Говори.
Рагуса с Колом наклонились к нему. Странное дело: и ремесло, и возраст у всех у них были разные, к тому же знали они друг друга всего один день, но Лоуренсу вдруг показалось, что он стоит в окружении двух давних друзей.
А ведь до встречи с Холо о такой близости с людьми и мечтать не приходилось. Пожалуй, он не пропадёт даже после расставания с Волчицей.
«Не найдётся ли у вас ветоши? Или ненужного хлама на растопку?» спрашивали у людей, и почти у каждого что-нибудь да находилось. Так удалось собрать довольно много, и теперь на речном берегу складывали большой костёр, подготавливая пир.
На мулах привезли еду с выпивкой, купленные у разносчиков выше по реке, и теперь раздавали снедь всем подряд. Несколько торговцев тут же окружили судовладельца севшей на мель барки и главного виновника хозяина груза, заполнившего судно пушниной до отказа, но парой тумаков реку не освободишь. С другой стороны, просто так обиду проглотить они не могли, так что перепалка торговцев послужила своеобразным ритуалом, призванным сбросить злость, накопившуюся оттого, что они здесь застряли.
До серьёзной драки так и не дошло, а рассерженные люди, выговорившись, перевели дух, получили свою долю еды и выпивки от хозяина пушнины, и вскоре на недовольных лицах заиграли улыбки. В конце концов, раз уже выхода нет, грех не предаться веселью.
Но как быть Лоуренсу? Даже недруги пожали друг другу руки, а он оказался в полном одиночестве: рядом ни Рагусы, ни Кола «Гляди в оба, мальчик, а то вырастешь таким же недотёпой»
Лоуренс передал лодочнику свой разговор с Холо, и в их кружке повисла тишина. Наконец, Рагуса заговорил, но обратился не к торговцу, а к Колу, да ещё и с предостережением. Мальчик не ответил видимо, хотел пощадить самолюбие Лоуренса, но всё же застенчиво кивнул, когда дюжий речник с нажимом добавил:
Ты ведь всё понял?
Затем Рагуса положил толстую руку на плечи Колу и куда-то увёл, заявив, что виноват именно Лоуренс. Правда, перед уходом бросил:
Так река устроена, что течёт. Вот только почему?
Кажется, он предлагал разгадать загадку. Кол озадаченно покачал головой, но лодочник что-то прошептал ему на ухо, и мальчик удовлетворённо кивнул: ясно, мол.
Похоже, оба они сразу поняли, почему рассердилась Холо. Более того, судя по всему, причина оказалась настолько простая, что они решили оставить Лоуренса одного дескать, пусть подумает над своим поведением. Теперь торговец чувствовал себя мальчишкой, не сумевшим выполнить поручение мастера, за что тот в наказание велел ему стоять на улице.
Это чувство росло при взгляде на Рагусу и Кола, беседовавших с Волчицей. Все трое весело улыбались: похоже, судачили о Лоуренсе. Впрочем, Холо явно нарочно не поворачивала головы в его сторону, тогда как лодочник и мальчишка время от времени бросали на него взгляды, поэтому торговец даже не сомневался: именно о нём и шла речь.
Они заметили, что Лоуренс на них смотрит, и тогда он картинно пожал плечами так, чтобы было видно даже издалека, а затем нарочито широко улыбнулся.
Холо бесцеремонно вытащила Кола из хватки Рагусы и принялась обхаживать: то погладит по голове, то обнимет. Лоуренс видел, что мальчик от смущения готов сквозь землю провалиться. Под конец Кол украдкой посмотрел на новообретённого учителя, но торговец смог только кисло улыбнуться в ответ и отвернулся.
Хотя спутники дружно посмеивались над Лоуренсом, но, странное дело, ни на подтрунивания Холо, ни на насмешки Рагусы и Кола обижаться не хотелось. А ведь совсем недавно, до встречи с Волчицей, он верил, что стоит однажды уронить себя в глазах людей, и пиши пропало, нескоро удастся вернуть чужое уважение. Вот почему он всегда старался выглядеть и вести себя солидно, как приличествует торговцу, то есть постоянно лицемерил и никому не доверял.
Теперь он понимал, что такое поведение ничем не отличалось от того, как недавно вёл себя Кол. Когда Лоуренс предложил купить стопку бумаг, мальчик смотрел на него мрачно, будто дыру взглядом хотел прожечь. Это было не только бесполезно, но ещё и выставляло Кола в худшем свете: будто он настолько жадный, что и иметь с ним дела вообще нет смысла. Сейчас Лоуренс осознавал, что сам вёл себя ничуть не лучше.
«Тогда стоит ли удивляться, что Холо надо мной смеётся?» подумал он и невольно схватился за голову.
Да с чего он решил, что состоялся как торговец? Для Холо он, небось, просто сопляк, увлечённый торговлей, не более.
Лоуренс грустно улыбнулся. Сколько же он скучал по человеческому теплу, даже думал вот бы лошадь заговорила! а оказывается, сблизиться с людьми не так-то просто. Что, если все, кого он повстречал на своём пути, лишь потешались, глядя на него, так же, как посмеивались Холо и Рагуса над упрямством Кола?
И всё-таки
Я по-прежнему не знаю верного ответа, еле слышно пробормотал Лоуренс и вздохнул.
Рагуса и Кол отошли от девушки, чтобы взять выпивки на раздаче. Даже издалека было видно, что мальчик отнюдь не рвётся вперёд: похоже, когда-то вино сыграло с ним плохую шутку, однако лодочник наверняка не представлял себе пира без собутыльника и не подумал его отпустить.
Лоуренс тоже отыскал среди вещей бочонок, принесённый Колом, и поднял его. Внутри было перегнанное виноградное бренди.
Он велел купить именно такое, покрепче, полагая, что во время ночёвки на речном судне огонь не разведёшь и от холода придётся спасаться по-другому; однако Холо, кажется, решила, что он хочет крепкой выпивки по какой-то другой причине.
Она даже весело спросила у него об этом видимо, навоображала себе чего-то, вот только какая же мысль пришла ей в голову? Одни загадки вокруг.
Теперь Лоуренс уже сомневался, что способен ворочать мозгами лучше самого недалёкого обывателя, однако расстроиться по этому поводу не успел: когда солнце почти закатилось, вдруг поднялся весёлый гомон и на речном берегу возник огромный огненный шар. Но нет, только показалось: через мгновение Лоуренс понял, что подожгли гору мокрых корабельных обломков и деревянных клёпок от разломанных бочонков. Похоже, кто-то даже не пожалел масла, чтобы пропитать ветошь для растопки. Чёрный дым поднялся прямо к небу, и тут же весело затрещало оранжевое пламя.
В зимней поездке у огня собираются все и друзья, и враги. Люди разом, как по сигналу, подняли свои кружки с вином, а затем общее веселье в мгновение ока захватило всех.
Похоже, собеседница Холо в самом деле оказалась бродячей артисткой. Вместе с другими людьми из труппы она принялась развлекать остальных, выступая словно на сцене столичного театра. Комедианты играли на дудках, барабанах, пели и плясали, высоко вскидывая ноги и прыгая, дикий танец, совершенно не похожий на вальс в исполнении придворных танцовщиков.
Остальные смотрели на них и смеялись или подпевали, а кто-то, как Рагуса, уже бился об заклад, грозя перепить собутыльника.
Рядом с Лоуренсом никого не было. Горькая усмешка заиграла на его губах, но тут же пропала: в темноте рядом с собой он почувствовал чьё-то присутствие.
Кто мог подойти в такой час к жалкому странствующему торговцу? Он повернулся и увидел Холо.
Давно так много не говорила. Горло пересохло с непривычки, пробормотала она, ни к кому не обращаясь, отняла у Лоуренса бочонок и припала к нему.
В бочонке было не пиво или слабенькое вино девушка зажмурилась и сжала губы, а затем резко выдохнула и тут же опустилась на землю.
Лоуренс решил, что она передумала на него обижаться, и присел рядом:
А о чём вы с комедианткой бесе
Он не договорил: Холо отвернулась, едва мужчина подал голос. Лоуренс оторопел, но не потому, что она исполнила свою угрозу и теперь демонстративно не обращала на него внимания, а вдруг осознав, как сильно его обрадовало её возвращение.
Ух, холодно же будет сегодня ночью, заявила она в пространство.
Холо не отвечала на его слова и даже смотрела в сторону, но вдруг прильнула к нему так, как часто прижималась на козлах повозки, когда они сидели рядом. Совсем недавно Лоуренс не понимал, почему она так упорствует, дуясь на него, но теперь вдруг подумал: а что, если сейчас упрямцем оказался именно он? Может быть, взять и извиниться перед Холо? Выглядеть он будет жалко, но зато она точно его простит. Наверняка её злость на то, что он якобы не понимает простых вещей, уже прошла. Она насмехается над ним, ставит его в нелепое положение, а значит, непременно с радостью примет его извинения. Лоуренса вдруг охватил порыв признаться, что он так ничего и не понял. Наверняка Холо только недовольно закатит глаза и, по-прежнему прижимаясь к спутнику, примется осыпать его насмешками, но и не подумает подняться на ноги, да что там с места не сдвинется. Даже оправдание тому найдёт: чем ближе сидишь к человеку, тем лучше его слышно.