Врач сочувственно покивал головой и достал из полотняного мешочка горсть листьев какого-то сушёного растения. "Заваривать по щепоти в кружке кипятка или настаивать в крепком вине. И сразу в кровать, поскольку действует практически моментально!"
То, что мне нужно! Заплатив за недешёвое успокоительное, я отправился к виноторговцу и вскоре стал обладателем двух бочонков очень неплохого вина.
За заботами и приготовлениями наступил вечер. Молодой господин Силк решил покинуть наконец гостиницу, и покинул её рано утром, правда не верхом, как прибыл, а на повозке комедианта Бушуя. Это потому, что ещё не вполне выздоровел. Его застоявшийся конь следовал за нами в поводу. Но перед этим выездом мы ещё успели совершить кражу.
Объектом беззакония стал дом знакомого мне лекаря. Неизвестный преступник загадочным способом среди ночи пробрался на второй этаж, как-то проник в закрытый на ключ кабинет и украл оттуда всякую мелочь, что попалась ему под руки. Правда, в числе прочего, и мешок с довольно ценным медикаментом. Причём, этот вор по рассеянности, не иначе, обронил в кабинете платок с завязанной в нём большой серебряной монетой, которая многократно компенсировала стоимость похищенного. Возмутившийся фактом такого дерзкого преступления, лекарь поднял, было, крик, но по некоторому размышлению, к страже почему-то не отправился и даже никому ничего не рассказал. А сбежавшимся на его вопли домочадцам как-то смущённо пояснил, что уронил на ногу любимую чугунную ступку. Но быстро преодолел смущение и со словами "Всё, всё, уже не болит, ступайте!" отослал народ из кабинета. Не такая уж сложная задача для Василия забраться по деревянному водосточному коробу до окна второго этажа с платком в зубах, запрыгнуть в форточку, найти по запаху мешочек с искомым снадобьем и выкинуть его в окно, прямо мне в руки. Повыкидывать туда же ещё что-нибудь, что под лапы попадётся и создать небольшой беспорядок, увенчав его "потерянным" платком.
***
Пропустить экипаж мы не опасались. Даже и в мирные времена по столичному тракту на Клобрук кареты двигались не часто. Чаще крестьянские телеги и пролётки зажиточных горожан. А теперь война, большинству дворян не до раскатывания в своих экипажах, труба позвала на службу. Прочие же богатые, но невоеннообязанные предпочли покинуть приграничные баронства. Местность, где мы устроили засаду, лесистая и гористая, дорога изобилует подъёмами, опасными спусками и крутыми поворотами. Поэтому, даже хорошо вооружённые и оснащённые отряды предпочитают преодолевать этот десяток миль в дневное время. С тем, чтобы к вечеру достичь последнего перед Клобруком постоялого двора, провести там ночь и прибыть в город в самом начале дня. "Хорошо вооружённых" я упомянул по той причине, что издавна этот отрезок пути считался опасным. Разбойники тут издавна водились. Правда, в последнее время как будто не шалили, наверно подались в наёмники. А, что? Война, это тот же грабёж и убийство, только на легальной основе. Да ещё и деньги за это платят. Хотя наёмников, как это водится, посылают в самые опасные заварушки.
В общем, нам предстояло возродить славные традиции имперского разбойничества. Засаду мы установили в самом конце затяжного подъёма, где какая-то добрая душа оборудовала площадку отдыха для путников: несколько удачно расположенных пеньков вокруг импровизированного стола, Старое кострище, обвалившийся навес от солнца... Впрочем, о чём это я? Какая "добрая душа"? Тут же два года назад пивом торговал крестьянин-отходник. Он, наверно, всё это и устроил. Только давно не видно его что-то, разорился что ли? Или умер.
Василий, поминая вполголоса недобрым словом липучую смолу, взобрался на высоченную сосну. Оттуда открывался вид на всю прилегающую местность, на горизонте маячил и замок Клобрук. Но внимание разведчика было сосредоточено как раз в обратном направлении, на почти полностью обозреваемых с высоты двух милях столичного тракта. Оставив кота на посту, а собака под деревом для связи, мы с девушкой отправились к не далёкой пещере. Той самой, недавно описанной. Ещё многое нужно было успеть подготовить. Конечно, читатель догадался, что я задумал. Это почти никогда и никем не посещаемая местность отлично подходила для наших целей: освободить пленницу, похитив её конвоиров. Точнее, подменив их собой.
Вот как это произошло. Мы закончили подготовку и уже возвращались к тракту, оставив Ксению в компании с клиссиной кобылкой пастись около шахты, как на половине дороги нам встретился бегущий навстречу Толик.
"Едут!" - "крикнул" он, крутнулся на месте и тут же помчался обратно. Мы прибавили шагу, поскольку место засады тоже нуждалось в подготовке.
Когда тюремный экипаж, влекомый усталой четвёркой, показался из-за поворота, в его движении произошла заминка. Возница увидел следующую картину: перед храпящими и пятящимися лошадьми лежит посреди дороги мёртвая белая собака. Мёртвая потому, что любая нормальная живая уже вскочила бы и убежала или, как минимум, облаяла бы экипаж. Или проделала и то и другое разом. Кучер выругался и постучал кнутом по крыше экипажа.
- Что там? Почему встали? - раздалось сзади, и из окна показалась распаренная физиономия одного из конвоиров, явного лейтенанта. Денёк нынче выдался жаркий.
- Дохлятина какая-то на дороге! - ответствовал кучер. - Лошади пугаются, не идут.
- Так сходи и оттащи в сторону!
- Я "оттащи"? - сварливо ответствовал возница. - А лошади понесут, ты с ними управишься, вашбродие, господин лейтенант? Оторви-ка свою жирную задницу от скамейки и сходи, а я лошадок придержу. А ещё лучше солдатиков своих растолкай и пошли. Опухли вы уже за дорогу от безделья.
Похоже, в этих словах был некий резон, поскольку физиономия скрылась в окне, послышалась приглушённая ругань, а через минуту из открывшихся дверок спрыгнули на дорогу двое заспанных рядовых. Одетые с вопиющим нарушением формы одежды, - камзолы расстёгнуты, головные уборы и вовсе, отсутствуют - военные, зевая и переругиваясь, отправились выполнять приказ. Толик, при их приближении, обнаружил признаки жизни и, не дожидаясь пинков или принудительной эвакуации, самостоятельно отполз с дороги в сторонку. Рядовые тем временем мигом обнаружили тот предмет на обочине, ради которого мы и устроили весь этот театр зверей. Совсем рядом с дорогой стоял на пеньке солидный трёхведёрный бочонок. Одна из досок крышки его была не очень аккуратно выломана, а под ней поблёскивало...
- Вино! Побери меня Побеждённые! - возопил один из рядовых, до которого донёсся запах этого очень приличного и ароматного напитка.
Другой же, не тратя лишних слов, встал на колени, обхватил вместилище райской влаги руками и осторожно наклонял его к себе, уже заранее хватая ртом...
- Отставить! - прозвучала команда моментально появившегося на сцене старшего по званию.
Предприимчивый поперхнулся ещё не попавшим в пищевод вином, а другой попытался вытянуться по уставу и запоздало доложил:
- Так что, вино нашли, гс-дин лейтенант!
- И решили напустить туда своих вонючих слюней? - иронически вопросил офицер. - Чтобы меня после вас стошнило? Кружки несите, животные!
Приказ был выполнен с похвальной быстротой, и скоро служивые "без чинов", не исключая и примкнувшего к ним вольнонаёмного кучера, сидели на пеньках в теньке вокруг бочонка с объёмистыми кружками в руках. В этом мире не додумались до лозунга "Пьяный за рулём - преступник!" Наверно, потому, что ещё никаких рулей, кроме, как на флоте, не было и в помине, только вожжи. Периодически похваливая крепкий прохладный напиток, общество забыло на время о социальных барьерах и завело обычную бестолковую застольную беседу. Разговор вертелся, естественно, вокруг актуальной темы: "какие чудаки потеряли бочонок и где они сами?" Попытались как-то связать это исчезновение с полудохлой псиной, - "а куда она, кстати, подевалась, ребята?" - но забрели в какой-то причудливый логический тупик и предпочли закрыть эту тему.
Это, похоже, начало действовать снотворное, которое, как вы, конечно, догадались, было щедро намешано в халяву. Кто-то, запинаясь, предложил забрать вино и допить его в трактире, дабы избежать вероятной встречи с владельцем, который может быть, пропал, не навсегда и вот-вот вернётся с претензиями. Хорошо, если это будет какое-то крестьянское быдло, а если - нет? Ведь всякое быдло такое вино не пьёт, не так ли? Высказанное предложение было внимательно рассмотрено и отклонено большинством голосов. По той простой причине, что бочонок с пробитой крышкой на здешних дорогах совершенно не транспортабелен. Расплещется на первых же ухабах. (Естественно, я его для этого так безобразно и вскрыл!) И вообще, хочется вздремнуть.