Погоди-погоди
Меса поднесла вещичку к глазам. Прищелкнула языком:
Амулет Ашаману! Лечит всякие хвори. Добрый сон Уршамусе приснился. Спасла племя.
Приглушила голос, чтобы не слыхала Мирпал:
Они не могут себе позволить покупать у оседлых дорогие зелья
Ну, с лекарствами и зачарованными оберегами мы поможем, Лин наивно хлопнул ресницами.
Да уж, поможете, захихикала Нибани. Большое дело надо делать сообща. Иди, порадуй Рапли и догоняй нас. Повеселишься.
Шатры Зайнаб, стоящие сразу за Ахеммуза, были роскошные, яркие, из паучьего шелка. Самые большие на совете.
Вождь Каушадтоже в самом расцвете, каким положено быть ашхану сильного племени. Но несколько расплывшийся, чуть более упитанный, чем следует. Возможно, он участвовал в каких-то ритуалах навроде «догони белого гуара», попади копьем в мишень, но мишень эта была ненастоящая. Из-за богатства можно было не прикладывать реальных усилий в борьбе за добычу и выживание.
И огорошил Зайнаб Аррайду мечтой о крутобедрой данмерской женщине из рода телванни. С хлаалу у него и так уже был союз, основанный на торговле эбонитом. А телванни под боком, что тоже следовало учитывать.
Это мы еще отговорили его приставать к тебе с убийством вампира, подмигнула Меса, видя выражение лица Нереварина. У Каушада язык без костей, услал бы тебя в дальние дали до Красной горы, хотя на деле гробница Нерано с этим вампиром в двух шагах от становища. И вообще, мы сами с кровососом справились.
Пст, окликнула их пророчица Зайнаб на выходе из шатра Каушада. Подхватила Аррайду под локоть. Завела в собственный, шуганув девчонку, колдовавшую над жаровней и горшками. Усадила гостью на кошму. Протянула руку:
Сонумму Забамат меня звать. Не знаешь, с чего начать? усмехнулась, в глазах мелькнули веселые искорки. Тут такие дела творятся! А ему вздумалось заняться продолжением рода.
Понятное желание оставить наследника, накануне войны, отозвалась Нереварин нейтрально.
Кагути блудливый, не меняя выражения лица, шепнула Меса.
Как же, знатные телваннийки перед шатром его толпой выстроились! Свои девушки красавицы того гляди подадутся в мабригаш, пока он аристократку ищет. Да, это придало бы весу торговле. И уравновесило хлаалу, которые у нас имеют интерес.
Это свидетельство мудрости ашхана.
Лицо развеселившейся Забамат собралось в морщинки, как печеное яблоко.
Вполне понятное желание купца породниться с аристократом, стояла на своем Аррайда, полагая, что Сонумму не выдержит и наконец начнет говорить по делу. И скажет даже чуть больше, чем собиралась.
Зайнаб богаты и преуспели в торговле. Это наше преимущество и наша беда. Слишком высоко заносит парня. Не на ровню засматривается, забывая, кто мы есть. А мы не Великий Дом, чтобы с нами знатные телванни рвались породниться. Тем более, что чванства у них поболе, чем у остальных оседлых будет.
Полная, уютная, округлая, она угостила гостей масляными лепешками.
Но где я достану аристократку телванни? не лез Аррайде кусок в горло.
А и не нужно, провидица Зайнаб ухмыльнулась. Ни к чему посторонней бабе им вокруг пальчика крутить.
Лин подмигнул желтым глазом и одними губами шепнул:
Ну еще бы! Крутить молодым вождемдело провидицы Зайнаб, исключительно. Благородная дама не потерпит конкуренток.
Слушай сюда, шаманка доверительно наклонилась к Арри. Отправишься в Тель-Арун. Или доверенных людей отправишь.
Вручила Аррайде костяной гребень с изящной резьбой.
Отдай это Савиль Имайн, торговке рабами. И скажи, что мне нужен особый товар. Она поймет, что ты от меня.
Выйдя из шатра, Аррайда вдохнула полной грудью. Воздух пах ледяной свежестью и дымом. Тот легким флером тянулся над поярчевшими кострами, соединялся и подымался вверх, к темно-сапфировому небу, на котором все ярче проступали созвездиярис, ледяное крошево, цветные фонарики. Луны восходили из-за шатров, огромная, ноздреватая багряная и мелкая белая, похожая на яйцо, который жарил в небе великан. Сети лун тянулись через зенит, пока еще слабо различимые, как туман.
Идем спать. И набегались за день, и наговорилисьязык во рту застревает.
А Эрабенимсун?
С Манирай можно и утром поговорить. Даже лучше утром. Мало ли что Улат-Палу померещится с пьяных-то глаз. Мацтом зенки позаливает и ну кулаками махать. Тьфу, Нибани злобно фыркнула. Хан-Амму должен был наследовать отцу. Но мальчик скромный, тихий, а эти зверюки, Пал с дружками, наложили лапу на его наследство. Другие мужчины племени их поддержали, чему сами теперь не рады. Я вообще удивляюсь, что Улат явился на совет.
Только чтобы позлить меня, бросил Сул коротко.
И все-таки Аррайда повернула голову туда, где возвышались чуть подсвеченные пламенем коричневые шатры самого воинственного племени пепельноземцев. Идем к Манирай.
Да она уже все мозги сломала, как и я, бросила Меса в сердцах. Если бы Хан-Амму захотел и сумел взять власть, то он бы сделал тебя Нереварином Эрабенимсунов непременно. Но он ничего не хочет, он всем доволен! У него амбиций меньше, чем у гуаров, которых он пасет. Матуул взывал к его чести, к уважению предков, к памяти отца все равно что скальным наездником по бревну стучать.
Я поговорю с ним.
Лин зевнул, прикрывая рот широкой ладонью:
Думаешь, получится? Такие вещи лучше на тверезую голову решать и кумекать.
Аррайда дернула плечом:
Все равно по дороге.
И зашагала к костру, сиявшему, как звезда, в двух шагах от места, где они спорили.
Костер плевался искрами, дымил, потрескивал. Молодой пепельноземец жарил над ним колбаски на палочке. Худой, просто одетый, сидел на корточках, перемазавшись в пепле так, что лицо и руки стали из серого черными. Алые глаза вожделели колбасы.
Вечер добрый, сказала Нереварин у него над плечом. Парень подпрыгнул. Но справился с собой.
И вам здоровья. Был ли легок ваш путь?
Нереварин улыбнулась.
Нет. Но спасибо, что спросил
Хан-Амму, назвал тот свое имя и опять повернулся к костру. Жир, капая на огонь, зашипел.
Этомальчик? Лин хмыкнул.
Мальчик, пробурчала Меса. Гуар упрямый. И ты для меня тоже мальчик, между прочим.
Тут уж захрюкал невидимый дедка Сенипул. Хан вздрогнул.
Манирай у себя? спросила Нибани ворчливо.
Да. Но я опять скажу «нет». Я не хочу вносить раздор в наше племя и не чувствую себя вождем. Отец был хорошим ашханом для нас, янет.
Идет война.
Я знаю. Но Улат-Пал не станет участвовать в ней. И не даст вам воинов.
А ты бы дал? спросила Аррайда прямо.
Я?.. он уставился испуганными круглыми глазищами на Луну-и-Звезду, блестевшую на ее руке. Я плохо понимаю в войне. Я хороший пастух.
Завел, как мельница, провидица Уршилаку погрозила парню сухим кулачком. Откинула полог юрты, заглядывая в темноту. Темнота зашевелилась. Высунулась распатланная голова старой данмерки:
Заходите тихо. А ты, Хан, молчи.
Парень закивал.
Совсем Улат зашугал парня. Он и на меня руку готов поднять, но духи предков не дозволяют, с порога огорошила Манирай. Ты, девушка, если хочешь стать Нереварином Эрабенимсуновверни Хану украденное наследство. Разберись с Улат-Палом и его присными. А я сделаю из парня доброго вождя для нас.
Она оглядела гостей.
Не вступайте с Улат-Палом в разговоры и не поворачивайтесь спиной. Потребуйте украденное. Если чтоотберите силой.
Проливая кровь в сваященной долине?
Ну, подождите, пока мы вернемся домой. Но Хан может туда и не доехать, возразила провидица резонно.
Мы сделаем, произнес Сул с неохотой.
Зато далеко бегать ненужно, фыркнула Нибани. Идем.
Оставайся со мной, Меса, сказала Манирай. Иногда стоит закрыть глаза, чтобы самый лучший сон сбылся. А я жду давно.
В шатре Улат-Пала смердело. Прокисшим пивом, немытым телом, мочой. Сам он в обнимку с приятелем развалился на узорной яркой кошме среди подушек и битых кувшинов и уставился на Аррайду с нехорошим пристальным удивлением. Сама она, привыкшая к чистоплотности пепельноземцев, тоже была обескуражена.