Асанти смотрит мне в глаза с такой уверенностью, какой я никак от него не ожидал. Мне приходится первому отвести взгляд.
И помните, что главное не найти этих людей, а выяснить, что они из себя представляют. Я хочу знать все, что удастся раскопать об этом семействе. Социальные сети, адреса электронной почты, данные о телефонных переговорах в общем, все, что возможно. В доме нашли что-нибудь полезное? Компьютеры? Планшеты?
Пока нет. Гислингхэм качает головой. У Эсмонда должен был быть какой-то кабинет, но пожарные его еще не обнаружили. По мне, так он погребен под тонной всяких обломков. Но если что-то найдется, то нам сообщат.
А пока давайте поговорим со всеми, кто знал эту семью, я оглядываю сидящих в комнате, жил рядом с ними или вместе с ними работал. На что они тратили свое время? И свои деньги? Откуда они появились здесь, и было ли в их жизни нечто, что могло спровоцировать подобное?
Сотрудники записывают за мной, негромко переговариваясь.
Вот таким образом. Все понимают свою задачу? Отлично. Детектив-констебль Куинн, на пару слов. У меня в кабинете.
* * *
Пора завязывать с этим, Куинн. И не надо притворяться, что вы не понимаете, о чем я.
Он смотрит на меня, а потом опускает глаза.
Детектив-констебль Сомер хороший офицер и добросовестно выполняет свою работу. Я знаю лишь об одной ее ошибке о связи с вами, какой бы короткой она ни была. Но Эрика, судя по всему, уже забыла об этом, и я не понимаю, почему бы вам не последовать ее примеру.
Куинн запускает руку в свою шевелюру. Выглядит он ужасно. Уверен, что сорочку носит второй день подряд. И галстук тоже. Хотя кто я такой, чтобы его осуждать Мы с ним одного поля ягоды.
Садитесь. Давайте поговорим.
Кажется, Куинн колеблется, но потом выдвигает стул.
Я понимаю, что после понижения в звании вы в полном дерьме, но винить в этом вы должны только себя. Вся эта история интимная связь с подозреваемой
Я никогда с ней не спал сколько раз еще я должен это повторять!
Но он понимает, что зашел слишком далеко. Криком делу не поможешь. Да и в любом случае, это классический вариант Билла Клинтона. И мы оба это знаем.
Простите, сэр, говорит Куинн.
Вам ведь предложили перевод, но вы сами от него отказались.
Хотя в этом я на его стороне. Начинать все где-то с нуля не просто. У него квартира, ипотека, жизнь Но если ты решил остаться, то пей свою чашу до дна, какой бы горькой она ни была.
Послушайте, Куинн, вам остается только жить с этим. Сосредоточьтесь на этой гребаной работе. И не пытайтесь оттоптаться на Сомер. С ней это никак не связано. Вам точно не поздоровилось бы, если бы на ее месте оказалась другая женщина. А она просто образец сдержанности.
Знаю. Он строит гримасу. Просто в прошлом году, в это же самое время, я был детективом-сержантом, а она простой патрульной. А теперь
А теперь они с ней на одном уровне. И ее карьера абсолютно точно идет вверх. А вот его я бы так не сказал.
И все это гребаное управление продолжает об этом говорить, заканчивает Куинн, покусывая губы. Мне кажется, что он вот-вот расплачется.
Может быть, я сейчас скажу вам то, что сказал бы вам ваш отец, я подаюсь вперед, но слухи не прекращаются потому, что вы сами даете для них повод. Вас уже наказали так прекратите постоянно болтать об этом. Забудьте и двигайтесь дальше. И начните с того, что оставьте Сомер в покое. Договорились?
Он не смотрит на меня. Я опускаю голову и пытаюсь встретиться с ним взглядом.
Договорились, Куинн?
Он втягивает воздух, задерживает на мгновение дыхание и поднимает глаза.
Да, босс.
Потом улыбается. Улыбка невеселая, но это хоть какое-то начало.
* * *
Эндрю Бакстер возвращается за свой стол и включает компьютер. Смотрит на часы до конца рабочего дня осталось не меньше двух часов.
«Ну что ж, думает он. Начнем с самого очевидного».
Заходит на «Фейсбук» и начинает поиск Майкла Эсмонда, радуясь, что на этот раз фамилия попалась довольно редкая. Последний раз он искал человека по имени Дэвид Уильямс их оказались сотни. А вот Эсмондов всего несколько, и менее чем через пять минут Эндрю находит нужного человека. Хотя дает это ему не так уж много. Информация похожа на страницу в «ЛинкдИн», а не на страницу в «Фейсбуке» хвастливые биографические данные, пара фото, на которых Эсмонд выглядит скованно, и несколько скучных и вполне предсказуемых лайков. В друзьях фигурирует некто Филипп Эсмонд, хотя и это подтверждает его фамилия он брат, а не друг. Судя по его собственной страничке, он на год или около того старше Майкла и отличается от него, как небо от земли. Цвет волос у них, правда, одинаков, но Филипп так и брызжет энергией, и в глазах у него виден блеск, который начисто отсутствует у его брата. Друзей у него, судя по всему, раз в пять больше, а жизнь навскидку раза в три веселее, чем у брата. Веселье включает одиночное плавание под парусами до побережья Хорватии. Филипп владеет яхтой «Фридом-2» модели «Сан Одиссей 45» производства компании «Жанно». В Сети размещены ее фотографии в момент отплытия с толпой людей, машущих с пристани вслед Филиппу (хотя, как замечает Бакстер, его брата среди провожающих нет). Вслед за этим идут несколько селфи на борту яхты и кадры зимних закатов на Атлантике, которые говорят о незаурядных способностях Филиппа-фотографа. Последнее фото было помещено несколько дней назад, и под ним имеется информация, что он на какое-то время может быть вне зоны действия сети, но в случае необходимости для него можно оставить информацию. Нет сомнений, что нынешняя ситуация подпадает под понятие «необходимости».
Бакстер выписывает данные дюжины, или около того, друзей Майкла в «Фейсбуке», обращая внимание на то, что за последние полгода тот разместил на своей странице лишь информацию о книге, которую он пишет, и несколько слов о конференции в Королевском колледже. Для него, по всей видимости, это значимое событие.
Страничка Саманты Эсмонд выглядит гораздо веселее по крайней мере, на первый взгляд. Прежде всего на ней есть большой фотоальбом: фотографии в саду и на пляже, фотографии кормления уток на канале, похожем на Оксфордский, и в компании с другими женщинами в магазине, расположенном Бакстер в этом уверен в Саммертауне. За ними следует целая серия фото, посвященных разного рода школьным спортивным событиям и праздникам, включая фото слегка расплывшегося торта с подписью «Моя попытка 1» и печальной физиономией-имодзи. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что большинство фотографий были выложены не менее четырех лет назад. После этого идет серия селфи беременной Саманты, на которых ее лицо или размазано, или находится в тени, и завершает которую фото новорожденного младенца в больничной кроватке с подписью «Наконец-то». Ни имени, ни веса, ни пола ребенка. После этого нет практически ничего. Одно или два сообщения о том, как развивается малыш, почти полное отсутствие фотографий с его первого дня рождения и полная тишина за последние три месяца. Что, судя по тому, что знает Бакстер (правда, знания эти довольно ограничены) о привычках поведения в сетях гордых молодых родителей, сильно удивляет констебля. Страничка Джанет Гислингхэм лопается от информации о Билли все происходящее с ним должно быть обязательно зафиксировано и запротоколировано. Однажды Куинн саркастически заметил, что Джанет надо просто поместить на своей странице фотографию пукающего младенца и больше этим не заморачиваться правда, ожидаемого смеха по этому поводу он так и не услышал. Слишком многие помнили, как чуть не случилось такое, после чего Джанет уже никогда не выкладывала бы эти фотографии
Бакстер откидывается на спинку кресла и медленно выдыхает. Потом наклоняется вперед и начинает просматривать альбом по второму разу. Начинается он с фото Мэтти в возрасте лет трех, и Бакстер, листая фотографии, смотрит, как мальчик растет, превращаясь из неуклюжего ползунка в худенького парнишку в слишком больших очках. Вот маленький Мэтти улыбается в объектив, держа в руках ракушку, цветные камушки, мороженое, улитку; вот он, став постарше, старается спрятаться от камеры, то выходя из фокуса, то отворачиваясь. На одном из фото мальчик прячется в ногах у отца по крайней мере, можно предположить, что это его отец, потому что фигура мужчины срезана на уровне груди.