Звякнул телефон. Секретарь снял отводную трубку, выслушал и почтительно сообщил Трусевичу:
Стефанов вышел от Макарова и сейчас будет здесь.
Директор Департамента полиции коротко кивнул и нахмурился еще более. Макаров был товарищ министра внутренних дел, занимающийся полицейскими вопросами. А кто такой Стефанов? Алексей Николаевич знал одного, но тот служил в Московской сыскной полиции в чине коллежского секретаря. Ему не по рангу ходить по таким кабинетам
Тут открылась дверь, и вошел тот самый Стефанов, которого Алексей Николаевич только что отверг. Гость сделал общий поклон, потом отдельно приветствовал директора департамента. И лишь после этого подошел к своим знакомцам. Лебедев до перевода в Петербург пять лет прослужил начальником МСП. Это он в свое время взял способного околоточного надзирателя из наружной полиции в сыскную. А Лыков, знавший наперечет чуть не весь ее личный состав, особенно симпатизировал именно Стефанову. Он и протянул первый руку:
Добрый вечер, Василий Степанович. Какими судьбами?
Стефанов покосился на директора, словно ожидал от него помощи. Трусевич пояснил:
Разговор у Столыпина будет посвящен тем безобразиям, которые творятся сейчас в Москве. И о которых подал сигнал господин коллежский секретарь.
Подал сигнал? Лыков перевел взгляд на Лебедева. Его приятель скривился:
Именно так, Алексей Николаевич. Я, когда уезжал сюда, оставил дела в порядке. А Мойсеенко, судя по всему, их развалил. И не просто развалил! Там черт-те что творится До меня доходили слухи, которым я, признаться, не верил. Но приехал Василий Степанович и рассказал такое, что я сразу же пошел к Максимилиану Ивановичу. А тот к Столыпину. Надо что-то делать!
Надворный советник Мойсеенко три года назад сменил Лебедева на должности главного московского сыщика. Алексей Николаевич и его знал очень хорошо, оттого и недолюбливал. По его мнению, лучшей заменой был бы тот же Стефанов. Но он не вышел чином, и место отдали другому. Однако что такого натворил Дмитрий Петрович, что подвиги его удостоились внимания самого премьера?
Наконец всех позвали к Столыпину.
Совещание проходило в малом зале дворца Кочубея на Фонтанке, 16. Столыпин помимо должности премьер-министра сохранил за собой еще и пост министра внутренних дел. И на этом основании имел право на министерскую квартиру, размещавшуюся в бывшем графском дворце. В разное время тут жили и Горемыкин, и Дурново, однако Петр Аркадьевич селиться не захотел. Он жил на Елагином острове, но совещания часто проводил здесь, что вполне устраивало Департамент полиции. Ходить недалекотолько из южного департаментского корпуса перебраться в западный министерский.
Столыпин, усталый и чем-то недовольный, молча по старшинству подал руку вошедшим. Кивнул, все сели, и премьер сразу обратился к москвичу:
Это правда, что вы сообщили Макарову?
Так точно, ваше превосходительство.
Тогда расскажите все еще раз, чтобы мы послушали. И как можно подробнее.
Слушаюсь.
Стефанов откашлялся; было видно, что он сильно волнуется.
Значит, придется сначала рассказать мне о себе, ваше превосходительство. Кто я и что, а также как попал в это колесо.
Начинайте и не волнуйтесь, доброжелательно подбодрил москвича Столыпин. Если вы говорите правду, коронная власть защитит вас в любом случае.
Благодарю. Значит, вот как теперь в Москве обстоят дела
Стефанов вдохнул, будто собирался прыгнуть в полынью, и начал:
Я поступил в московскую наружную полицию в тысяча восемьсот девяностом году. Начал с письмоводителя по вольному найму, а через четыре года вырос в околоточные надзиратели. Имею за свою службу сорок благодарностей и шесть наград, включая двое часов с цепочкой, а также подарок от президента Северо-Американских Соединенных Штатов. В девятьсот третьем году господин Лебедев меня выделил и взял на службу к себе, в сыскную полицию. Сразу чиновником для поручений. А фактически я исполнял обязанности его помощника.
Почему фактически? обратился Столыпин к коллежскому асессору.
Лебедев пояснил:
Должности помощника тогда в штате МСП не существовало, она появилась лишь в прошлом году, после моего ухода. Но я подтверждаю, что Василий Степанович был моей правой рукой.
Москвич продолжил:
С переводом в сыскную жизнь моя сильно усложнилась. Дела были самые разные, в том числе и опасные. Господин Лебедев застал лишь часть дознаний, наиболее громкие начались после его отъезда. Но многому свидетелем оказался господин Лыков
Что скажете, Алексей Николаевич? оживился Столыпин.
Так и есть, Петр Аркадьевич, ответил коллежский советник. Мы со Стефановым вместе ловили банду головорезов во главе с Федюнинымони грабили церкви и убивали при этом сторожей. Потом шайку Галеева, убившую лавочника Лаврентьева и его дворника. При аресте банды Рыжова оба попали под огонь, рядом ранило агента. А Василий Степанович и ухом не повел, храбро пошел на пули.
В повадке Столыпина что-то изменилось. Лебедева он видел второй раз в жизни и к его словам отнесся равнодушно. А Лыкова премьер знал и уважал. Свидетельство Алексея Николаевича значило для него много.
Продолжайте, Василий Степанович, сказал он, давая понять таким обращением, что теперь более доверяет словам докладчика.
Слушаюсь. Так вот. После отъезда Василия Ивановича его место занял Войлошников.
Тот, которого боевики расстреляли на глазах у семьи? вспомнил сановник. В декабре пятого года.
Он самый. Тогда в Москве творилось невообразимое. Шло вооруженное восстание, правительство сохранило власть лишь внутри Садового кольца. Кровь лилась рекой. Войлошников не успел вывезти семью из Пресни, и к нему на квартиру пришли Александра Ивановича сгубили фотокарточки разыскиваемых преступников, которые он хранил дома. Преступники-то были уголовные, но дружинники не разобрались, решили, что Войлошниковначальник охранного отделения, а не сыскной полиции. Вывели во двор и кончили Вот. Старшими в отделении остались мы с Мойсеенко. Все разбежались, попрятались. Лишь я один ходил на службу и пытался что-то делать. В итоге явились и ко мне. Стефанов запнулся, потом продолжил: Хорошо, родственники в последний момент увезли моих. За четверть часа до налета. А у меня жена больная и пятеро детей! Слава богу, они спаслись. Но квартиру разграбили и подожгли. Все имущество сгорело, ничего не осталось. Гол как сокол. Ну да ладно, это только вещи; главное, что сами уцелели.
А Мойсеенко? впервые вступил в разговор директор Департамента полиции.
Мойсеенко переехал в Малый Гнездниковский, ответил Василий Степанович. Там охрана, жандармы с казаками, он и переждал.
А служба?
Службу Дмитрий Петрович забросил. И другим приказал сидеть тихо, чтобы не привлекать внимания боевиков.
Почему же начальником сыскной полиции вместо погибшего не назначили Стефанова? раздраженно спросил Трусевич у Лебедева. Один рискует головой ради долга, а второй сидит в кустах. И в результате получает должность!
Мойсеенко тогда уже был надворным советником, начал оправдываться Лебедев. И университет закончил. А Стефанов из сельских учителей и в чине коллежского секретаря.
Столыпина же заинтересовало другое:
Ваша служба в трудное время была как-то отмечена правительством?
Так точно, ваше превосходительство, ответил москвич. На Пасху получил орден Святого Станислава третьей степени.
А денежную награду? Хотя бы на возмещение погибшего имущества.
Никак нет.
Трусевич обратился к премьер-министру:
Еще не поздно разобраться с поведением надворного советника Мойсеенко во время декабрьских событий. Бездеятельность можно доказать.
Лыков не выдержал и перебил начальника:
Максимилиан Иванович, так можно далеко зайти. В девятьсот пятом все мы выглядели не авантажно. Чего теперь после драки кулаками махать?
Ну вы-то не из тех, кто сидел в кустах, возразил действительный статский советник. Вы-то известный храбрец.
Храбрец? нахмурился сыщик. Уж не тогда ли я им был, когда у меня на глазах абреки застрелили поручика Абазадзе? На дороге из Тифлиса в Гомбары. Даже револьвер не вынул, стоял и дрожал, смотрел, как убивают смелого и достойного человека. Пальцем не пошевелил!