Стал Володя с ним беседовать, да он и недолго упирался, сразу признался, что действительно воровал из квартир, брал там все, что ему нравилось, складывал в подвале своего дома, а оттуда брал, когда хотел. Поехали мы в этот подвал, изъяли все вещи, вернее, то, что от них осталось: Николай наш жадным не был и много раздал (нам потом пришлось все это собирать, но это уже детали). Подключился следователь, все найденное закрепили в качестве доказательств, а все дела прекратили, потому что Николай не достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность.
Успокоились мы и вернулись к своим будням, однако, как оказалось, совершено напрасно: опять поступает заявка о совершении квартирной кражи и опятьчерез форточку. Вытаскиваем Колю, и он опять признается, чтода, кражу совершил, вещи нам опять выдал. Ну, поговорили мы с ним, пригрозили, что, если будет продолжать воровать, отправим его в спецПТУ, было такое заведение для малолетних преступников. Но это мы, на самом деле, только пугали его, потому что могли мы туда его отправить, только по достижении 14 лет.
Теперь появилась уже настоящая головная боль, у Володи. Ничего с Николаем не помогало: мать била, мы угрожали, запугивали, а Коля периодически совершал себе кражи. Стал Володя вытаскивать его к себе раз в неделю и беседовать. Если Коля совершал кражи за этот период времени, он признавался, выдавал вещи или деньгивсе, что к тому времени оставалось. Один раз он признался, что совершил кражу и похитил где-то около 1500 рублей. В то время, это была значительная сумма, средняя зарплата советского служащего, инженера составляла 120 рублей. Рассказал Николай, где совершил кражу. Вызвали мы потерпевших и спрашиваем: «Деньги у вас пропали?». «Да, отвечают, пропало 1500 рублей, но большеничего». В милицию с заявлением они обращаться не стали, так как никаких следов взлома не было, и жена стала подозревать мужа, а мужжену, что каждый, якобы, взял на свои нужды. Отношения между
ними обострились, дело дошло чуть ли не до развода. Деньги мы им вернули, правда, не все, а только те, что Коля израсходовать не успел. Но зато мы сохранили целую советскую семью!
Так мы мучились с Николаем два года, пока ему не исполнилось 14 лет. Отправили его в спецПТУ и только тогда все успокоились, а кражи прекратились.
Прошло лет десять. За этот период про Колю я ничего не слышал и не сталкивался с ним, слава Богу.
Как-то раз, вместе с участковым инспектором я находился в штабе ДНД, контролировал работу: был я тогда уже заместителем начальника отделения милиции. Заходит к нам в это время мужик, ростом где-то под 190 см., плечи как у борца, а физиономияну точно, бандит! Встретишь ночьювсе отдашь, даже не спрашивая, что надо.
Состоял этот мужик под административным надзором, как особо опасный рецидивист, ранее неоднократно судимый, хотя было ему всего 24 года. Удивился я, что такой молодой, а уже особо опасный. Тут участковый инспектор и спрашивает меня: «А вы что, его не узнали?». ««Да нет», говорю, не знаю я его». «Да как же не знаете, это же тот самый Коля, который в форточки лазал».
Ничего не скажешь, жизнь полна неутешительных неожиданностей.
Налетчик
Было это где-то в 1973 году. Работал я тогда инспектором уголовного розыска 1 отделения милиции Ленинграда. К моим основным обязанностямзональногомне дали еще и дополнительные: требовалось завести учетные записи на всех наркоманов в районе. Тогда у нас компьютеров не было, поэтому я завел журнал и картотеку, где регистрировались все лица, задержанные за употребление наркотиков. В то время наркомания не была так распространена: границы Советского Союза были на крепком замке, и поставок наркотиков из Афганистана или из какой-нибудь другой страны не было (во всяком случае, если они и были, то не в таких объемах). Задерживали с коноплей, маком, очень редко с героином или кокаином. Местные наркоманы приобретали лекарства по рецептам, содержащие наркотические вещества, и из них готовили себе «борматуху». Рецепты для покупки добывали у знакомых врачей или подделывали, а некоторые лекарства, содержащие наркотические вещества, вообще были в свободной продаженапример, кодеин с содой. Очень помогало при кашлеобычным гражданам, конечно.
А наркоманы, покупая эти лекарства, выпаривали соответствующие вещества и получали чистый наркотик, который разбавляли и кололи себе. Некоторые не выдерживали такой длительной череды операций и глотали пачками «колеса», так они их называли, и балдели. Как только сердце выдерживалосовершенно непонятно.
Чистые наркотики можно было найти только в больнице, поликлинике и, конечно, у врачей скорой помощи. И в это самое время начались в городе разбойные нападения на врачей скорой помощи. Обычно следовал вызов в какую-нибудь квартиру, но в парадной дома, врача поджидал налетчик: врач по квартирам ходил один, с чемоданчиком, в котором находились лекарства. Налетчик, под угрозой применения ножа, забирал «наркоту» и скрывался. Оружие он ни разу не использовал, потому что врачи безропотно отдавали требуемое. И правильно делалидругого выхода у них объективно не было. Нападения происходили в центре города и после каждого следующего нападения учащались. Видно было, что налетчик серьезно «подсел» на дозу и ему ее требовалось все больше и больше. Врачи стали бояться выезжать на квартиры, требовали сопровождения работников милиции, но выезжать на все вызовы со «скорой», милиция просто не могла. Скоро эти происшествия стали приобретать большой общественный резонанс, и поэтому была создана оперативно-следственная группа с участием сотрудников Главка и территориальных отделений. Так как я занимался контролем и учетом наркоманов, то меня и включили в эту группу. Подняли мы все учеты и составили список лиц, подлежащих проверкетогда это оказалось порядка двух-трех тысяч человеки началась поголовная проверка каждого: как ведет себя, где был в момент совершения преступлений, ну и так далее.
Постепенно круг лиц стал сужаться. При тщательной проверке всех подозреваемых вышли мы на некого Трофимова Сергея. Он длительное время нигде не работал, правда, ранее не был судим, жил на средства родителей, достаточно обеспеченных, был из интеллигентной семьи. Состоял на учете, так как был замечен в употреблении лекарственных препаратов. Кстати, на учет ставил его я, и проживал он в нашем районе.
Круг возле Трофимова стал сжиматься, все больше доказательств указывало на его причастность к совершению этих преступлений. И тут мы, чуть не совершили грубую ошибку, и вот как это было. Мы за ним стали вести постоянное наблюдение и решили брать его в момент совершения преступления, с поличным, так сказать, чтобы не было потом никаких проблем на следствии. Но вдруг кому-то из руководства понадобилось срочно уточнить его приметы, во что он одет. Я попался под руку и получил команду выйти на Театральную площадь, где Трофимов находился в тот момент, и все выяснить. О том, что я ставил его на учет и он меня знает в лицо, я не помнил. Приехал я на Театральную площадь, покрутился вокруг него, все запомнил и уехал. Но он-то меня сразу же узнал и, конечно, насторожился. Хорошо еще, что я там недолго крутился. Он успокоился, осмотрелся, тщательно проверил, нет ли за ним слежки, и только после этого вызвал скорую помощь. Пошел он на преступление, так как действительно был уже «на дозе» и не мог долгое время терпеть.
Взяли его в момент совершения преступления, он во всем сразу же признался и заявил, что, если бы не был в таком крайнем состоянии, ни за что бы не пошел в этот раз на совершение преступления, потому что заметил мою слежку. Меня чуть не наказали, но обошлось: победителей не судят.
Грабеж в метро
5 июля 1975 года, раннее утро. У кассира метрополитена на площади Мира (так тогда называлась Сенная площадь в Ленинграде) Катюши Масловой заканчивалась смена. Все было как обычно: со всех станций метро к ней в кассу собирали деньги, всегда набегала сумма больше ста тысяч рублей. По тем временам это были очень большие деньги: к примеру, автомашина «Волга», самая крутая, как сейчас бы сказали, стоила около девяти тысяч рублей. Катюша баулилато есть раскладывала по огромным мешкамденьги и готовилась к приезду инкассаторов. Они приезжали ровно в пять часов.