К концу дня Ликата достиг места, указанного на карте. О близости лагеря нетрудно было догадаться: на дороге, по ее обочинам все чаще встречались группки изможденных людейзакутанных в белое женщин, немыслимо худых стариков, плачущих детей. Издали доносился звон колокола, созывающего на вечернюю молитву.
За оградой лагеря Давиде увидел монаха, в котором сразу угадал, хотя и не знал его, брата Маттео.
Вы брат Маттео? подходя к монаху, спросил Ликата.
Да, это я, ответил тот.
Это был еще не старый широкоплечий мужчина с энергичным и суровым лицом, окаймленным седеющей бородкой. Его окружала группа негров, по-видимому, нашедших приют в лагере беженцев.
Скажите, вам знаком итальянец по имени Тано Каридди? в упор спросил Ликата и показал монаху фотографию Тано. Он может носить также фамилию Балестра. Сальваторе Балестра.
Я такого не знаю, да если бы и знал, не сказал, жестко проговорил монах.
Этот человек виновен в тяжелых преступлениях. Его разыскивает Интерпол.
Тот, кто добровольно выбрал жить здесь, уже искупил все свои прегрешения. А кроме того, мне нет дела до людского правосудия. Тут, где столько горя, голод и нищета, его не существует.
Но, брат Маттео, вы не можете отрицать, что знаете этого человека. Несколько месяцев назад вы виделись с его сестрой в Италии.
Я уже все вам сказал. Предоставьте виновных правосудию Божьему.
Я проделал длинный путь, чтобы разыскать вас, продолжал настаивать Ликата. Вы не можете так просто от меня отмахнуться. У меня ордер на арест Каридди.
Разве закон имеет здесь какое-нибудь значение? все также резко ответил монах. Вот, поглядите на этих людей, и он указал на бредущих на звуки колокола исхудалых негров. Главноенакормить их, утешить. Эти беженцы проделали пешком тысячекилометровый путь по пустыне, дошло немногим более сотни, а пятьсот с лишним остались лежать в песках пустыни. Они потеряли близких, лишились крова. От голода и войн гибнут тысячами люди, а вы пристаете со своими дурацкими вопросами. Ищите этого человека, если вам надо, сами.
К грубосколоченной деревянной звоннице с висящим на ней колоколом стекалась толпа беженцев на молитву перед трапезойстарики, женщины, окруженные выводками ребятишек. На их исхудалые лица и скелетообразные тела было просто страшно смотреть.
Ликата понял, что он ничего не добьется от этого упрямого монаха, отвергающего человеческие законы и не верящего в силу правосудия. А, может, он просто сообщник Тано, им подкуплен или его боится?
Бросив последний взгляд на молящихся беженцев, окруживших брата Маттео, Ликата повернулся и направился к своему лендроверу.
Проделав столь же скучный обратный путь, Давиде ни с чем возвратился в Дакар. Хорошенько отоспавшись, на следующий день он отправился в Главное полицейское управление Сенегала. В отделе, занимающемся иностранными гражданами, его принял начальник отделапожилой толстый негр в белом костюме. Когда Ликата назвал себя, он широко заулыбался, показав белоснежные зубы, и неожиданно заговорил, хотя и с ужасающим акцентом, на довольно сносном итальянском языке.
Добро пожаловать в Дакар! Моя фамилия Бало. Когда-то я несколько лет проработал в консульском отделе нашего посольства в Риме, начал толстяк. Все итальянцымои друзья. Я очень люблю Италию! Когда итальянцы приезжают в Дакар, они всегда заходят сюда со мной побеседовать. Мы хорошо понимаем друг друга
Значит, вы знакомы и с Балестрой? неожиданно прервал его разглагольствования Ликата, вынимая из кармана фотографию Тано. Сальваторе Балестра. Вы знаете этого человека?
Даже не взглянув на фотб, Бало залопотал:
Нет, нет, никогда не видел.
Вы не можете его не знать. Брат Маттео подтвердил, что он находится в Дакаре. Балестраего новая фамилия. А раньше его звали Тано Каридди. У меня ордер Интерпола на его арест.
Нет, нет, я же вам говорю, что не знаю его.
Ну что ж, проговорил Ликата, пряча фотографию, я так и доложу руководству Интерпола, что он вам неизвестен.
Погодите, дайте взглянуть еще разок Я-то не знаю, но его можно поискать. Вот, может быть, мой помощник сможет вам помочь. Акибе знает тут всех иностранцев, и он указал на стоявшего в сторонке еще довольно молодого плечистого негра в щегольском светлом костюме, не то с лысой, не то с наголо обритой головой. И обращаясь к Акибе добавил:Если услышишь об этом итальянце, то дай знать господину Ликате.
Акибе слегка поклонился.
Ну вот и хорошо, это совсем другое дело, с улыбкой проговорил Ликата. А то я уже подумал, что, может, Тано Каридди всех вас тут подкупил
Начальник отдела грузно поднялся из-за письменного стола и уже без улыбки с видом оскорбленной невинности спросил:
Полагаю, коллега пошутил?
Пошутил, конечно, пошутил. Я всегда шучу, тоже без улыбки ответил Давиде уже с порога маленького кабинета и, не попрощавшись, вышел.
Как только за ним закрылась дверь, начальник отдела быстро набрал номер и кратко отдал какие-то распоряжения.
Выйдя из Полицейского управления, Ликата медленно побрел по центру города, то и дело заходя в бары и кафе и показывая барменам и официантам фотографию Тано. Но все они, так же как и уличные торговцы, лишь отрицательно качали головой.
Сам того не заметив, Ликата углубился в кривые и узкие улочки старой части города и очутился под сводами огромного крытого рынка. Это был типичный восточный базар, какой можно увидеть и в Африке, и в странах Ближнего Востока. Сотни полутемных лавочек, всевозможные мастерские, пылающие жарким пламенем жаровни. Острые, пряные запахи готовящейся пищи, заунывные звуки флейты и оглушительный грохот барабанов, резкие выкрики зазывал и продавцов, рекламирующих свой товар, непонятная гортанная речьни французского, ни английского языка тут не услышишь. Толпа вокруг становилась все плотнее, в узких полутемных переходах рынка толкотня была, как в римском автобусе в часы пик. Не понять было, кто здесь что продает, кто что покупает.
По улочке, шедшей вдоль торговых рядов, где было чуть свободнее, не отставая от Ликаты ни на шаг, мягко, как кошка, скользил худощавый молодой негр в черной майке и джинсах. Заметить слежку Давиде никак не могпарень ничем не отличался от множества толкавшихся вокруг негров. Только в руке у него был радиотелефон, по которому он то и дело докладывал о маршруте Ликаты.
Приостановившись на мгновенье перед лотком какого-то продавца, Давиде вдруг почувствовал острую боль, которая обожгла ему затылок. В глазах у него потемнело и он чудом удержался на ногах. Что это былокамень из пращи или рогатки, пущенный со страшной силой, или пуля из пневматического ружья, или какой-то метательный снарядон так и не узнал. Сквозь окутавший его цветной туман, в котором расплывались очертания людей и предметов, он пробрался сквозь толпу к стене, ощупал затылок. Крови не было. Удар пришелся позади уха: если бы в висок, все было бы кончено. Найдя водопроводный кран, Ликата подставил голову под сильную струю, смочил шею, затылок, умыл лицо. Боль стала терпимее.
Но едва Ликата сделал несколько шагов, на него набросились трое огромных негров в длинных белых рубахах. Двое, оставаясь у него за спиной, набросили на шею широкую удавку, а третий атаковал его спереди. Инстинктивным движением Давиде обеими руками вцепился в душащую его удавку, стараясь оттянуть ее как можно дальше от горла. Руки таким образом оказались у Давиде заняты и оказать сопротивление третьему нападающему он мог лишь ногами. Из последних сил он пнул негра в живот и тот, отлетев на несколько метров, свалился на жаровню и перевернул ее. Пламя охватило край его бурнуса, перекинулось дальше и в том углу взметнулось высоко под своды рынка. Но двое с кожаной удавкой методично, не спеша делали свое дело, все туже сдавливая горло Ликаты. Он сполз на каменные плиты пола, тщетно пытаясь отодрать смертоносный ремень. Воздуха не хватало, он начинал задыхаться. Давиде не то громко захрипел, не то закричал. Почти одновременно раздались два выстрела. После первого душители ослабили тиски, после второгопустились наутек. Когда его спаситель подбежал к нему, Лика-та узнал того негра в светло-сером костюме, который молча присутствовал при его беседе с Бало и которого тот назвал Акабе.