- Это - не водоплавающее. Скорее водотонущее... Так что?
- Ничего особенного. Рваная рана на плече, потеря крови. К завтрашнему дню очнется. Я присмотрю. Очень интересные амулеты, особенно вот этот, исцеляющий. Почти израсходован, между прочим!
Я покивала. Никлас как всегда лаконичен. Забрав израсходованный амулет, пошла к себе. Пятьдесят ступеней вниз, затем еще пятьдесят наверх. Я привыкла.
Деньги отправились в почти пустую казну, камушки в тайник. Ох, забыла бумаги отдать. Ладно, позже, не горит! Стянув одежду, облегченно рухнула на кровать. Посмотрев на календарь, выругалась. До приезда дядюшки оставалось пять дней, а я ни на шаг не приблизилась к решению проблемы. Похоже, не судьба... Хотя, у меня есть гость!
Утром следующего дня он пришел в себя. Сидя рядом, я с интересом наблюдала за метаморфозами смуглого, осунувшегося лица. Сначала стало прерывистым дыхание, затем набежала смутная тень растерянности. На миг проступил страх и сменился беспокойством. Он осторожно приоткрыл глаза, руки беспокойно зашарили по покрывалу.
Я кашлянула. Мужчина резко повернул голову на звук, не пытаясь встать. Поморщился. Рефлексы в порядке. Окинув полукруглую комнату взглядом профессионала, успокоился. Собственно, он увидел камзол, залитый кровью. В его поле было что-то аккуратно зашито. Бумаги... да. Я не смотрела. Не подобает обманывать доверие гостя.
- Где я? - голос хриплый, слабый.
- В гостях у сеамни Тьелегрин. И не пытайтесь встать, - я положила руку ему на грудь, - вы потеряли много крови. Никлас!
- Иду, иду, - раздался позади меня ворчливый голос, и вошел целитель. Окинув меня неодобрительным взглядом, велел убираться. А я и не спорила. Зачем? Каждый должен делать свое дело. Мое - приносить добычу и указывать путь. То есть приказывать.
Старик нашел меня на стене, где я, опираясь на парапет, озирала морской горизонт. Море от края до края... И такое же синее небо, с которого изливаются потоки солнечного света. Ранее утро, но уже душно... Соленый, влажный ветер треплет полы туники и короткие волосы. Тишина... и надежда, мои лучшие друзья, никогда еще не предававшие ожиданий.
- Что скажешь? - мечтательно прикрыв глаза, спросила я.
- Я разрешил ему встать, но продолжать путешествие он не сможет еще несколько дней.
- А ему надо его продолжать, во что бы то ни стало?
- Похоже на то. Он очень нервничает.
- Ну что ж... мы предоставим ему гостеприимство на время... настолько, насколько сможем. А потом...
Лекарь задумчиво хмыкнул.
- И что потом?
- Не знаю! Не знаю, Никлас... я так надеялась, но, похоже... зря!
- Так и бывает. Не переживайте, сеамни, все наладится.
- Нет, вряд ли, но я все еще надеюсь. Не глупо ли?
- Ни в коем разе... выход найдется.
- Как же ваше имя, гость? - спрашиваю, входя в верхнюю комнату гостевой башни, спешно приведенной в порядок.
- Кэрдан Ромиш, сеамни, - склонился в поклоне мужчина. А в длинной тунике он совсем не плох, хотя вид его и непривычен глазу. Невысокий, худощавый, кожа того теплого оттенка, что никогда не получится в местных условиях. Глаза темно-карие, черты лица резкие, ломаные. Тонкий шрам через левую щеку заставляет губы слегка кривиться в улыбке.
- Старшая сеамни Айна Тьелегрин, - столкнувшись со столь же любопытным взглядом, как и мой, представилась. И откинула с лица покрывало. Таковы наши правила хорошего тона.
Миг странного замешательства гостя от меня не укрылся. У меня вполне типичное округлое лицо, широкие скулы, раскосые узковатые глаза. А вот их цвет... янтарно-золотистый. Это, как и светло-пепельные волосы, передающиеся в нашем роду из поколения в поколение, вызывают кривотолки. Впрочем, когда саеш Тьелегрин был жив, никто не осмеливался поднять голос против нашей нечистой крови. А местные да-авно привыкли. А теперь, когда отец погиб, все имущество, то есть замок и его обитатели, переходят под опеку единственного родственника мужского пола, дорогого дяди по матери. Который не посмотрит, что мы с сестрой - дети его сестры и поступит так, как велит наш суровый закон. Выгонит из дома... он действительно имеет на это право. От негодного имущества избавляются. Да... Мы не более чем имущество, и если оно не нужно... Мы - бесполезны, по его мнению. Ибо никто не возьмет нас замуж. Плохая кровь... Слуги и обитатели острова - тоже имущество, но куда более ценное... Хотя немного их. Моя бусина никогда не была богатой. Говорят, на континенте все иначе. Только как туда добраться, если отберут даже лодку?
Сидящий за столом гость был неспокоен. Сильная слабость помешала продолжить путь немедленно, а долг тянул и дергал за сердце. Наверное, какое-то срочное послание... А мы ничем не могли ему помочь.
Наконец он нарушил молчание.
- Не знаете ли вы, как можно быстрее добраться до столичного острова?
- Увы... только верхом, через мосты и переправы.
- Но я видел на внешнем причале быстроходную лекку*. Почему же нельзя использовать ее?
Я прикрыла глаза, грустно улыбнувшись. Окна башни Никласа действительно выходят в открытое море.
- Только саеш имеет право пользоваться этим кораблем.
- А...
- На этой бусине сейчас господина нет. Он ушел...
- А вы?
- Я просто сеамни!
- И не можете нарушить право...
- Закрепленное на домовом камне! Да.
- Как же выкручиваются местные жители?
- У них есть лодки, да и не покидают они своих мест.
Поздней ночью гость маялся бессонницей, глядя на фосфоресцирующие воды залива. Звезды сияли особенно ярко, луна явила свой круглый лик. По берегам залива темными на фоне неба громадами возвышались деревья. На одной из оконечностей изгибающейся серпом косы сияли огни деревни. Ах... Глубоко вдохнув соленый пряный аромат, мужчина оперся о парапет. Я неслышно приблизилась, и задумчиво огляделась.
- Это владения Тьелегринов, - с затаенной гордостью заметила я.
- Вы не похожи на местных жителей, - помолчав, ответил чужак.
- Увы, - я пожала плечами, надеясь, что в голосе не слышно горечи, - это не идет нам на пользу.
- В Ожерелье так ратуют за чистоту крови?
- Нет, за традиции, обыкновения и обычность. Мы - другие.
- Это грустно. Почему бы вам не уехать отсюда?
- Это наш дом, да и на континенте мы будем не менее чужими.
- Но там люди более терпимы...
- Да... уйти. - Я хмуро оскалилась. - И бросить все это? Нет, я не смогу жить без моря. Без этого замка, без моих людей. Столько лет быть хозяйкой и уйти... нет! Отдать дом, где прожила двадцать два года, в чужие руки? Поменять на сомнительное удовольствие морийских Морских колес? Нет, и еще раз нет! Я буду бороться. Или умру.
- А почему это так... несправедливо? - в голосе чужака послышалось недоумение.
- Таков Закон. Мой отец, саеш Тьелегрин, умер, и право владения получает единственный родич мужского пола. И мы ему не нужны.
- А ваши подданные? Как они отнесутся к тому, что их хозяйку выгоняют?
- Я не хозяйка, а местные жители - невольники домового камня и подчиняются саешу, и только ему. А меня слушают только до того момента, как в залив войдет корабль дяди. И потом исполнят любой его приказ. Повиновение гласу э... лорда...да? Оно впитано ими с молоком матери.
- А если приказ им не понравится?
- Это не имеет значения. Просто позже они пойдут в храм и вымолят у богов прощение. В самом крайнем случае - покончат жизнь самоубийством.
- Странно... и жестоко.
- Так было всегда.
Я проснулась от внутреннего толчка. Не открывая глаз, попыталась сообразить, что меня разбудило. Прислушалась, посмотрела в окно...Вот оно! Странная, неестественная, сонная тишина. Лунный свет на несколько мгновений перекрыла тень. Полог незаметности? Похоже. Хорошо, что я нечувствительна к большей части местного колдовства. Перекатилась по кровати, откинула тонкую сетку и подхватила любимые арбалеты. Заряжены.
У нас, судя по всему, незваные гости. Слетев вниз неслышной птицей, заглянула в башню сестры. Тихо, только от слабого ветерка позвякивают стеклянные висюльки на окнах. Чужих нет. У основного здания валялись две неподвижные фигуры. Спят, с облегчением убедилась я, прислушавшись. Внутри похрапывали слуги. Огляделась, не заметив никого постороннего, метнулась в башню Никласа. Пусто. Где он? Опять сумеречничает с гостем, удовлетворяет любопытство?
Теперь гостевая...Пятьдесят ступеней. По-моему, никогда я еще не взбегала вверх с такой скоростью. Шум ударил в уши, едва я переступила границу полога, наложенного на помещение. Стоя в дверях, выхватила из сумрака несколько мгновений схватки.