Виталик озирается, словно ждет помощи, но публика, потеряв всякий интерес, расходится по домам.
КОНЕЦ
7 июля 2001 года
СКАЗКИ В СТАРОМ ПАРКЕ
Несколько лет парк Покровское-Стрешнево служил мне местом полного душевного отдохновения. Что-то особенное есть в этом уголке Москвы. Когда-то, пока вся Москва умещалась в Садовом кольце, здесь была усадьбавернее, даже две усадьбы, Покровское-Стрсшнсво и Покровское-Глебово. Границы их слились и существуют теперь только в административных планах, да и Москва с тех пор раздобрела, раздалась и втянула в себя несколько гектаров сочной зелени, Химкинское водохранилище, каскад прудов и многое, многое другое.
В середине двадцатых годов Михаил Афанасьевич, тоскуя в жаркой, запыленной столице, писал: «Работать не хотелось, а хотелось холодного пива и уехать в Покровское-Стрешнево».
Радостно отметить, что еще одно чаяние замечательного писателя воплощено в жизньвыпить пива и прогуляться в Покровском-Стрешневе может теперь решительно любой москвич, а также гость столицы.
Если еще есть в природе люди, у которых где-нибудь на антресолях лежат подшивки журнала «Наука и жизнь», к ним обращаюсь: найдите номера за 1962 год. В них содержится подробный рассказ об истории Покровского-Стрешнева, а также о знаменитых родникахМосковском и Лебеди. Родники эти исправно утоляют жажду всех желающих и по сей день.
Несомненно, в той же «Науке и жизни» есть рассказ о дамбе Химкинского водохранилища. Об одном только свойстве этой дамбы никто еще не писал. Дело в том, что она волшебная. Убедиться в этом легко. Достаточно выйти ранним летним утром на берег водохранилища, в ту пору, когда косые лучи поднимающегося солнца пронзают клубящийся над водою туман. И тогда, прямо над дамбой, в голубоватом утреннем воздухе возникает прозрачный, но очень четкий силуэт парусника. Несколько хрустальных минут он плывет в неподвижности, потом паруса его наполняются розоватой дымкой, и корабль постепенно размывается, тает...
Может быть, этих минут недостаточно, чтобы человек поверил в чудеса. В этом, однако, живая подлинность чудаоно никого не стремится убедить. Оно просто случается.
В глубине парка, над родником, имеется беседка. Настоятельно рекомендую прийти туда с любимой женщиной, да еще так подгадать время, чтобы непременно была гроза. Стоя под крышей беседки, держась за руки и слушая грозовые раскаты, вы оба будете бесконечно счастливы, а дождь окружит вас живою стеной, струящимся серебром и перламутром.
Переждав дождь, следует направиться в другую сторону паркак прудам, по аккуратной дорожке, мощенной асфальтом. На обочинах этой дорожки тоже есть беседки и даже детская площадка с ветхозаветными грибочками. Но эти укромности не для влюбленныхтам обитают старички. Нет на свете ничего уютнее московского паркового старичка. Это целое искусствобыть таким старичком, вдумчиво играть в шахматы, сосать пахнущий валидолом леденец и вести длительные беседы о жизни. Если я доживу до старости, обязательно стану одним из них. Обзаведусь мягкой кофтой, картузиком, возможно даже палочкой и очками. Буду приносить в парк транзистор «Сокол» и кокетничать с девушками шестидесяти пяти лет.
Все упомянутые мною достопримечательности узловыми корнями вросли в легенды и мифы Покровского-Стрешнева. Или, если точнее выразиться, легенды и сказки Покровского-Стрешнева состоят из чудес, происходящих на фоне родников, прудов и беседок, и совершенно яснов ином месте они были бы невозможны.
Первое чудо, свидетелем которого я стал, приключилось на водохранилище. Он пришел туда морозной, светлой от луны и снега ночью и еще издали заметил на гладкой белой поверхности мечущуюся женскую фигурку. Фигурка перемещалась по льду, пропадая в одном месте и возникая в другом, не прекращая своего бега. Лунные искры вылетали у нее из-под ног.
С этих пор я сделался собирателем легенд, охотником за мифами и коллекционером удивительных историй, приключавшихся в Покровском-Стрешнево.
Существует, по-видимому, целая каста таких коллекционеровпо тайным, но верным признакам они узнают себе подобных и общаются друг с другом, нарезая бесконечные круги вокруг пруда или заседая в беседке над родником. Мне даже посчастливилось присутствовать на одном заседании. Стояли оттепельные сумерки, нерешительно помаргивали фонари, спрятанные между заснеженных ветвей. В беседке, помимо меня, находились: старик спортивного вида с термосом, полным какао, майор медицинской службы, женщина, похожая на пожилую фею, гражданин со шкиперской бородкой и замашками китобоя, молодой человек, походящий на Диделя-птицелова, и совсем крохотная девушка с простоватым, круглым лицом и тоненькими ручками, какими не удержать ничего тяжелее шоколадки.
С важностью посвященных они передавали друг другу крышку термоса, полную дымящимся напитком.
Сегодня первая историямоя,объявил шкипер-китобой. Вот что он рассказал.
История первая
В беседке над родником в ранний туманный час сидели двое. На женщине был серый пыльник, в руке она держала венок из привядшей уже сентябрьской травы. Ее собеседник, снявший на минутку очки в толстой оправе, тер переносицу. Только что выкуренная теплая, еще трубка лежала у него на коленях.
Что же было дальше?спросила женщина.Сейчас совсем рассветет, времени мало. Слышите? Первый троллейбус.
Мужчина глянул на часы:
Нет, до первого троллейбуса еще не скоро. Это поливальная машина на Ленинградском шоссе.
Так что же было дальше?не унималась женщина.Не молчите, ну же?..
Дальше... Мы прискакали на побережье. Гнали всю ночь и все утро. Опоздали конечно же. Только паруса и было видно с берега. Долго было видно. Карл обезумел совершенно, помчал в рыбачий поселок. Конь под ним пал... Ну, он пешком пошел, побежал, вернее. Запугал каких-то рыбарей, отнял у них баркас... Они убежали за подмогой. Карл пытался сам снять баркас с берега в воду и без сознания упал. Прибежали рыбаки с острогами и баграмивора ловить, а он лежит, как неживой. Они его за рукиза ноги подальше от поселка и снесли. В бурьян положили. Там я его и нашел.
А вы?спросила женщина.
А я как сел на камень у самой воды, так и сидел до прилива. Тут еще дождь начался... Вымок до нитки, простыл. Ну, это все ерунда, теперь-то чего уж... Мне вот что интереснокого же из нас вы все-таки любили тогда? Меня или Карла? Если меня, то почему помогли Карлу пройти сквозь Чертов Лес? Если Карлазачем спасли меня, когда я тонул у мельницы?
Женщина усмехнулась.
Карл был хороший флейтист,сказала она почти нежно.
Почему «был»? Он и сейчас замечательный флейтист.
Сейчас это не имеет значения. А вы были очень красивы и очень молоды...
Мужчина засмеялся:
Да уж, вот это точно не имеет теперь значения. Так все-таки?
Какой вы глупый и скучный. Ну как я могу ответить? Мне ведь нечего вам сказать.
Даже теперь?
Даже теперь... А вы думали, что я скажуя любила вас?
Нет, не думал.
Слава Богу.
Но я ведь тоже не говорю, что ждал встречи всю жизнь. Не ждал. Я знал, что она будет...Мужчина осекся, в горле у него першилоон слишком много выкурил за ночь.
Скажите, только честно,спросила женщина, теребя венок,когда вы ночевали в заброшенной деревне, вам было страшно?
Не помню... было, наверное. Честно, не помню. Я очень много выпил перед этим... С тех пор, кстати, не пью, представляете?
А со мной выпьете?
С вами? Когда я с вами теперь увижусь...
А мы сейчас.Женщина из-за пазухи извлекла флягу, оплетенную лозой, и медленно отвинтила крышку.Вино забвения. По-моему, оно ко времени.
Выпью, пожалуй, но после вас. Мне нужно придумать подобающий тост. Можно?
Думайте, а я пока скажу свой. Итакмилый мой рыцарь! Вы не сдержали обещания. Вы не служили мне всю свою жизнь. Нс хранили мне верности. После нашей разлуки вы и подвига-то не совершили ни разу. И все-таки я рада нашей встрече. Я была чертовски глупа, ловила свое счастье, как бабочку, иногда мне казалось, что истинных сокровищ и чудес у меня больше, чем звезд на небе. Но время как-то незаметно прошло, и где же они, эти сокровища? Остались где-то в давно погибших мирах. Все, что у меня есть на сегодняшний день,это два лысых, очкастых неудачника. И я счастлива. Всё!