Хохлов продолжал молчать.
Прав, Федор Федорович, заметил Федченко. Линия отрицания, которую вы избрали, не спасет вас от суда. Коньяк, предназначенный для подачек, списывался на потери производства, что подтверждается актом ревизии. Есть количество списанного, есть числа, когда это происходило. Поэтому я советую, Вячеслав Янович, рассказать все правдиво и облегчить свою дальнейшую участь.
Да ревизии я боялся больше всего. Знал, что она нанесет мне тяжелый удар и облегчит вам расследование. Я подтверждаю показания Ляховца и Карауша. Больше всего требовал коньяка Позуб. Он постоянно звонил по этому вопросу, а я отказать не мог. Он мой начальник. Если бы я прекратил выполнять его заказы, то на моем месте был бы другой директор, более понятливый и исполнительный.
Значит, коньяк, с которым вы были задержаны милицией, предназначался для Позуба? уточнил Федченко.
Да. Ему. В этот день после обеда позвонил Позуб и попросил привезти коньяк, так как приезжает высокое начальство из центра, которое необходимо тепло встретить. Но, как видите, это мероприятие сорвалось, и я оказался здесь.
Приходилось ли вам отправлять Позубу большие партии коньяка? продолжал задавать вопросы Федченко.
Да. Приходилось. Три ящика высокосортного коньяка я ему передал в прошлом году, когда Позуб защищал кандидатскую диссертацию в Симферополе. В каждом ящике находилось по двадцать бутылок «Букурии». Кандидатскую диссертацию он успешно защитил и, возвратившись уже ученым мужем, не забыл меня поблагодарить.
Что вы еще можете добавить к своим показаниям? Может, вам известны другие факты преступных действий Позуба? Если да, то я прошу рассказать о них.
Вы поговорите с моим заместителем Болдыревым. Пусть пояснит, какое количество чеков и за что он отдал Позубу на покупку дефицитных вещей в валютном магазине.
Мы допросим вашего заместителя, но расскажите вы, в связи с чем отдал чеки Болдырев и на какую сумму?
Болдырев около трех лет провел за границей, где работал как специалист коньячного производства. По возвращению на родину он был назначен ко мне заместителем. Многое у него не ладилось, и по этой причине приходилось с него жестко спрашивать. Болдырев стал искать себе защиту и нашел ее в лице Позуба. Произошло это в прошлом году примерно в июлеавгусте. На какую сумму ему пришлось раскошелиться, не знаю, но вскоре позвонил мне Позуб и приказал оставить в покое Болдырева.
От кого вы узнали о даче взятки Болдыревым?
Мне рассказал об этом главный технолог Сущевский, с которым выпивал Болдырев, и, будучи в нетрезвом состоянии, сожалел об отданных чеках.
Что еще вы добавите к своим показаниям?
Все, что мне было известно, я честно рассказал. Ничего нового к своим показаниям добавить не могу.
Ну хорошо. Пока достаточно. Прочитайте и подпишите протокол допроса. У вас есть вопросы, Федор Федорович? повернувшись к Рыкову, спросил Федченко.
Нет, Иван Сергеевич.
Хохлов внимательно читал протокол, потом аккуратно подписал каждую страницу и подал Федченко.
С вами мы будем часто встречаться, Вячеслав Янович, уточняя доказательства по делу. Обдумайте дальнейшую линию поведения. Советую продолжать ту, которую вы избрали сегодня, отправляя Хохлова с караульным, в заключение сказал Федченко.
* * *
Иван Георгиевич Ганчук, на сей раз одетый в элегантный серый костюм и белую рубашку с галстуком, внимательно слушал доклад Рыкова о расследовании уголовного дела, незаметно перешедшего в категорию особо важного. Через открытое окно, выходящее на проспект Ленина, доносился шум проходящих машин, щебет птиц, облюбовавших разросшиеся деревья у здания МВД. Время от времени министр делал пометки в рабочем блокноте, остро поглядывая на своего заместителя.
Понимаете, Иван Георгиевич, если вина основных фигурантов вполне закреплена материалами дела, то к Позубу мы пока подойти не можем. Тут сильно мешает занимаемое им служебное положение, а главноедобытых фактов явно недостает, чтобы предъявить ему обвинение. Нужны прямые доказательства, а их, к сожалению, нет, огорченно закончил свой доклад Рыков.
Не будем огорчаться, Федор Федорович. Я переговорю с руководством Комитета государственной безопасности и попрошу их оказать нам помощь. Думаю, что им удастся сделать то, чего мы не можем. Я сообщу вам фамилию сотрудника, которого они выделят нам в помощь, делая запись в блокноте, сказал министр.
Буквально на следующий день Ганчук позвонил по внутреннему телефону и назвал фамилию сотрудника КГБ, с которым Рыков в дальнейшем должен будет контактировать по проверке Позуба. Им оказался давний знакомый, подполковник Иванов Борис Адамович, с которым ранее приходилось работать по нескольким особо тяжким преступлениям.
Однако дни проходили, а результатов пока не было. Всякий раз, тяжело вздыхая, Иванов говорил по телефону одно и то же:
Извините Федор Федорович, но и сегодня порадовать не могу
И только на одиннадцатый день Иванов сообщил, что кое-что прояснилось, поэтому он срочно выезжает к Рыкову. Еще с порога Борис Адамович начал рассказывать:
Понимаете, Федор Федорович, сложным оказался этот субъект, однако одну зацепочку установить удалось. Еще будучи заместителем министра виноградарства и виноделия, злоупотребляя своим служебным положением, Позуб обратился к своему подчиненному Карапетяну, директору НПО «Словени», с просьбой принять его на работу по совместительству в технологическо-конструкторский институт, который входит в состав НПО, на должность заведующего отделом вин специальной технологии. Ежемесячно он получал сто пятьдесят рублей, но ни одного дня на работе не был. Это прямое хищение денежных средств, Федор Федорович. Документально закрепленный преступный факт в совокупности с показаниями о даче взяток позволит арестовать Позуба. Я уверен, что этот так называемый руководитель, по сути, преступник, имеет много грехов, поэтому арест позволит изобличить его в полной мере, хотя сложностей испытать вам придется немало.
Верно. Сложностей будет выше головы. Представляю, какой вой учинят его высокопоставленные друзья и покровители, когда мы его упрячем за решетку.
Да, натиска покровителей не избежать. За коньяк ведь Позуб многих купил. То, что нам удастся предъявить в обвинении, окажется сотой долей похищенного. Он же снабжал этим зельем всех важных персон, а те, естественно, молчать не будут. Они предпримут все возможное, чтобы выручить своего протеже. Но как бы трудно ни было, а место этого голубчиказа решеткой, утвердительно заявил Иванов.
Ничего, Борис Адамович, все выдержим, не впервой.
Когда ушел Иванов, Рыков пригласил Котова и поручил срочно проверить полученное сообщение.
В НПО «Словени» выехал Санев. Директор Карапетян ждал Петра Федоровича, который перед выездом ему позвонил. Кабинет директора был обит темным деревом, а противоположная от стола хозяина стена превращена во встроенные шкафы для одежды и ниши под телевизор. Выше находилась полка для книг, заполненная специальной литературой и томами текущего законодательства. Карапетян поднялся с места, улыбнулся, здороваясь с Саневым, и пригласил к столу.
Чем могу служить, Петр Федорович? спросил он.
Юрий Хачатурович, я хочу изъять документы, касающиеся работы заместителя министра Позуба в вашем институте.
Какие могут быть возражения. Пожалуйста. Вы что предпочитаете, чай или кофе? Извините, что сразу не предложил.
Чашку кофе.
Карапетян по прямому проводу попросил секретаря приготовить две чашки кофе. Потом вернулся к Саневу и предложил:
Петр Федорович, как насчет коньячка? Не возражаете?
Спасибо. Не нужно. Лучше расскажите, как устроился к вам на работу Позуб.
В феврале прошлого года он зашел ко мне и заявил, что у него есть разрешение на работу по совместительству. Потом положил передо мною заявление и потребовал назначить на должность заведующего отделом в институте. Мне ничего не оставалось делать, как написать резолюцию об оформлении на работу. Директор института Пономаренко выполнил мое указание, но, как он мне позже сообщил, Позуб на работе не появлялся, однако деньги получал исправно.