тады они и выходят, завершил свой монолог Глукса. Гляньте-кось, тут где-то недалече тальниковый дух мотается. Чичас я его приманю. Токмо не спугните, они на громкие голоса шибко пугливые.
Он щёлкнул пальцами, глядя куда-то за Стёпкину спину, в лесную темноту, и у того вдруг по спине побежали мурашки, ему представилось, что этот тальниковый дух похож на привидение, он даже оглянулся Хотя, казалось бы, ему-то бояться, встречался ведь уже с привидениями, и разговаривал с ними, и даже поссориться успел
В воздухе над ними что-то прошелестело, взметнулись искры в потревоженном костре, и на землю, как бы соткавшись из темноты, аккуратно опустился некто крылатый. Хлопнул мягкими крыльями, сложил их за спиной и собрал в смешную гармошку хоботок, оглядывая оторопевших мальчишек.
Энто не дух, пробормотал Глукса. Энто упырь приблудный. Я его не призывал.
Энто ты, морда щекастая, тута приблудный, ворчливо отозвался упырь, по-хозяйски присаживаясь к костру. А я здеся в своём полном праве.
Бранда? удивлённый Стёпка не сразу вспомнил, как зовут упыря. Откуда ты тут взялся?
Упырь был похож на Брандуи не похож. То ли он отъелся, то ли отмылся, то ли подрос. То ли просто вышел из запоя. Стёпка вспомнил, как из-за Смакловой болтовни подозревал упыря в людоедстве, и ему стало смешно.
Не забыл ишшо старого ольховника, Стеславчик? Бранда с наслаждением грел над пламенем свои мосластые лапки. Глянь, чего со мной по твоей милости сотворилося. Глянь.
Он распахнул крылья, расправил костлявые вздёрнутые плечи. Нет, он и в самом деле подрос. Повыше и покрепче Глуксы будет.
А я-то тут при чём? спросил Стёпка. Что я такого сделал?
А вино мне кто нескончаемое чародейское подсунул? А предупредить меня кто не пожелал, что от того вина, истинным демоном укреплённого, упыри шибко взойти могут?
Каким демоном?
Каким-каким Тобой, ясень пень.
Не укреплял я никакого вина.
В руках ту бутыль держал? Мне её задаром передал без зла и жадности? Во-от. А говоришь, не укреплял.
Я не знал. Честное демонское слово, не знал.
Не ведаешьне твори, очень знакомым голосом сказал Бранда. Да я что, я на тебя, Стеславчик, не в обиде. Подрос оно, конешно, крылья поширше распахнулися опять же И всё бы ничего, да старики в Больших Упыреллах меня теперича на княженье зазывают. Спасения от них никакого нету. И отказать я не могу, потому как Не могу. Кончилася моя спокойная жизнь, надоть кого другого на своё место в Замковом Совете определять.
Стёпка переглянулся со Смаклой. Тот, казалось, ничуть не был удивлён. А вот Степана, например, здорово поразило, что Бранда, этот с виду почти пропащий, запойный упырь входил, оказывается, в совет Летописного замка. Как-то трудно было представить это нечеловекоподобное существо с небритым хоботком и обтрёпанными крыльями летучей мыши восседающим на Совете рядом с чародеями, что-то важное обсуждающим и принимающим некие судьбоносные решения.
А ты губы-то не косороть, не косороть, ворчливо заметил Бранда. Ишь, засомневался. Зовут меня на княжение, зовут. Более того, я уж и согласие своё дал. Лечу вот туды. Да по пути к тебе согласился заглянуть на огонёк, привет от старых знакомцев передать.
От кого? спросил Стёпка. От Серафиана, что ли?
Купыря просил к тебе заглянуть. Не забыл ещё Купырю-то?
У меня память хорошая, сказал Стёпка. Пока не жалуюсь. И что Купыря просил передать, кроме привета?
Упырь поёрзал, покряхтел, затем сказал очень похожим на Купырин голосом:
Ты, отрок, конешно, должон сам решать, но мой тебе настоятельный советв замок тебе лучше не соваться. Слишком многие тебя там поджидают с нетерпением. Поостерегись. А как вернёшься, найди в Предмостье вурдалака Огробрыка, передай через него весточку. А там и поразмыслим.
И всё? спросил Стёпка, вздохнув про себя с облегчением. Ничего нового, тем более, ничего страшного он не услышали это уже было хорошо. А то мелькнула у него на секунду мысль, что с Ванькой что-нибудь неладное случилось, и Купыря о том каким-то образом проведал.
А тебе, я погляжу, энтого мало? нешуточно удивился упырь. Шибко смелый демон, однакось. Никого не боится. По тайге шлындат из края в край, народ баламутит, слухами земля полнится так, что разве волки об его делах ишшо по ночам не воют. Не токмо старый Бранда, глянь, подрос за энто время, и ты, демон, тоже изрядно повзрослел. Из замка малец мальцом выходил, ребятёнок, честное слово. А ноне с энтим ребятёнком кое-кому лучше навовсе не встречаться. Поведали мне уже о твоих славных подвигах, как ты весичей да оркимагов гоняшь
Лучше бы тебе, ольховник, поведали о том, как этот ворёныш честных гномов ограбил, сказал вдруг кто-то у самой земли звучным, хрипловатым голосом, и к костру вышел из темноты важный, насупленный гном. Даже не вышел, а выступил, явил себя во всей своей невеликой красе, лилипутской мощи и карапузной неустрашимости. Голос, следует сказать, габаритам хозяина совершенно не соответствовал, такое впечатление складывалось, что для пущей важности использовал гном какое-нибудь заклинание, усилитель какой-нибудь магический или звуковой талисман. Вон их на шее сколько висит.
Это был Зебур. Как и обещал Гвоздыря, ничего с ним не сделалось, полёт из камнемёта, что называется, прошёл нормально, все выжили. Видать, Отхожая топь самой природой была приспособлена для мягкой посадки Или, что точнее, мягкого падения.
Бранда, забавно морща хоботок, покосился на Стёпку, что, мол, на это скажешь? Смакла, по ходу службы своей гонявший в замке гномов в хвост и в гриву, на нежданного гостя смотрел с откровенным пренебрежением и, можно не сомневаться, страшно жалел, что под рукой у него сейчас нет хорошего веника. Глукса же таращился на гнома в великом удивлении. В Горелой Кече гномов отродясь не водилось, и знали о них лишь по не слишком достоверным рассказам заезжих купцов, не смеялась над которыми только несмышлёная ребятня. А ты глянь-копонапрасну зубы скалили, вот он гном-то, живых живее. А махонький-то какой!
Зебур окинул всех суровым взглядом, но в Стёпкину сторону даже не покосился. С намёком так не покосился, с предельным презрением, недостоин, мол, ни в коей мере, чтобы даже на глаза честным гномам попадаться.
Выглядел Зебур внушительно. Почти так же внушительно, как гномлинские государи. Новёхонькая кольчуга, золото на шее, на поясе, на рукояти топора, даже в маленьких ушах золотые серьги. Борода расчёсана волосок к волоску, серебрится сединой в свете костра, только красный нос слегка портит общую картину, выдаёт с головой любителя хмельных напитков. Стёпка глянул на Бранду, хихикнул про себя, подумав, что хоботок у упыря тоже мог бы покраснеть от чрезмерных возлияний. Чёрт, что за мысли в голову лезут? Не о том сейчас думать надо, совсем не о том.
Ну вот, ворёныш, мы и встренулись, как я и обещался. Али ты не рад меня видеть? на этот раз гном упёрся взглядом в Стёпку, чтобы никто ненароком не решил, будто он кого другого вором обзывает.
Стёпке при виде этой наглой самодовольной физиономии тоже захотелось уколоть гнома:
А я вот давно хотел спросить. Как оно там, в Отхожей топи, всё так же смердит?
Зебур дёрнулся, побагровел весь до того, что нос его заалел ярким угольком, но сдержался страшным усилием воли, прожевал молча едва не вырвавшееся ругательство, потискал рукоять топора, сказал с угрозой:
И энто я тебе, гниляк, тоже припомню. Ноне же и припомню.
Он звонко свистнул, и из темноты к костру со всех сторон шагнули гномы. Десятка два сердито сверкающих глазами гномов в кольчугах, шлемах и со взведёнными арбалетами в руках. Чёрные наконечники крохотных стрел хищно целились в Степана. И можно было бы в самом деле испугаться этих очень решительно настроенных воинов, будь они ростом чуть побольше. Стёпка при желании мог расправиться с ними одним пинком. Гномы об этом, разумеется, знали, но ни капли страха и ни тени сомнения нельзя было разглядеть в их насупленных лицах. Коротышки вышли на тропу войны и отступать не собирались. Уже за одно это они достойны были уважения Если бы не их слишком задиристый предводитель. Уважать Зебура Степану было не за что.