Лоуренс вдруг подумал, что в этом сам от них недалеко ушёл, и посмотрел на Холо.
Сказать что-то хочешь? спросила она.
Да нет, ничего протянул торговец.
Лодка Рагусы медленно сбавляла ход, приближаясь к пристани. Чуть впереди плыло другое судно. И тут Лоуренс насторожился: в отличие от лодочника, он не знал эту реку вдоль и поперёк (вплоть до того, какая рыба скоро икру отложит), однако даже ему стало ясно, что на мостках происходило что-то странное.
Двое один из них оказался стражником с пикой явно что-то не поделили. Лоуренс не разобрал их слов, поняв только одно: кто-то из споривших громко кричал. Кормчий на судне, шедшем впереди лодки Рагусы, поднялся со своего места и смотрел на причал, вытянув шею.
Да у нас тут свара! Вот так зрелище! беспечно заговорил Рагуса, козырьком приложив ко лбу ладонь.
Может, цена проезда не устроила?
Да нет. На дороговизну жалуются разве что те, кто с моря приходит. Им ведь приходится лошадьми поднимать своё судно по реке уже на это много денег уходит, а тут ещё пошлину заплати за груз на борту.
Холо зевнула, не показывая клыков. Мельком глянув на неё, Лоуренс вдруг кое-что заметил.
Но ведь и тем, кто с моря пришёл, и тем, кто спустился по реке, за проезд приходится платить одинаково? спросил он, легонько стукнув Холо по макушке за то, что она протёрла заспанные глаза полой его одежды.
Рагуса же приподнял шест и расхохотался:
Тут другое дело. Мы, лодочники, живём на реке, для нас это почти что дом. Что ж такого в том, чтобы заплатить за аренду? Но для пришедших с моря река всего лишь одна из дорог, не больше. Конечно, они злятся: кто бы не злился, если б его обобрали, пока по городу гулял?
Лоуренс понимающе кивнул. Такое толкование даже не приходило ему в голову, и объяснение Рагусы привело его в восхищение.
Между тем, пока они говорили, стало ясно, что именно происходит на причале. Судя по всему, спорили стражник с длинной пикой и какой-то мальчик, причём кричал именно последний.
Он раскраснелся и тяжело дышал, белый пар вырывался у него изо рта.
Да вот же, посмотрите, тут ведь стоит печать герцога!
Голос у него был ещё по-мальчишески звонкий, и спорщик в самом деле казался довольно юным. Выглядел он лет на двенадцать-тринадцать. Волосы, засаленные настолько, что кажутся посыпанными пеплом, лицо грязное, как у настоящего замарашки; ко всему прочему слабое сложение интересно, если бы он случайно столкнулся с хрупкой Холо на улице, кто из них двоих удержался бы на ногах? Одет мальчик был в лохмотья кажется, чихни на его одежду, и она разлетится на клочки; а кроме того, обут не по погоде, и у его деревянных сандалий подошвы явно истёрлись до дыр. Впрочем, следовало отметить, что, окажись здесь старик с бородой в точно таком же рубище, люди восприняли бы того как истово верующего аскета и смотрели бы скорее с уважением.
Между тем мальчик с потрёпанным листком бумаги в правой руке уставился на стражника, задыхаясь и прожигая того взглядом.
Что случилось? спросила Холо, явно недовольная тем, что её разбудили.
Не знаю. А вообще, ты ведь должна была расслышать, почему они раскричались.
A-а Гм. Я же спала, так что ничего не знаю.
Да уж, могу поспорить, спала так крепко, что даже храпа своего не слышала, откликнулся Лоуренс, и Холо тут же с силой пнула его по ноге.
Он не успел ничего сказать в ответ, когда стражник, до того молчавший, вдруг грубо отрезал:
Ты что, не слышал? Это подделка! Уймись, а то тебе же хуже будет, и перехватил пику поудобнее.
Мальчик сжал губы и сморщил лицо казалось, вот-вот расплачется.
Лодка совсем сбавила ход и подвалила к судну, остановившемуся рядом с причалом. Похоже, Рагуса был знаком с его кормчим, и мужчины, поздоровавшись, о чём-то зашептались.
Это ещё кто? Ученик господина Реннона?
Второй лодочник покачал головой. Он был старше Рагусы лет на десять, и в его волосах проглядывала седина.
Но тогда ему никто не поможет.
Да уж. А может быть
Пока два лодочника непринуждённо беседовали, мальчик на мосту смотрел на свой лист бумаги. Плечи его дрожали то ли от холода, то ли от возмущения. Казалось, он так и не смирился со словами стражника, но только кусал губы с острой пикой не поспоришь.
Мальчик отступил на шаг-другой, а затем вовсе ушёл к концу мостков, где они переходили в берег.
Расшумелся тут. Так, пошлина будет заговорил воин, и лодочники, наблюдавшие за разыгравшейся сценой, тут же приступили к делу.
Они не проявили к случившемуся особого интереса: похоже, видели такое не впервые.
Мальчик одиноко стоял в стороне, и Лоуренс, заметив на бумаге в его руке красную печать, вдруг понял, в чём дело: видимо, юнец стал жертвой какого-то мошенника.
Его обманули.
Что?
Судно седого лодочника двинулось вперёд, его место заняло другое, а следующей на очереди была лодка Рагусы.
Деревянное дно качнулось под ногами, и Лоуренс, приноровившись, шепнул Холо на ухо:
Иногда такое бывает. Поддельная грамота от короля об освобождении от пошлин или же платёжное требование от землевладельца. Наверно, ему всучили документ, якобы дающий право на сбор пошлины на реке.
Хм
Подобные бумаги обещают немалую прибыль тому, кто ими владеет, и, хотя мошенники продают их на удивление дёшево, на них всё-таки нередко находятся покупатели, убеждённые, что приобретают подлинный документ.
Жалко его, сказала Холо.
Корабли вереницей плыли по реке, направляясь к таможенной заставе. Из-за недавней задержки получилась очередь, и воины торопливо собирали пошлину, совершенно забыв о мальчике, стоявшем на краю пристани.
Вид его действительно вызывал сочувствие, но, с другой стороны, он был сам виноват: ведь стоило хоть немного подумать своей головой, и стало бы понятно, что это обман.
Будет ему хороший урок, откликнулся Лоуренс.
Холо перевела взгляд с мальчика на него и посмотрела с упрёком.
Думаешь, я сужу слишком жестоко?
Припоминаю, как ты бегал и просил о помощи, когда из-за собственной жадности потерпел крах.
Слова девушки слегка задели его, но не хватало только теперь отсыпать мальчику мелочи из-за этого: в конце концов, торговец Лоуренс или совестливый добряк?
Я всё же бегал и просил о помощи сам.
Тоже мне!
Поверь, я не оттолкну руку просящего о спасении не такой я бессердечный. Но и помогать тому, кто даже не пытается подняться на ноги, не стану. А иначе в торговцах мне делать нечего, только облачиться в одеяние святого и отправиться в церковь.
И всё же Холо смотрела как-то задумчиво: наверное, по-прежнему жалела мальчика. В конце концов, Волчица сотни лет провела в одной деревне, помогая сельчанам с урожаем, хотя не дождалась за свой тягостный труд даже слов благодарности. Для неё ответственность вовсе не пустое слово, и, возможно, у Холо в крови помогать тому, кто нуждается.
С другой стороны, руку помощи всем не протянешь: в мире слишком много несчастных людей и слишком мало богов.
Лоуренс поправил одеяло и пробормотал:
Говорю же, если бы он сам попытался подняться на ноги. Или же
Холо должна его понять: при всей своей доброте наивностью она не отличалась.
Конечно, мальчика жаль, но Лоуренс взглянул в его сторону и в этот самый момент подумал, что ослышался.
Учитель! раздался звонкий голос.
Люди, которые собрались у моста, провели свою жизнь среди суеты и гомона рынка, а потому все сразу поняли, к кому обращался обладатель этого голоса.
Мальчик поднялся на ноги и, не обращая внимания на предупредительный окрик стражника, взбежал на пристань. Направлялся он к тому, кого только что окликнул, к Лоуренсу.
Учитель! Это я, посмотрите, это же я! выдохнул мальчик.
Что
Ах, как я рад, что вас встретил! Мне сейчас совсем худо, даже есть нечего! Спасибо Господу за счастливый случай!
Однако мальчик вовсе не выглядел радостным, и, пока он тараторил без умолку, в его взгляде читалось напряжение.
Лоуренс в изумлении воззрился на него; он лихорадочно листал в мыслях толстую книгу своей памяти, пытаясь отыскать на её страницах лицо этого парнишки. Когда-то в поездке он давал советы, как заработать денег на еду, юнцам неужели это один из них? Но несколько мгновений и он всё же пришёл к выводу, что мальчика, называющего его учителем, видит в первый раз. Вдруг Лоуренса осенило. Да ведь мальчик просто притворяется! Устроил тут представление, хватаясь за последнюю соломинку.