Дочь воздухаНаталья Авербух
Глава первая. Зов
На постоялом дворе было необычайно людно. Зелёное лето уже сменялось золотой осенью, а это означало, что люди, столь вросшие в землю все остальные времена года, бросят свои дома и отправятся в путь. Кто ради наживы, кто продать на ярмарке урожай и прикупить расписных платков и шалей жёнам, дочерям и невестам, кто приключений ради, а кто вслед за своим бродячим сердцем. Мимы, путешествующие бурги и тэны, даже самые из всех тяжёлые на подъём керлы все сословия высыпали на дорогу, пользуясь последней в году возможностью повидать мир пока дороги не развезло осенней распутицей. А это означает радость для хозяев постоялых дворов можно взвинтить цены на комнаты, кровати, лавки в общих залах и даже сеновалы. Но это означает и постоянную тревогу для хозяев постоялых дворов не хватили ли они лишку, заломив цену? Что, если гости уйдут от них на дворы соперников или вовсе пока погода позволяет спать под открытым небом? А уж если гость окажется не из тех, кого можно безнаказанно обсчитать так и вовсе пиши пропало. Но жить-то надо, и надо запасаться средствами на позднюю осень и зиму время холодов, злых ветров и безлюдных путей.
Переступив порог, я внимательно оглянулась, следуя наставлениям древности. Тело клонила к земле нечеловеческая усталость, но нужно было прежде всего убедиться в безопасности пристанища. Вот семья керлов продали корову и всё пересчитывают деньги, споря, достаточно ли выручили за свой дорогой товар. Вот бродячий фокусник, возмущается, что сидящий рядом сын тэна назвал его мимом, а не бургом. Ну, и сын тэна рядом с ним пользуется преимуществом своего сословия, пронёс меч на постоялый двор и теперь посмеивается над бесполезной злостью. Вон бург, одетый так плохо, что сразу видно богач. Это ещё и не считая пятёрки сынов тэнов, сидящих на лавках недалеко от него. А вон бродячая танцовщица. Эта не обижается, если её назвать мимми, она будет счастлива и горда таким обращением. Вижу, платить ей сегодня не придётся ни за обед, ни за комнату. Немолодая керли (из тех, что продали корову), по виду, мать семейства, неодобрительно косится на бесстыдницу, а молодёжь глазеет на неё в восторге. Юношам нравится женщина, девушкам ярко-красное платье, лёгкое, летящее, при одном взгляде на которое хочется засмеяться. Но вот меня заметила хозяйка двора.
Эй, мимми! грубо окликнула она меня. Нечего стоять на пороге, ветра в дом гулять пускать! Хочешь ночевать это ко мне, хочешь есть ко мне, заплатишь, так напиться принесу. А стоять и глазеть у меня не положено.
А чем тебе не угодили ветра, керли? удивилась я, но всё же шагнула вперёд, в душный зал, где пахло плохой едой, немытыми человеческими телами и гнилью. Коли с ними по-доброму, они тебе одно только добро сделают.
Хозяйка постоялого двора презрительно фыркнула, не то обидевшись на обращение, не то выражая отношение к моим словам.
Чего тебе, мимми? хмуро спросила она.
Всего, керли, улыбнулась я. И еды, и питья, и ночлега. Рада, что у тебя всё это найдётся.
Мы не эльфы, так же хмуро ответила хозяйка, радостью не рассчитываемся.
Я тоже, спокойно ответила я. Найдётся, чем заплатить, уж не сомневайся.
Заплатишь вперёд! потребовала хозяйка, на что я кивнула и поманила её в угол, где стоял колченогий (и только от того не занятый) стол. Там я спустила с плеч котомку, развязала её и достала со дна припрятанный узелок.
Перец, корица, кардамон, розмарин, кориандр, куркума, гвоздика начала перечислять я, и глаза хозяйки зажглись алчностью.
Не боишься с собой эдакое богатство таскать, керли? более почтительно, чем раньше, спросила она меня.
Не боюсь, улыбнулась я. За полузелка, думаю, сторгуемся, керли? От всего, что тут есть половина.
А оторопела от моей щедрости хозяйка. А По рукам!
Прекрасно. Значит, договорились полузелка, а за это вечернюю и утреннюю трапезы, да получше, и отдельную комнату.
Хозяйка постоялого двора поскучнела и отодвинула узелок.
Нет, керли, чего нет, того нет. Нет у меня отдельной комнаты, радоваться будешь, если свободную лавку найду!
Есть, керли, холодно возразила я. Чуланчик за дверью, который ты за отдельную плату сдаёшь, да не на ночь, а на стражу, да не одному человеку, а парочке. А в поза-том году так пятерым сдала, помнишь? С ними ещё девчонка была такая молоденькая
Откуда? еле выговорила женщина, явно не ожидавшая такой осведомлённости.
Ветра нашептали, беспечно улыбнулась я. Ну, как, сторгуемся, керли?
Гори в пламени, ведьма, и подавись моим чуланом, выругалась хозяйка, и я нахмурилась.
Учти, керли, в этой комнате я буду спать одна, и ты никого туда не поселишь, пока я не уйду.
У меня так мало кроватей осталось, покачала головой хозяйка, а гости всё пребывают и пребывают куда мне всех селить?
Не знаю, пожала плечами я. Но вот что я тебе скажу, керли вернее, покажу.
И я откинула серый плащ, под которым за крученный бело-голубой пояс был заткнут длинный прямой нож. Ничем, в сущности, не примечательный, если бы не рукоять грубо вырезанная в форме сложившего крылья стрижа. Голова птицы вышла навершием. Этот нож, я знала, многое скажет хозяйке.
П-прости, тэнни! с запинкой выговорила она. Я ж не знала! Ты бы сразу представилась!
Полузелка тебе, и мне комната, еда и питьё, ответила я. Страх женщины был мне неприятен.
Вскоре я сидела в общем зале за отдельным столом (роль которого выполняла доска, спешно приколоченная к чурбану) и с благодушным настроением уписывала поданную мне кашу. Пока мы решали дела с хозяйкой постоялого двора, туда вошёл новый гость невысокий юноша в коричневом плаще и такой же цвета шляпе с голубым пером. Не то отправленный с поручением отцом или старшим братом бург, не то удачливый мим, из тех, кому не приходится спать под забором. В отличие от меня, он сперва стремился поесть, а только потом договориться о ночлеге, так что еду нам подали одновременно. Гость потребовал пива, и только тогда хозяйка спохватилась, что не принесла мне напиться.
Чего я желаю? переспросила я на угодливый вопрос женщины. Нет, ни вина, ни пива мне не нужно, и мёд как-нибудь в другой раз. Подай простой воды, керли.
Вода плохой напиток, тэнни, скорбно покачала головой хозяйка. Никогда не знаешь, что за болезнь в ней таится. Послушайся совета, тэнни, возьми пива. Принести тебе кружку?
Нет-нет, керли, замахала руками я. Нет воды, что ж подай настой на семи травах.
Каких травах, тэнни? оторопела женщина.
Любых, керли, кроме ядовитых. Главное, чтобы их было ровно семь, и в одинаковом соотношении. Сделаешь? А не то так неси мне простую воду. Увидишь, со мной беды не случится.
Да где ж мне сейчас взять-то их? взмолилась женщина. Я ж не маг, не знахарка, откуда мне
Воду, приказала я. Обычную воду. И побыстрей.
Но
Если мне будет позволено вмешался зашедший следом за мной гость. Моя мать знахарка, и я как раз везу ей травы могу я угостить прекрасную тэнни?
Я взглянула на юношу с интересом. Человек как человек. Светлые волосы острижены коротко, как носят почти все мужчины, светло-карие глаза, широко расставлены и чуть навыкате. Говорят, это означает мечтательность. А вот такие вот полные губы это к жадности к жизни, а ещё к страстности. Нос забавный, «картошкой», которой питаются только керлы. О таких носах никто ничего умного не говорит, но все считают их обладателей наивными простаками, если не сказать хуже. А подбородок твёрдый, решительный. Вот и разбирайся после этого в людях! Одет человек был в серые штаны и жёлтую тунику, на ногах у него красовались кожаные сапоги слишком хорошо для сына знахарки, которого мать послала собирать травы.
И каков будет приговор? усмехнулся юноша. Я достоин оказать эту услугу прекрасной тэнни?
Смутившись, я отвела взгляд. Такое разглядывание и в самом деле неприлично для любой женщины, кроме мимми. Но назваться мимми себе дороже, небось, на всех мужчин бродячей танцовщицы не хватит.