. Я остановилась, как по голове стукнутая: что же выходит? Полицейские во всем этом замешены? Они охраняют чертов груз? Или они здесь по другому поводу? Но как же так? Куда бежать и кого звать?
Как так получается? Что бы я ни делала и куда бы ни бежала, всюду на пути стоят какие-то преграды. И каждый раз, когда я думаю, что до возвращения к нормальной жизни всего шаг, что жизнь эта за смешной границей пластиковой перегородки, за единственным сообщением по сетке, за камерой телепорта, как вдруг оказывается, что все не так, как казалось всего пару недель назад. Секретные агенты, воры и убийцыэто не беда. Про эту часть большого мира я знала всегда. Но это, как раздевать почку луковой пальмысдираешь слой и узнаешь десятки новых неприглядных истин. От которых уже не отвернуться.
«Спокойно Реми!»сказала я себе.«Это похоже на истерику! Лучше подумай, что делать дальше!».
Я ушла от места разгрузки тихо и незаметно. А на соседней улице случайно увидела свое отражение в блестящей панели какого-то рекламного щита, и поняла, что выгляжу не так плохо, как себя чувствую, но все же какие-то меры для конспирации надо предпринять. Пальцами я расправила и даже почти уложила волосыблаго они у меня не длинные. Отряхнула, насколько было возможно, одежду. С темнеющими синяками, правда, сделать пока ничего не моглаа они быстро становились заметными.
Зато эти синяки навели меня на мысль. Нет смысла рассказывать все здешней полиции, если она участвует в махинациях Мозеса и его товарища. Я была почти уверена, что этот товарищ с начальственными интонациями и есть Бруно, хотя при мне его так никто и не называл
Телепортом пока тоже не воспользоватьсяпо сетевой морде меня срисуют в нем тут же, как только я решу покинуть Фелицу. Вариант был только один на самом деленайти Нордвелла и рассказать все ему. А уж он найдет способ сообщить о местонахождении склада своим приятелям из ФАРЭП. В Фелице я знала только одного человека, который мог мне помочьдоктора Лопес.
Как, оказывается, легко пересечь пару кварталов астрополиса, если ты нормальный член общества, тебя никто не преследует и у тебя все в порядке с внешним видом. И как это трудно, если у тебя одежда в пылище, руки ноги в синяках, и к тому же тебе надо проделать путь так, чтоб тебя не увидели и не узнали!
С расположением сенсоров фелицианских сервисов идентификации я знакома мало, но зато помню, как шел Нордвелл, когда мы с ним в прошлый раз здесь гуляли. Он выбирал рабочие и технические зоны и старался двигаться так, чтобы его лицо всегда оставалось в тени. Впервые в городе, в котором я провела значительный кусок жизни, мне стало неуютно. Как будто где-то неподалеку прячется тысечеглазое, всевидящее чудовище, готовое схватить и утащить в свои недра любого. Оно безразлично, ему плевать, кого утаскивать, но как же страшно знать, что оно смотрит на тебя тоже, и что ты можешь стать его очередной жертвой. Но ты все равно идешь, ощущая свою видимость для него. То, как оно откладывает удар. Как выжидает.
Путь до знакомого кабинета занял у меня втрое больше времени.
Сеньорита из береговой полиции,констатировала доктор Лопес, выходя в приемную офиса.И снова в плачевном виде. А где