Я захватил пальцами мягкие пряди ее волос и приблизил ее лицо к своему.
Это тебе все равно бы не помогло, детка. Мне всегда удавалось вырываться на свободу.
В таком случае нас ожидает серьезная борьба.
Неизбежно.
Ну, не совсем, сказала она. В конце концов ты победишь.
Что я всегда и делал, котенок, ответил я ей..
Она улыбнулась влажно-розовыми, готовыми к поцелую губами. Я коснулся ее губ, теплу и нежности которых не мог сопротивляться, и ощутил страстные движения ее быстрого язычка.
Стакан выпал из ее рук и разлетелся на мелкие осколки. Она медленно сползла на мои колени, дрожа всем телом. Лаская ее, я чувствовал, как страсть все сильнее разгорается в ней, заставляя напрягаться и трепетать все ее тело Срывающимся от страсти голосом она что-то шептала мне, обдавая меня сладким ароматом своего дыхания. Я взял ее лицо в ладони и заглянул во влажные, просящие милости глаза.
Тайгер сейчас прошу, прошептала она.
Камилла Хант была в каком-то смысле животнымпрекрасным, диким, примитивным существом, неожиданно получившим свободу от пут цивилизации. Она сама торопливо стала срывать с себя одежду, спеша скорее удовлетворить желание. Кожа ее была нежна, как шелк, и покрыта легким загаром со светлыми полосками от бикини. Полнота ее груди и бедер, форма живота, великолепие широко поставленных ног, увиденные мною, обрушились на меня как удар по цимбалам; не в силах сдерживать себя, я обнял ее упругое тело и привлек к себе.
Время исчезло для нас. Все происходящее походило на бесшумную смену картинок в калейдоскопе, нарушаемую только прерывистым дыханием, вздохами, сладостными всхлипываниями, требовательными стонами, пока не наступил блаженный конец. Это было похоже на прыжок с парашютом, когда щемяще-радостное чувство свободного полета сменяется после хлопка парашюта спокойным парением над землей.
Я взглянул на часы, потряс Камиллу за плечо и почувствовал поднимающееся раздражение оттого, что я позволил себе потерять столь дорогое для меня время. За окнами день уже превратился в ночь, и огни проезжающих автомашин светлыми струями текли по стенам комнаты.
Камилла
Она повернулась в моих объятиях и сонным голосом мягко сказала:
Тайгер
Я должен идти, куколка.
Не уходи.
Не могу.
Она приоткрыла сонные глаза, нежно и трогательно улыбнулась мне.
Моя паутина не так прочна, да?
Слишком прочна.
Кончиками пальцев она прикоснулась к моим губам.
Я знаю, ты когда-нибудь вернешься.
Как мотылек на свет.
Я поднялся, быстро оделся, взял простыню в ванной комнате, набросил на нее и посмотрел, как она, удовлетворенно улыбаясь, натянула ее на себя до самого подбородка.
Можешь считать, что ты успешно прошел проверку.
Она засмеялась и закрыла глаза.
Думаю, я обязательно выясню, когда Эрни Бентли спит. У него есть жена, дом, но, кажется, он вовсе там не живет. То, что все время происходит в колбах, стеклянных трубках и ретортах его лаборатории, так увлекательно для него, что он не может их оставить. Любое производство в мире было бы радо предоставить ему высокую должность и хорошее положение, но его вполне устраивало то, что организовал для него Мартин Грейди, и еще неограниченная свобода проведения опытов, о которой мечтает каждый ученый.
Он вышел из темной комнаты с копиями фотографий Луи Агронски и дал мне несколько штук.
Я пошлю фотографии в Ньюаркский и другие центры, сказал он. Послушай, у меня есть кое-какие соображения. Такие люди, как Агронски, не могут довольствоваться обычной работой, с его-то квалификацией.
Что ты имеешь в виду?
Например, есть места, где занимаются миниатюризацией компонентов схем. Эта область получила хорошее развитие в ракетной технике, но границы применения таких компонентов очень широки. Я знаю несколько человек, которые работают в этой области, между ними может вестись переписка.
Пока ясно только одно, Эрни Агронски обдуманно оставил свое место, скрылся и нигде не показывается.
Эрни покачал головой, не соглашаясь со мной.
Поверь мне, так долго его мозг не может не работать в этом направлении. Не важно, что именно он сделает. Но он обязательно должен появиться.
Этот сдвиг, который у него был от переутомления, мог быть только первым, напомнил я ему.
Возможно. В этом случае он только бы и занимался своим увлечением и не мог бы этого скрыть.
Ч-черт Если он полностью свихнулся, вес может разлететься вдребезги.
Эрни пожал плечами, давая попять, что это не его дело отыскать Агронски и решить проблему. Он поправил очки и спросил:
Ты еще не связывался с Доном Лавойсом?
Нет.
Свяжись с ним. Он что-то разузнал о закупке большой партии наркотиков.
Я снова чертыхнулся и потянулся к телефону. Набрав номер отеля, я попросил соединить с комнатой Дона. Раздалось не менее дюжины гудков, прежде чем я положил трубку.
Его нет. Послушай, Эрни, я собираюсь вернуться к себе и переодеться. Если Дон позвонит, пусть передаст информацию, если нет, я буду звонить ему из отеля сам.
Хорошо. Береги себя, дружище.
Я засунул фотографии, которые он мне дал, в карман и стал спускаться вниз по лестнице к выходу на улицу, взял такси и сказал шоферу, чтобы он отвез меня в «Салем». Мне понадобилось не более десяти минут, чтобы принять душ и переодеться. Когда я был готов, то попытался еще раз дозвониться до Дона. Портье ответил, что он еще не приходил, и я попросил оставить ему записку, чтобы он позвонил мистеру Мартину, как только появится.
Разговаривая по телефону, я пальцем водил по списку работников, которых проверял Гамильтон, стараясь что- то отыскать для себя, но ничего не найдя, отбросил его с раздражением.
Опять уходит время. Каким будет следующий шаг? Кажется, достаточно людей занимаются поиском, но прошло уже много времени, а все безрезультатно. Вито Сал- ви имел все основания убить двух парней из Вашингтона, но почему он убил Гамильтона? Почему? Я стал вспоминать их тела такими, какими видел в последний раз. Что- то я уже почти забыл. Было похоже, что Гамильтон находился в той комнате дольше, чем эти двое. Салви никогда бы не стал заниматься Гамильтоном, если бы на то не было важных причин. Гамильтон не мог попасть туда случайно каким-то образом он был вовлечен непосредственно. Если он был случайно замешан, его бы просто убили, не подвергая мучительным пыткам. Но его пытали у него была записная книжка с адресами. Он знал о Салви, знал где его можно найти.
Даг Гамильтон мог быть глупым, но не настолько, чтобы совать свою голову в капкан. Он не был новичком в сыскном деле и мог бы себя защитить каким-то образом. Я посмотрел на часы, было без двадцати минут десять, быстро надел шляпу и пошел вниз. У портье я оставил для Дона записку с просьбой подождать меня и попросил передать ему ключ от моего номера, приложив долларовую бумажку, чтобы избежать затруднений.
Я взял первое такси из стоящих у дверей отеля, дал таксисту адрес квартиры Гамильтона и через шесть минут быстрой езды расплатился с водителем напротив нужного дома.
Управляющий вовсе не был рад видеть меня вновь. Чего только он мне не наговорил, и, похоже, это было только началом. Однако он не стал долго спорить, я все еще представлял для него власть, а он хорошо знал, как надо с ней обходиться.
Окей, сказал он, что на этот раз?
Приходила ли какая-нибудь почта на имя Гамильтона с тех пор, как я видел вас?
Кое-что.
Хотелось бы взглянуть.
Разве поступления не должны быть возвращены на почту?
Конечно, сказал я, но только после того, как я проверю адреса.
Они в бюро.
Я шагнул в сторону, давая ему пройти в коридор, а он одарил меня возмущенным взглядом, прошел за стойку и стал копаться на полках. Затем передал мне пять конвертов и облокотился на стойку в ожидании, пока я их просмотрю.
Это были счета за бензин из супермаркета и предложения на покупку.
Это все?
Он редко получал почту на этот адрес. У него же была контора, не так ли?
Я бросил конверты на стойку.
Мы просто должны проверять почту, вот и все.
Думаю, я обязан отправить их назад?
Подержите несколько дней у себя. Вам скажут, как с ними поступить.