За это я и переживаю.
Череп покрывался клейкой плёнкой ноющей боли. Не вовремя. Это очень не вовремя. Заставлял себя игнорировать его тупой смех и ожидание её. Взгляд ударялся о лобовое стекло и, уступая грубой прочности, рассеивался. Как снег. Этот снег, что бесконечно падал и умирал. Каждой своей попыткой. Глупо. Бесполезно. Он напоминал «парашютистов» граждан, решивших оборвать убогое времяпрепровождение на планете Земля путём выбрасывания себя вместе со своим содержимым на улицы равнодушного города. Из каких-то окон. Чтобы наконец попасть на какое-то внимание. Как снег. Все эти людиснег.
А они учились вообще? Корочка есть? Бунин вдруг проникся участницами предстоящей встречи.
Василий, с каких пор вам небезразличен уровень чьего бы то ни было образования? Планируете, в каком русле повести дискуссию?
Я-то? Я, Роман Дмитриевич, планирую хорошо выпить и закусить, он принялся втирать предвкушение крупными ладонями в колени. Так чего там?
Котова дизайнер, Леонова психолог.
Психолог? капитан сморщился, как будто его лицо с непреодолимой силой затягивало изнутри. Психолог, блин. То-то она мне сразу не понравилась.
Денег тебе не далавот и не понравилась.
А семья, дети?
Не замужем, без детей.
Оно и понятно. Дураков нет. Слушай, Ром, так им сколько там, тридцать? И детей нет? И мужа? Чё-то они какие-то бесполезные!
Бесполезные. Снежинки. Разбивались. О лобовое стекло.
МОЙ МИР. Глава 5
Лифт заставлял себя ждать, лестница отвращала запахом крашеных стен. Я с удовольствием перебирала пальцами ног в ботинкене прилипают! Светка вдумчиво хмурила лобпросто хмурила лоб. В общем, каждый коротал время на свой манер в ожидании заблудившегося в этажах перевозчика.
Холодный свет и зеркало наконец прибывшей кабины вынудили посмотреть на себя по-новому.
Хоть бы они не приехали, жалобно подала голос подруга.
Хоть бы они приехали без ОМОНа. А то я прям не знаю, чего от тебя ждать.
Светка печально отвернулась от зеркальной поверхности и с поникшей головой вступила на этаж. Она, я думаю, сама не очень понимала, чего ей от себя ждать.
На улице февраль радостно бросал нам в лицо беспардонные снежинки. Я неустанно вздрагивала от каждой их удачной попытки проникновения мне за шиворот. Казалось, сними я куртку, и со спины рухнет лавина, перемешанная с моим негодованием почти в равных пропорциях. Статические декорации бесцветного ряда домов утомляли с первого взгляда. Со второго, надо отметить, утомление обращалось смирением.
Ты их видишь? Должны были приехать уже, я не то, что бы замёрзла, я скорее просто забыла, что такое тепло.
Ну вон они, наверное.
Я повернулась в сторону Котовского «наверное»: сквозь плотную штору снега пробивались короткие позывные жёлтых фар.
Свет, ты нормальная? И давно ты их видишь? я схватила её под руку и двинула нас обоих в сторону «маяка».
Ну пусть ждут, раз им надо.
Блин, раз им надо.... А нам надо, что мы тут как две дуры стоим, ищем свет в конце туннеля?
Не знаю, я ничего не искала, Котова уверенным движением запаковала выпавшую прядь волос поглубже в капюшон.
Почему-то при малейшей опасности столкновения с мужским обществом я теряю самообладание и мою так называемую уверенность в себе. Светка же наоборот, как-то ментально приосанивается, наполняясь одновременно высокомерием и снисходительностью к тем, кого принято называть сильным полом. Мою недавнюю решимость уже сесть наконец-таки в машину в процессе движения плавно перехватывала подруга, и теперь уже не я её тащила к зазывно моргающему автомобилю, а она меня.
Дверь распахнулась. И вышел он. Такой красивый. Такой....
Марселина Андреевна, а мы с Василием Михайловичем боялись, что вы передумаете.
Он улыбается.
Светка толкнула меня в сторону задней двери. К месту за водителем. За Ним. Я послушно направилась в указанном направлении, думая о том, что в этой ситуации самое главноене упасть.
В салоне пахло кожей. И Буниным. Который даже не удосужился развернуть к нам своё величество. Дождавшись, пока Светка усядется рядом, я захлопнула дверь.
Учись, Вася, как надо автомобильные двери закрывать. Нежно и бережно.
Гулкий удар с другой стороны и улыбающееся Светкино лицо поставили брезгливую точку в моём начавшемся было диалоге с Внутренним Критиком на предмет того, считать ли всё вышесказанное Ромой неким романтическим посылом моей персоне.
А ты борзая, Котова, заржал Бунин.
Не ты, а вы, важно донеслось с заднего сидения.
Да ТЫ что, серьёзно? он живо повернулся в нашу сторону и упёрся свирепым взглядом прямо в меня.
Хрупкая Светка, сидевшая за монументальным капитаном, преспокойно снимала перчатки вне зоны действия его зрительного ресурса.
Ладно, будем считать, подружились, Рома нажал на педаль газа.
Тепло салона и плавный ход иномарки принуждали чувствовать себя чайным пакетиком: хотелось так же расслабленно и без остатка погрузиться в предлагаемые обстоятельства.
Подвиньтесь, капитан. Или как вас там? Светка ударила ногой в кресло слуги закона. Мне тесно!
Ага, сейчас, через гнетущую паузу отозвался Василий.
Нащупав сбоку нужный рычаг, он решительным движением отодвинул сидение назад и откинул спинку. Я, инстинктивно поджав ноги, округлившимися от пугающей абсурдности ситуации глазами смотрела то на невозмутимую Котову, то на короткостриженный и довольный собой затылок Бунина.
Двинуться надо в другую сторону, видно было, что подруга тщательно подбирает слова. У вас в милиции все такие?
Какие? пробасил Бунин, теряя удовольствие от происходящего.
Несообразительные.
Слышь, Ром, несообразительные, салон наполнился густым как жирная сметана хохотом Васи.
А при чем тут Рома?
Светка переманила напыщенность Бунина к себе и сейчас единолично наслаждалась ситуацией. Сначала моё самообладание, теперь Бунинское. Если я уже смирилась с ощущением того, что меня морально ограбили, то как на этом месте преступления поведет себя оперуполномоченный Василий?
Капитан, я вопрос задала! Котова, улыбаясь чему-то в своей голове, ударила рукой по креслу практически нависшего над ней сотрудника. Вперёд кресло подвинь.
Не подвинь, а «подвиньте, пожалуйста, уважаемый капитан Бунин».
Ага, подвинь кресло, Бунин, капитан.
Мне подумалось, что от напряжения в салоне стёкла сейчас обязательно начнут трескаться. Неспешно так: одно за другим, щедро сдабривая бисерными осколками неугомонных пассажиров. Меня разрывало от понимания необходимости что-то сказать и от незнания того, что тут вообще говорить.
Слушай, Вася выдохнул, наверное, считал до десяти, Ты же маленькая. Как мышь. Тебе там ещё места до фига.
Ну я как мышь, ты как медведь, Бунинская аналогия явно пришлась подруге не по вкусу.
Чё? Медведь? он погрузился в задумчивость. Это ты поэтому вчера в кабинете молчала? Слово из тебя вытянуть не могли. Мёртвой притворялась?
Приехали, безучастно констатировал Рома.
И так же безучастно покинул поле битвы, аккуратно захлопнув дверь с другой стороны.
Бунин привёл кресло в первоначальное положение, вылез сам и даже открыл Светке дверь. Я самочинно выгрузила себя из машины. Рома стоял к нам спиной, засунув руки в карманы чёрного, как его настроение, пальто.
Ну, двинем? Вася на удивление был бодр и весел. Пошли, Котова, он вскинул руку в сторону здания светящегося от неона кинотеатра, Там места много, тесно не будет.
Молча, сохраняя ранее образовавшуюся дистанцию, мы втроём побрели за вожаком нашей стаи.
Он недоволен! постоянно повторял мой Внутренний Критик. Он очень недоволен!
И это было очевидно, но я не понимала причины такой резкой перемены в поведении Романа. Что я сделала не так? И я ли что-то делала не так? Почему его эмоциональное состояние вообще зависит от меня? Может, это я уже себе что-то там навыдумывала? А у него всего-навсего свои обстоятельства. Работа там. Дела. Девушка. От этой мысли стало как-то совсем уж грустно.
Зато свободно! подбодрил Критик, что в принципе ему несвойственно. Веди себя свободно, какая разница, что он подумает? Он слишком красивый, чтобы быть одиноким. Он слишком красивый. Для тебя!