Что вы увидели в палате C32?
Я ведь уже сказал. Делал обход, услышал крик Чудовищный, невозможный крик Я говорю «невозможный», потому что никогда не думал, что человек способен издавать такой звук. Он начинался, как как хриплое покашливание, как будто старик прочищал горло, а закончился визгом на каких-то запредельно высоких нотах. Впечатление было, что мне иголки воткнули в барабанные перепонки Со стариком такое часто случалось, но на этот раз он сам себя превзошел. Я решил все-таки сбегать к нему, взглянуть на всякий случай, но, когда прибежал, он сидел с разинутым ртом и выпученными глазами, держась за горло Элиас Лунде перевел дыхание. Я тут навидался психов за пять лет, но пациента, который пытался бы себя задушить голыми руками, еще не встречал.
Что было дальше?
Аймерик сказал нам с Леонардом про звонок в полицию. А потом позвонил директор и велел перенести тело в сектор A, пока полиция не приехала. Мол, там почище, чем в секторе C.
Сара записала показания в блокнот, затем снова посмотрела на Элиаса:
Эрнест Янгер сказал мне, что по ночам вы куда-то уводили его и пациента Четыре-Восемь-Восемь для проведения опытов. Кто этим руководил?
Элиас Лунде в отчаянии закрыл лицо руками и помотал головой:
Блин, вот дерьмо Я ничего об этом не знаю! Да, иногда нам приказывали привести этих двух пациентов в подвальный этаж, но дальше директор уже занимался ими самостоятельно, нам он не разрешал входить в палату. И кстати, не очень-то хотелось. Даю вам слово, я больше ничего не знаю! Если б знал, сказал бы, чтобы выбраться из этого дерьма
Вы заметили что-нибудь странное в поведении Четыре-Восемь-Восемь за последние несколько дней?
Вроде нет
Подумайте.
Ох Ну, может, он был взбудоражен больше, чем обычно. И этот крик Он часто кричал без видимого повода, но сегодня ночью
Ладно, спасибо, подвела итог Сара. Мне придется продлить ваше содержание под стражей еще на сутки.
Выходя и запирая за собой дверь, она слышала, как санитар сокрушенно бормочет под нос проклятия.
Сара выпила еще кофе, собралась с мыслями и наведалась ко второму свидетелю.
Леонард Сандвик, сутулый седой человек лет шестидесяти, кругами ходил по комнате. Мешки под глазами, взгляд усталый и встревоженный, сразу отметила Сара. Попросив его сесть, она тоже устроилась за столом и велела подробно рассказать о том, что произошло ночью.
Попробую вздохнул Сандвик. Но сначала скажите, сколько пациентов и сотрудников больницы сумели спастись из пожара.
Пока не известно. Рассказывайте.
Санитар качнул головоймол, понял, не я здесь задаю вопросы, и заговорил по существу:
Я делал инъекции снотворного пациентам с бессонницей. Было, кажется, около пяти утра. Вдруг раздался крик, жуткий вопль, но я не мог отреагировать сразунужно было закончить процедуру. Да и надо сказать, пациент Четыре-Восемь-Восемь у нас славился своими криками, орал не в первый раз, так что меня это не сильно обеспокоило. А потом зазвонил дежурный телефон, и я понял, что возникла проблема. Прибежал в палату и увидел Четыре-Восемь-Восемьрот разинут, глаза выпучены, руками за горло держится. Мертвый.
Когда вы поступили на службу в «Гёустад», господин Сандвик?
Э-э очень давно. Погодите-ка, вроде бы
Вспоминайте, не торопитесь.
Вспомнил! Двадцать второго ноября семьдесят девятого года, тридцать шесть лет назад. Он вздохнул. Да-а, тридцать шесть с лишним, надо же И как-то ухитрился не спятить за эти годы
Значит, вы работали в «Гёустаде», когда туда привезли пациента Четыре-Восемь-Восемь?
О нет, он уже был там, когда меня наняли.
Правда? Директор сказал мне, что Четыре-Восемь-Восемь тоже провел в «Гёустаде» тридцать шесть лет.
Ну, может, его привезли незадолго до моего прихода, но он точно уже был там. Поверьте, уж это я хорошо помнюЧетыре-Восемь-Восемь в первое время неслабо портил мне жизнь.
Вы наблюдали за этим пациентом тридцать шесть лет. Что можете о нем сказать?
Да немного. Грустный, молчаливый, несчастный человек
Он всегда находился в палате C32?
Вопрос застал санитара врасплох. Сара, до этого смотревшая в блокнот, вскинула глаза в ожидании ответа, который запаздывал. Леонард Сандвик покусал нижнюю губу с видом человека, почуявшего неприятности, но все же кивнул, отведя взгляд:
Да, в C32.
Нелегко, наверное, было инсценировать его смерть в секторе А.
Слушайте, не знаю, что вам там наговорил Элиас, но Поверьте, мы с ним всего лишь выполняли приказ директора. Господин Грунд велел перенести теломы перенесли. И поступили так только потому, что боялись потерять работу. Пусть это и неправильно. Мне скоро шестьдесят, другое место я не найду, а мне семью кормить надо. Понимаете? Если б я послал шефа к черту с его приказами, он выставил бы меня за дверь!
Почему директор решил перенести тело?
Он сказал, нужно позаботиться о репутации больницыдескать, в секторе C мрачно и грязно Но я с вами согласен, тут дело нечисто.
С какой целью директор ставил опыты на пациентах, которых вы по его приказу приводили на подвальный этаж?
Вы и об этом узнали? Извиняюсь, не в курсе. Единственное, что могу сказать, это что Четыре-Восемь-Восемь в последний раз был в подвале два дня назад. Я сам его туда привел, ждал в коридоре и услышал крик честное слово, прямо-таки нечеловеческий. Я чуть не обделался от страха.
«Опять этот нечеловеческий крик», мысленно отметила Сара. Показания свидетелей обросли странными подробностями, но это не помогло ей продвинуться в расследовании.
Кто-нибудь навещал пациента Четыре-Восемь-Восемь в «Гёустаде»? спросила она.
Леонард Сандвик цинично хмыкнул:
Как это ни печально, никто. За тридцать шесть лет я не видел ни одного посетителя, желавшего пообщаться с нашим крикуном. Он старел в одиночестве, день за днем, в своей палате Инспектор, что теперь со мной будет?
Интуиция подсказывала Саре, что от Сандвика она больше ничего не добьетсялибо он уже рассказал все, что знает, либо они с Элиасом Лунде ловко ее обманывают.
Госпожа инспектор, можно мне позвонить жене? спросил санитар с отчаянием человека, осознавшего, что его жизнь пошла прахом.
Позвоните через два часа, когда в вашем доме закончится обыск. Вы останетесь под стражей еще на сутки.
Сандвик подавленно уставился в пол.
Закрыв за собой дверь, Сара подозвала офицера Ганса.
Что-нибудь выяснили? спросил он, запирая замок.
Оба санитара признались в том, что перенесли труп в другую палату, но всю ответственность перекладывают на директора. И уверяют, что не знают, с какой целью Ханс Грунд ставил опыты на пациентах в подвале больницы. Отчет о вскрытии еще не готов?
Пока нет. А Ханс Грунд не вышел из комы.
Съезжу-ка я Сара не договорилапришлось опереться рукой о стену и закрыть на секунду глаза, чтобы справиться с головокружением.
Вам плохо? забеспокоился помощник.
Нет, все в порядке, просто последствия пожара. Съезжу-ка я перекусить.
По-моему, вам лучше поехать домой и отдохнуть.
Времени нет, отрезала Сара.
К своему внедорожнику она шла, осторожно ступая, а сев за руль, поднесла руку к ключу зажигания и замерла. Было одиннадцать утра, сил никаких не осталось. Что делать дальше? Погрузиться в работу, чтобы не думать о личной жизни, и рассчитывать на допинговый эффект адреналина, а потом грохнуться в обморок где-нибудь посреди управления в окружении обалдевших коллег? Мало того что это не пойдет на пользу ее репутации, так ей же еще на дверь укажутпринудительно отправят в отпуск, отстранив от расследования. А это худшее, что сейчас с ней может случиться. Именно сейчас.
Тогда, наверное, надо часок поспать. А где? В машине? Здесь не удастся толком отдохнуть. Дома? От одной только мысли о доме у Сары начинался приступ паники. У сестры? Но у нее сейчас не хватит энергии ни на объяснения, ни на то, чтобы сдержать истерику. Да и отлучаться надолго в разгар расследования нельзя. Однако организм не оставлял ей выбора: руки и ноги мелко дрожали, горло сводило от подступавших рыданий.
В этот момент завибрировал мобильник на пассажирском сиденьепришла эсэмэска. На экране со всем цинизмом высоких технологий высветился отправитель: «Любимый».