Была ещё одна пропавшая того же года рождения, но Луиза почти сразу увидела, что и это не та, которую они ищут, потому что в списке эта женщина значилась как высокая и светловолосая. Единственной причиной, по которой её дело обратило на себя внимание Рик, было то, что оно тоже не было закрыто. Девушке, о которой шла речь, было девятнадцать лет, когда она исчезла. Она жила вместе со своими родителями в Эспергерде и пропала, отправившись навестить подругу, которая училась в школе-интернате в Ню-Тострупе, в Центральной Зеландии.
Об этом деле, однако, Луиза никогда не слышала, скорее всего, потому, что в первые годы после того, как она уехала из города, она не особенно часто навещала своих родителей.
Все эти дела давно уже были удалены из электронной системы и хранились в центральном архиве, так что здесь Рик мало что могла вычитать, за исключением того, что это дело поступило в прежний Отдел расследований через три недели после исчезновения молодой женщины. Тогда же было высказано предположение, что оно может быть связано с делом о ещё одном исчезновении из Вальсё, поскольку расстояние между двумя городами не составляло и десяти километров, а обеих девушек, по показаниям свидетелей, последний раз видели недалеко от леса. Однако больше этих девушек ничто не связывало, и этот след так никуда и не привёл.
В дверь без стука вошла Ханне, которая напомнила напарникам о том, что в десять часов состоится собрание отдела.
Ты выпечку на кухню уже отнесла? спросила она у Луизы.
Какую выпечку? растерялась та.
Ну, мы же всегда по очереди её приносим, сказала Мунк. А ты что думала, она из ничего появляется?
Рик до этого всего один раз участвовала в еженедельном собрании отдела и, честно говоря, ни на секунду не задумалась о том, откуда на столе взялся тогда рулет с корицей.
Да нет, я просто как-то не сообразила, что сегодня моя очередь, ответила она.
Чья очередь нести выпечку, указано в расписании, проинформировала её секретарша, добавив, что оно висит на доске объявлений у них в комнате отдыха.
Никто не озаботился предупредить Луизу ни о каком расписании покупки выпечки, и она была почти на сто процентов уверена в том, что человеком, который должен был её об этом предупредить, именно Ханне и была.
Ладно, я побежал в булочную, прервал их Эйк. Передайте, что я скоро вернусь.
До начала собрания оставалось пять минут, но он уже натянул куртку и шёл к дверям.
Нет-нет, не надо! поторопилась остановить его Мунк. У меня есть пачка печенья в заначке. На сегодня хватит.
Нордстрём широко улыбнулся ей.
Солнце, у меня курево кончилось, так что мне всё равно надо выскочить, сказал он, потрепав её по щеке.
Устало вздохнув, Луиза встала и отправилась в кабинет к Рёнхольту. Стены в коридоре были выкрашены в светло-зелёный цвет, и кто-то из сотрудников явно зачитывался комиксами, потому что по всей длине стены в покрытых лаком деревянных рамках висели чёрно-белые рисунки, изображающие всех самых знаменитых героев этого жанра. И только сейчас Рик обнаружила, что ровно напротив двери в её кабинет появился новый рисунок.
Крыса-поварёнок Реми из мультфильма «Рататуй». «Да уж, красота неописуемая!»с иронией подумала Луиза, но всё же не удержалась от улыбки. Она никак не могла вспомнить, как зовут тех трёх следователей, что сидят в кабинетах дальше по коридору. Всё это были мужчины, и, видимо, кто-то из них и проявил креативность, предположила она.
Нравится тебе? спросил Эйк у неё за спиной.
Нравится? воскликнула Луиза. Это не для того сделано, чтобы мне понравилось. А чтобы напомнить, что мне достался кабинет, в котором развелись крысы, так ведь?
Ну нет, я так не думаю, возразил её напарник, когда они двинулись дальше по коридору. Это Олле нарисовал, и мне представляется, что это его подарок тебе в честь знакомства. Он очень здорово рисует и всем в отделе уже что-нибудь изобразил. Для меня он нарисовал Гуфи. И Нордстрём показал рукой на свой прежний кабинет, возле двери в который висел портрет этого персонажа. Олле дольше всех работает в нашем отделе, продолжал он, хотя Ханне и утверждает, что на самом-то деле он вполне мог бы неплохо жить, зарабатывая продажей картин. Но он рисует только в выходные или когда у него отгул.
Луиза с трудом могла представить себе человека, который был бы готов отвалить денег за героев комиксов в блестящих от лака рамках, но, возможно, она просто не входила в целевую группу любителей этого жанра.
Понятно, тогда мне, наверное, нужно скорее идти сказать ему спасибо, улыбнулась Рик, и тут к ним навстречу выскочила Ханне.
Я только что перевела звонок на тебя, сообщила она. Звонит женщина и утверждает, что узнала ту, которую вы объявили в розыск.
Вы должны понять, с тех пор столько лет прошло неуверенно начала позвонившая, когда Луиза сняла трубку.
Но вы узнаёте её лицо на фотографии? торопливо спросила Рик, чтобы помочь женщине справиться со смущением.
Да, пожалуй, ответила та. Я в своё время знала маленькую девочку, у которой лицо было изуродовано таким шрамом. И мне кажется, что и черты лица с другой стороны я тоже узнаю́.
Замечательно, что вы нам позвонили, сказала Луиза и попросила женщину назвать свои имя и номер телефона.
Агнета Эскильсен, представилась та и добавила, что живёт она на Халленслевском шоссе, возле Гёрлева.
Так вы, значит, встречались с той женщиной, которую мы разыскиваем? уточнила Рик и попросила Агнету рассказать всё, что ей было об этом известно.
Да, но тогда она была ещё маленькой девочкой, начала Эскильсен свой рассказ. Я как раз попробовала сосчитать, когда это было. Лисеметте появилась в Элиселунде где-то году в шестьдесят пятом. Я это помню, потому что я сама тогда работала в четвёртом отделении, и там как раз содержались самые маленькие. Детям было около трёх лет.
Элиселунд? перебила её Луиза, одновременно записывая, что покойная, значит, родилась в 1962 году. А что там такое?
А это был такой интернат для умственно отсталых, пояснила Агнета Эскильсен. Ну теперь-то их, конечно, называют отстающими в развитии, но тогда называли так. Это заведение находится под Рингстедом. Я там работала санитаркой, добавила она и продолжала как бы в задумчивости:Я теперь уж и не вспомню, как называется местность, где расположен интернат, но, во всяком случае, там есть такое довольно большое озеро, в сторону которого это заведение и обращено фасадом. Если у вас есть карта, то найти будет легко.
Так, значит, она была пациенткой интерната для умственно отсталых, отметила про себя Луиза и кивнула. Это соответствовало результатам сканирования мозга, проведенного Флеммингом.
А вы не припомните чего-нибудь о её родителях? задала Рик новый вопрос. Они были местными жителями?
Этого я, к сожалению, не помню.
Нам бы очень хотелось найти её родных, объяснила Луиза, чтобы лишний раз напомнить женщине, как важно, чтобы она постаралась вспомнить всё, что может.
В трубке было тихо, и сотрудница полиции подумала, что Эскильсен старательно напрягает память, но когда та в конце концов снова заговорила, её голос зазвучал несколько более резко.
Вы же должны понимать, начала она, что многие из этих детей, попав в наше заведение, не виделись со своими отцом и матерью. Да большинство из них никогда больше не встречались с родителями, так что нам и ни к чему было знать, как их зовут. Таких пациентов называли «забытыми детьми».
Но семья же не могла отказаться от своего ребёнка только потому, что он помещён в специальное заведение? возразила Луиза.
Почему же, некоторые отказывались, отозвалась Агнета и уточнила, что многие родители предпочитали скрыть, а то и на самом деле забыть, что произвели на свет неудачного ребёнка. И им совсем не хотелось приезжать в интернат. Но бывало и так, что родителям советовали прервать контакт с размещённым у нас ребёнком, потому что их встречи не приносили ничего, кроме неприятностей. Дети нервничали, расстраивались, когда их папа с мамой уезжали домой, так что и для детей, и для родителей было лучше вообще не видеться.
Вы на самом деле так думаете? вырвалось у Рик. То, что рассказывала её собеседница, казалось ей совершенно бесчеловечным. Ей трудно было поверить в то, что можно бросить своего собственного ребёнка из-за того, что он не сумеет оправдать родительских ожиданий.