А за девять месяцев, с финансовой точки зрения, он превратится в труп, владея шикарным туристическим комплексом на дороге-призракепризрачной магистрали, отрезанной ограждениями и знаками «Объезд» Тем временем он должен выплачивать зарплату и делать разные другие платежи.
Все вместе, считая затраты на строительство, обстановку и оборудование, обошлось в двести тысяч долларов. Лишь сорок из них он имел наличными. Каждый доллар он добывал путем жесточайшей экономии, подхалимажа и жульничества, работая привратником в шикарных отелях Майами, Лос-Анджелеса и Лас-Вегаса. Десять лет он не имел ничего. Он делал то, что претило его натуре, его гордости, делал сознательно, ради своей цели. Здесь было затронуто больше чем деньги. Он хотел доказать, что сын старика Реннера, сын эмигранта-овощевода мог добиться успеха.
Несмотря на ночную прохладу, капли пота выступали у него на лбу. Так или иначе, он должен держаться за свое владение. Если небольшая операция, которую он-задумал в отношении Келси Андерса, пройдет удачно, он еще сможет выпутаться. Старший Андерс ворочает большими деньгами и сделает все, чтобы «его мальчик» не попал в тюрьму. И это должно свершиться!
Пара лучей от передних фар осветила ведущую к югу дорогу. На мгновение Реннеру показалось, что этот потрепанный местный автобусединственное связующее звено между Мишн-Бей и остальным миром, пока не откроется новая магистраль.
«В полночь, сказал он Тамаре, или как можно ближе к полуночи».
Но это был не автобус, а местная машина. Шофер, видимо, не обратил внимания на ограждения и предупредительные знаки, установленные Государственным департаментом дорог.
Машина свернула на бетонную площадку бензоколонки и остановилась. Из нее вышли парень и девушка. Парень что-то сказал Майнерсу. Затем девина завертела своими обтянутыми голубыми джинсами бедрами по дороге в бар, а парень последовал за ней. Едва выйдя из освещенного пространства, они сразу же начали целоваться, прижиматься и тереться друг о друга, будто заканчивали половой акт.
Реннер смотрел на них,'слегка забавляясь. Как хотелось стать опять молодымтаким вот, как эти! Они, вероятно, приехали прямо с гор, и все еще пребывали под впечатлением чудесных часов, проведенных там, рядом с небесами, на заднем сиденье машины или на одеяльце, расстеленном на земле.
Теперь парень купит девушке кока-колу или пиво и сандвич с котлетой, а потом еще раз влезет на нее по дороге домой. Оба они были чрезвычайно довольны всем, и Реннер знал это. Ведь он родился в Мишн-Бей.
Он закурил и направился к заправочной станции. Старый Маннере бормотал в свою сальную бороду: «Пятьдесят центов, Боже мой! Пятьдесят центов за бензин, да еще не проверю ли я радиатор и не протру ли ветровое стекло, ведь в горах тьма насекомых».
Реннер улыбнулся и снова взглянул на шоссе.
Что вы все время смотрите на дорогу? спросил старик. Вы ожидаете кого-нибудь с этим автобусом?
Нет, соврал Реннер. Просто не пойму, почему Эйнджел так опаздывает.
Старик покачал головой:
Эйнджел просто мерзавец.
Маннере явно беспокоился, и на то имелась причина. Его работа, как и работа механика, повара или бармена, горничной, официантки, подсобных рабочих целиком зависела от того, сможет ли Реннер держать свое заведение открытым. Старик спросил:
Как обстоят дела с этим банкиром в Лос-Анджелесе, Курт? Ну тот, у которого вы собирались сделать заем?
Не получилось, ответил Реннер.
Он всегда заходил в туалет, прежде чем возвращаться в бар. Какой- то мерзавец бросил на пол бумажное полотенце, и Реннер подобрал его и кинул в ящик. Затем, пока мыл руки, принялся изучать свое лицо в зеркале над раковиной.
Начало сказываться напряжение. Ему было тридцать три года. Он так и выглядел. На лице появились морщины, в волосахседина. Он должен держаться за свое предприятие. Расстаться с «Эльдорадо»значит вновь надеть гостиничную форму и говорить «да, сэр», «нет, сэр». Сейчас ему не найти даже должности привратника. Придется опять начинать снизу, отвечая на вызовы и беспокоясь об удобствах путешествующей публикизамечательной американской публики, у которой есть деньги. Непонятные мужья и лысеющие бизнесмены, пытающиеся возродить эфемерные иллюзии молодости, столпы церкви и местных торговых палат. Эти люди из Атланты, Бостона или Кливленда имеют больше денег, чем здравого смысла. У большинства из них на уме лишь выпивка да секс.
То же касается и особей женского пола. Эти неутешные вдовы и страждущие жены, которые пытаются выглядеть скромными и привлекательными в свои сорок лет и кнопкой вызывают к себе коридорного.
И когда вы стучитесь в их дверь, они всегда начеку: их пышные груди выпирают из ночных сорочек, а толстые ляжки дрожат от нетерпения. Огонек надежды светится в их глазахнадежды на обслуживание в номере.
Реннер остался недоволен своим отражением. Что же дальше? Дальшепринести мужику виски, позвонить пятидесятидолларовой проститутке и получить свою долю как добропорядочному сутенеру. Нужно льстить стареющим дамам, а если такая дама чувствует себя угнетенной, потискать слегка ее груди, поиграть у нее между ног рукой. Если потребуется, забраться на нее. Подумаешь, единение плотине такая уж проблема между друзьями. Десятка здесь, десятка тамвсе идет в копилку. Ведь ты хотел владеть туристским комплексом? Не так ли?
Реннер вытер руки бумажным полотенцем и вернулся в бар. Никакого чуда не произошло. Музыкальный автомат изрыгал звуки рок-н- ролла. Но, казалось, появилось что-то еще. Помещение было насыщено обычными для такого рода заведений запахами: сигаретным дымом, запахом пива, мужских и женских тел, созревших для любви. Но ему было не до этого.
Он снова взобрался на свой стул, закурил и принялся рассматривать Келси Андерса. У него было приятное, но слабовольное лицо. Они были примерно одинакового сложения, но Келси на несколько лет моложе, черноволосый и смуглый. Он выглядел богатым человеком. Так оно и было: его семейство гребло деньги в течение многих лет. Старший Андерс владел банком в Мишн-Бей, а также некоторой собственностью в городе. Только он и сборщик налогов знали, сколько тысяч акров земли на его ранчо и сколько земель под лесом.
Когда Келси был трезв, то любил прихвастнутьв генеалогическом древе значился даже испанский гранд. Но сейчас он не вспоминал о своем происхождении, старался лишь поскорее напиться, уверенный, что, как бы он ни был пьян, местный шериф не осмелится арестовать его. Билл Причард слишком дорожил своим местом.
Бармен Тони спросил Реннера, не хочет ли он чего-нибудь. Он покачал головой, продолжая размышлять об Андерсе-старшем. Говорили, что в молодые годы старик был почти таким же ублюдком, как Келси. Теперь, постарев, он стал более добродушным. Что касается Реннера, то, по его мнению, мистер Андерс имел один серьезный недостаток, кроме дурного запаха изо рта и того обстоятельства, что он без обиняков отказал ему в займе. И недостаток этот касался непосредственно Келси.
Келси был «его мальчиком». А «его мальчик» не мог сделать ничего дурного.
Реннер знал, что Пит Гонзалес застал Келси, когда тот насиловал его пятнадцатилетнюю дочь в рыбацком домике на побережье. Была ли с Джины силой сорвана одежда? Кричала ли она от боли и взывала ли о помощи, когда Гонзалес взломал дверь? Была ли она грубо изнасилована? Не надо быть глупым, и в суде Келси заявил, что Джина сама этого хотела. Когда же Андерс-старший и его адвокат закончили подтасовку фактов, Келси вновь побывал в рыбацком домике, чтобы купить рыбы. Джина же была счастлива, не попав в тюрьму по обвинению в непристойном поведении, что якобы и спровоцировало Андерса-младшего на совершение проступка.
Но в другой раз Келси нацелился на девицу несколько иного толка, и его отцу пришлось раскошелиться на приличную суммутридцать или сорок тысяч долларов, чтобы сына не засадили в тюрьму. Этой суммы было бы вполне достаточно, чтобы покрыть все расходы, пока не откроется магистраль.
Реннер опасался, что Келси надоест здесь сидеть, он заберет сдачу и уйдет, прежде чем прибудет автобус. Он пересек зал и подсел к Келси за столик.
Как насчет того, чтобы выпить за счет нашего заведения?