Виталик заставил себя смотреть на Настю. Ее лицо, висящее над ним, серьезно-сосредоточенное, стало казаться ему фантастической маской.
«Э нет, шалишь!мелькнуло у него.Я-то самый что ни на есть человек, а вот ты...»
Потом они пошли курить.
«Сложно, наверное, быть стервой»,думал Виталик, поглядывая, как Настенька давится мелкими и злыми затяжками. За окном снова кувыркалась метель-метелица, и стало вдруг Виталику уютно и хорошо. Теперь он сам был как вампир, наевшийся чего-то живого. Виталик, правда, знал: это только иллюзия насыщения, самообман, на который охотно идет человеческое естество, разбуженное тоской. Но хоть на время экзистенция его сыта и не будет требовать пищи.
Снег идет,тихо сказала Настенька, рисуя пальцем на стекле какие-то крючки.Ты замечал, что в любое время года, неважно, что на небе ясно, здесь, из этого окна, всегда видно, что идет снег?
Не успел заметить. Я же здесь недолго живу.
Ну, заметишь еще.
Виталик поглядывает па нее искоса и видит, как под ровным выпуклым лобиком начинает червячком шевелиться мысль. Этого червячка Виталик от души опасался. Обыкновенно он толкал Настеньку на какую-либо злую шалость или заставлял в беспричинной ярости скрежетать зубами и плевать ядовитые слова, адресованные всему свету. Так, ни с того ни с сего она могла начать говорить о своей ненависти к неграм, вьетнамцам или иным «инородцам». У нее самой в крови были буряты, Виталик однажды об этом напомнили был вздрючен. Или жестоко, без повода, она хамила какому-нибудь посетителю квартиры. Тогда, нарвавшись па отпор, она кидалась к Виталику и принималась орать:
Всякая мразь меня оскорбляет, а ты молчишь? Тыне мужик!..
Ее страшно колотило в эти минуты, она трясла головой, ощерив зубы. В опасной близости от чужих глаз она взмахивала когтями, а гневный крик рождался где-то в утробе, кипя и клокоча.
Крепко ухватив ее за запястья, Виталик начинал говорить успокаивающе, он неизменно ее перебарывалнужно было аккуратно освободить ее волосы, собранные в хвост на затылке. Настенька так туго затягивала на волосах аптечную резинку, что глаза у нее делались раскосыми. И когда резинка с треском соскакивала и волосы, освободившись, падали, Дикая Женщина, размякнув, вдруг повисала на его руках. Умиротворялась. Виталику это давалось очень тяжело. После того как Настенькаумиротвореннаяуходила, его долго сотрясала нервная дрожь.
Хочешь, я пошлю ее на...говорил Хозяин.
Тебя же предупреждали,сурово говорила Уна, что было безусловным враньемне предупреждал его никто.
«Я не сдамся, я не сдамся,бормотал он,не сдамся, этопозор. Мне же видно, что я могу одолеть,и я одолею...»
Сейчас Дикая Женщина мучительно искала, обо что бы ей зацепиться. Червячок ворочался туго, и все это было настолько откровенно, что Виталику хотелось расхохотаться ей в лицо.
«Но мне жаль ее,думал он.И я смогу помочь ей. Я раскрою ей глаза. Она же считает, что без вывертов ее перестанут любить. Они же все этого боятсяоблезет загадочное оперение, сползет экзотический лаки останется простота. Простота же, по их мнению, гораздо хуже воровства. Простой человек должен сваи заколачивать, на него и внимание обратить срамно».
И ведь что наиболее пакостно-то,рассуждал Виталик со своим приятелем Ложкиным.Сидит где-то гад и их этой мутотени обучает. Я так ясно вижу этого гада, что встречу случайно в толпеузнаю. Вот сидит гад и учит: женщина без изюминки годится только щи варить. А ты, ежели не хочешь щи варить, будь неожиданной, будь сумасшедшей. Удивляй. Посмелее, почуднее, не бойся. Устрой в обществе пару скандалов, вылей кому-нибудь за шиворот тарелку супу, желательнобез оснований. Прогуляйся несколько раз по карнизу в голом видеи весь мир у твоих ног. Десятки, сотни мудаков будут за тебя сражаться с мудацким упорством.
Да. Очевидно, Настенька подогревает этими выходками интерес к своей персоне. Но я непременно должен внушить Дикой Женщине, что она«прекрасна без извилин», что ей вовсе не нужно шипеть и ломаться. И так хороша.
Теперь он сам уже не слишком отчетливо понимает, зачем ему это нужно. Случайно, совершенно случайно Виталик разглядел в Дикой Женщине Испуганную Девчонку и вообразил, что ей требуется его помощь. Где же была ошибка?
Ко всему прочему сладковатое чувство вины, возникшее авансом, прибавляло пикантности. Очень хорошо было известно Виталику, что долгих отношений с чужою женой он не хочет, следовательноприручив Дикую Женщину придется потом от нее избавляться, и это будет сцена, скандал, многодневная истерика...
Виталик в страхе бросает на нее робкие взгляды, а она все никак не взрывается. Наш герой дергается в тоске, как смертник под заклинившим ножом старой гильотиныну давай же, падла, ну давай...
1-й человек в костюме интеллектуала. Правдиво, но не остроумно.
2-й человек в костюме интеллектуала. Правда оттого и не популярна, что напоминает неудачную шутку.
Женщина без костюма. Удивительно, но мне нисколько не жаль эту... Наденьку?.. Вареньку?..
Человек в костюме пенсионера. Я бы всех этих вертихвосток... всех перепорол.
Женщина без костюма (задумчиво). По голой ж..?
Человек в костюме пенсионера. Непременно по голой.
Человек в трико. Эй, в партере, развлекаться будете в антракте.
Явление третье
А Настеньке взорваться так и не удалосьпришел с работы Агасфер, а за ним следомШура Морозов.
Агасфер похож на грудного ребенка, весь торс которого зарос седоватой волосней. Голова его точно как у младенца, если не считать бороды и усов. Усы у него пегие, седой клок торчит под ноздрей омерзительнопохож издали на соплю.
Агасферчеловек тишайший и поведения приятного: вежлив, обходителен, скромен. Он старше всех тут живущихему за пятьдесят. Что за вихрь вырвал его с корнями из тихой сонной Перми и зашвырнул сюда?
Вот с Шурой все ясно: Шурахирург. Аспирант. Через месяц ему защищать кандидатскую. Он основателен, широк и ликом суров. У него полные губы, увенчанные аккуратными усами, и приказчичья челка редких, но толстых и сильных волос. Когда он сердится, у него округляются глаза, усы топорщатся, и Шура делается похож на кота из диснеевского сериала про писклявых спасателей.
Иногда по вечерам они играют в преферанс: Уна, Шура и Виталик. Виталик играет хуже всех. Уна воображает, что играет лучше всех. Но лучше всех играет Шура, и поэтому Уна очень часто закатывает скандалы. Она топочет ногами, швыряет в пол свою кружку с изолированной ручкой, мечет карты во все стороны и убегает в слезах... Но вообще преферансэто уютнейшее занятие. За окнами метель-метелица, а в кухнечаек, подсвечник, разграфленный лист с гигантской горой на Виталика и его же микроскопическими вистами. Эх, на эту кухоньку еще бы кремовые шторы да белогвардейский романсикувы... Окно занавешено российским триколором из дешевой синтетики. Иногда какой-нибудь гость спрашивает у Хозяинаотчего такая странная занавеска?
Оттого,объясняет Хозяин, роясь в плавках,что япатриот!
И вопрошавший, глядя в его ясные глаза, чувствует себя идиотом.
Итак, пришли Агасфер и Шура. Настенька вдруг как-то смущенно углубилась в себя и через несколько минут засобиралась домой.
Завтра вечером непременно позвони, сволочь,ласково напомнила она, нырнула в свою сиреневую дубленку и удалилась.
Шура на кухне пил чай, болезненно щурясь. Крепкая рабочая усталость держала его в тисках и поднималась паром над головой. Только после третьей кружки она его отпустила.
Уф-ф...сказал Шура.Сугубо...
Это его любимое словцо. Он произносит его сочно, всегда оттеняя каким-нибудь тонким смыслом.
Он изгнал с кухни эльфов, и теперь эльфы сиротливо ютятся на «едине»это отдельная комната, занятая Уной на правах коменданта. Там желтенькие занавески на окнах, узенькая кровать и исполинский шифонер, в пространных недрах которого, среди чемоданов и чьих-то вещей гуляет пыльное эхо.
Иногда Уна милостиво позволяет Виталику оккупировать эту комнату на часок-другой с целью «уединения» с какой-нибудь дамой. Просто так околачиваться там, как это сейчас делают эльфы, строжайше запрещено. Уна вернется вот-вот, и от эльфов полетят клочки по закоулочкам. Рассуждая об этом, Виталик и Шура злорадно посмеиваются.