Его лицо побледнело и покрылось бисеринками пота. Федченко налил стакан воды и подал Хохлову, который выпил воду с жадностью.
Так вот, хочу вас огорчить, Вячеслав Янович, этот, как вы называете мелкий факт, будет вменен вам в вину. Он доказан. Сотрудники лаборатории допрошены, и все в один голос заявили, что эта партия коньяка, из которой вы взяли восемнадцать бутылок, ими уже была проверена раньше, никто им не звонил, что прибудут образцы на исследование, да и необходимости в этом не было. Начальник цеха и ваш водитель Ляховец подтвердят это, убеждающе говорил Федченко.
Однако они этого еще не подтвердили, поэтому и обвинить меня вы не сможете, упорно отстаивал свою версию Хохлов.
Долго длился этот разговор. Арестованный изворачивался как мог, отрицая очевидное, но по тону ответов чувствовалось, что в нем зреет убежденность, что говорить правду все-таки придется. Рыков и Федченко стремились «повернуть» его к этому. Первый допрос оказался безрезультатным, однако оба видели: избранная Хохловым манера поведения все-таки дала трещину.
Прошедшая ночь не внесла изменений в поведение арестованного. Рыков и Федченко понимали одно: если не заговорит Хохлов, то будут молчать начальники цехов, директора заводов и его водитель Ляховец, что, естественно, вело к затяжке расследования. Поочередно разъясняя закон, смягчающий ответственность, они сумели расположить генерального директора к себе, убедив последнего, что и им, и ему нужна только правда, которая сможет облегчить его душу и ожидаемую участь. Арестованный долго молчал, не решаясь шагнуть навстречу желанию допрашивающих, но в какой-то момент сумел преодолеть себя и заговорил:
Да, вы правы. Видимо, мне действительно станет легче, если я расскажу, как происходили события в тот злополучный вечер. В ноябре мне нужно было поехать на выходные к родственникам. Без спиртного не обойдешься, поэтому я решил взять восемнадцать бутылок, а на следующий день оплатить их стоимость в кассу, но, на беду, появился Тузлуков, проверил автомашину и документально изъял взятый мной коньяк. Вот все, что я хотел вам рассказать, и это правда.
Вы не возражаете, если ваши показания мы запишем на видеомагнитофон? спросил Рыков.
Нет, не возражаю, дал согласие арестованный.
Зашел приглашенный сотрудник криминалистического отдела и произвел видеозапись повторного рассказа.
Вячеслав Янович, Ляховец знал, что вы взяли коньяк для себя? задал дополнительный вопрос Федченко.
Конечно, знал, подтвердил Хохлов.
Хорошо. Расскажите о других совершенных вами противоправных действиях, предложил Рыков.
Никаких других противоправных действий, как вы их называете, я не совершал. То, о чем я рассказал, не является преступлением. Просто мне не дали возможности расплатиться вовремя. Я не виновен, спокойно ответил Хохлов.
Виновны вы или нет, решит суд. Вы прекрасно знаете, что следствие на ваших показаниях не остановится, а будет продолжать свою работу до полного выяснения истины. Нам известно, что случаи с коньяком аналогичного характера у вас были не единичны. Поэтому предлагаю хорошо обдумать это обстоятельство и лучше добровольно, без принуждения, все рассказать следствию, сказал Федор Федорович.
А чистосердечное раскаяние, явка с повинной, способствование следствию в расследовании уголовного дела, подхватил Федченко, будет учтено судом и существенно повлияет на смягчение наказания при вынесении приговора. Мы об этом говорим вам второй день и еще раз советуем использовать возможности закона в свою пользу.
Спасибо за совет, но я чист перед государством и авторитетно заявляю: я не виновен. Вот вам мое заявление, в котором я изложил грубейшие нарушения закона милицией и прокурором, Хохлов подал два исписанных листа бумаги Федченко. Прошу его рассмотреть и дать мне ответ.
Ваше заявление будет проверено и вы получите ответ, заверил Федченко, потом нажал на кнопку звонка и вызвал конвоира. Уведите арестованного, приказал он.
Сложный господин, задумчиво произнес Рыков, когда они остались одни. Но хорошо уже то, что он признал кражу восемнадцати бутылок коньяка. Начало сделано. Хохлов смог преодолеть самого себя и, как ему ни хотелось, но все же рассказал о краже, прикрывая свой поступок тем, что не сумел оплатить за коньяк в кассе. Нам, Иван Сергеевич, надо допросить водителя и начальника цеха. Они должны сообщить много нового.
Начнем с Ляховца, а потом допросим начальника цеха. Нужно подготовить видеозапись и некоторые фрагменты показать водителю. Без них он не заговорит. А сейчас, если не возражаете, давайте пообедаем.
Не возражаю. Поедем, пообедаем.
Они зашли в кабинет Саулякова, где Рыков отпустил сотрудника криминалистического отдела, приказав быть в СИЗО в четырнадцать часов.
На автомашине Федора Федоровича они заехали в кафе, расположенное на проспекте Ленина. После обеда опять возвратились в СИЗО. Вызванный Ляховец долго отрицал свое участие в краже, но, когда его ознакомили с некоторыми фрагментами допроса Хохлова, задумался.
Константин, молчать не советую. Это не в твоих интересах. Зачем добровольно лезть в грязные дела, если говоришь, что не виновен. Проведем очную ставку с директором, и ты окажешься стороной виновной. Тебе это нужно? убеждал и спрашивал Рыков.
Ну что ж, если Вячеслав Янович начал рассказывать о своих делах, то мне сам Господь Бог велел, глубоко вздохнув, начал Ляховец. Я подтверждаю показания генерального директора. Он действительно взял коньяк себе.
Вы не возражаете, если ваши показания будут записаны на видеомагнитофонную ленту? спросил Федченко.
Нет, не возражаю.
Тогда подробнее расскажите, как это происходило, предложил Иван Сергеевич, записывая показания допрашиваемого.
А что здесь рассказывать? Все было очень просто. Вечером мы заехали на территорию винно-коньячного производства, где Хохлов встретился с начальником цеха Караушем. Они отошли от автомашины, и о чем у них был разговор, не знаю. Я в это время зашел в цех, чтобы попить воды, и когда возвратился, то увидел в салоне сверток, в котором находились бутылки с коньяком. На проходной сторож нас не проверяла, ко на улице мы были задержаны милицией. Они составили протокол и забрали коньяк с собой.
Кому предназначался коньяк? вновь задал уточняющий вопрос Федченко.
Вячеслав Янович никогда не брал спиртное себе, потому что болеет диабетом и по этой причине его не употребляет. Перед поездкой в купажный цех он мне говорил, что заместитель министра Позуб просил привезти коньяк, который ему необходим для встречи приезжающего начальства из Москвы.
Константин, скажите, сколько раз вы возили коньяк Позубу и где конкретно его передавали? Ведь это был не единственный случай? спросил Рыков.
Вы правы. Возили мы ему коньяк много раз. Позуб делал заказы постоянно, когда в них возникала необходимость, а сколько раз это происходило, не помню, ответил Ляховец.
Ну хотя бы последние случаи вы помните?
Сейчас вспомню, Ляховец на некоторое время задумался, потом продолжил:В апреле прошлого года из города Вальково, там находится наш винно-коньячный завод, водитель Черба привез два ящика высокосортного коньяка: один«Букурия», а второй«Праздничный». Хохлов вызвал меня и попросил ящик «Букурии» отвезти Позубу. Так я и сделал. А второй ящик предназначался Ситняку. В этот же вечер я передал его начальнику милиции. Помню второй случай. Это произошло в августе того же года. Вячеслав Янович послал меня в Вальково к начальнику цеха Косенчуку и попросил привезти ящик коньяка. Я встретился с Косенчуком, взял коньяк и на автомашине Борталимова попытался его вывезти, но, на мое несчастье, был задержан милицией. Мне пришлось срочно связаться с директором и сообщить ему неприятную новость. С помощью Ситняка он сумел замять дело. Конкретно не помню всех случаев, но очень много коньяка пришлось привозить Ситняку, Позубу и Цердарю. Перед праздником Хохлов специально готовил пакеты, которые вручали работникам Совмина и ЦК, его хорошим знакомым и друзьям.
Что еще можете добавить к своим показаниям? спросил Федченко.