Оба автомобиля ползли по разбитой колее, хоть и медленно, но уверенно. Уазик с Игорем за рулем не отставал, и Памфил оценил такой факт:
Хороший водила. На наших дорогах не каждый справится.
Как бы ни было, но к сумеркам добрались до Смолокуровки. Памфил свернул с главной улицы в проулок и остановился у почерневшей от времени, но крепкой пятистенной избы с просторным двором. По-хозяйски открыл калитку и ворота. На шум из избы выглянул худенький белобрысый парнишка в хлопчатобумажном трико.
Привет, Шурик! крикнул ему Памфил. Я тебе бахилы для рыбалки привез и сотовую трубку. Теперь всегда сможешь нам позвонить.
Ой, спасибо, дядя Памфил!
Постояльцев вам подыскал. Поживут у вас малое время. Возьми в кузове рюкзак с городскими продуктами и скажи бабке, что нас семеро. Ужин на всех. И баню протопи для постояльцев.
Сам-то на сколь приехал?
Поужинаюи назад.
Рыбалить бы смотались, а?
Некогда мне, Шурик. Клиентов не охота упускать. Завтра воскресенье, самая работа на рынке и в магазинах.
Жалко
В просторную и почти пустую комнату постояльцев проводила хозяйка.
Как вас звать-величать? обратился к ней Алексей.
Она на некоторое время задумалась и не очень уверенно ответила:
Баба Паня.
МеняАлексей.
Он вручил ей тысячу рублей. Она растерянно произнесла:
Сдачи нет. Памфил тоже дал две бумажки по тысяче.
Сдачи не надо, успокоил ее Алексей.
Я вам буду картошку жарить и пирожки с капустой печь, не осталась в долгу баба Паня и, помолчав, спросила:
Тебя как зовут?
Алексей еще раз назвался, и она вышла в горницу.
В отведенной им комнате приткнулись к стене громоздкий самодельный комод и большая деревянная кровать, смастеренная в давние времена хозяином. Больше ничего не было. Впрочем, это не обеспокоило будущих коммунаров. Кровать определили для Капитолины с Игорем. Остальные беглецы могли вольготно расположиться на полу. У каждого был персональный спальный мешок и по два комплекта постельного белья.
Очень даже приличный нумер! оценил новое жильё Диоген.
Пока устраивались на новом месте, поспел ужин. Шурик кликнул их.
Кроме русской печи с лежанкой и приступкой, в горнице стоял сколоченный в давние времена большой стол с лавками по бокам. Стол был уставлен деревенской снедью: огромная чугунная сковорода с жареной на сале картошкой, две миски с солеными огурцами и помидорами, деревянная доска с ломтями ржаного хлеба и широкое блюдо с румяными пирожками. Посреди, в окружении семи стаканов, красовался графин с мутной жидкостью.
Во, косорыловка! первым узрел выпивку Наумыч. Вопросительно покосился на Алексея. Тот понял взгляд:
Только по одной, с устатку.
Бабка с внуком сесть за стол отказались, сославшись на то, что уже поужинали. Памфил возложил на себя обязанности разводящего, придвинул графин, демонстративно отставил один стакан:
Мне не положено: в обратный рейс пойду.
Я вообще не пью, откликнулся Алексей. Онтоже, показал на Андрея.
И мне не надо, отказалась Капка.
Тот удивленно и недоверчиво оглядел кампанию. Однако налил на троих: двум дедам и Игорю. Диоген свой стакан в руки не взял, произнес значительно:
А себе, Памфил? Неужли с такой тары голову замутит?
Не сажусь за баранку, выпивши, хоть гаишников и нет на этой дороге.
Тогда и я не буду, ответствовал Диоген и отодвинул питьё. Без хозяина можно только ключевой водой пробавляться.
Ладно, уговорил. С утречка поеду, набулькал себе до краев. Ну, со знакомством!
За мудрых людей! откликнулся Диоген, и мелкие черты его небритого лица сложились в умильное выражение. В виду он имел, конечно, не Памфила, а себя и еще, возможно, античного философа, поселившегося в бочке.
Ужинали молча и деловито. Памфил хотел налить по второй, но Алексей запрещающе поднял ладонь. Тот наполнил свой стакан наполовину. Укоризненно покачал головой: «Чудные вы люди», и одним глотком опрокинул содержимое в рот.
Баба Паня меняла на столе тарелки, сказывалась привычка к прежней семейной жизни. Шурик, затопив баню, сидел на печной приступке и терзал привезенный дядькой мобильный телефон.
Шурка! окликнул его захмелевший Памфил. Доложи, как учишься!
Средне.
Это как «средне»?
Тройки. Четверки тоже есть.
Нормально. А на «пятерки» слабо?
Уроков много. Учить некогда.
Понятно, хозяйство тянешь. Тройки, между прочим, означают удовлетворительную учебу. Удовлетворительную! Так что не переживай!
Я и не переживаю.
А рыбалка как?
Налим по ночам идет.
Алексей, услышав про рыбалку, вздохнул: с нее всё и началось. С той ночевки на Острове он ни разу не выбрался к воде. Ему вдруг страстно захотелось оказаться на льду у лунки, в которой вот-вот шевельнет красной головкой притопленный поплавок.
Памфил сглотнул еще полстакана и передал Шурику графин, чтобы не соблазнял утробу. После ужина, когда хозяйка уже собралась залезть на печку, Алексей сказал ему:
Пускай твоя сестра приляжет на кровать. Я ей голову прощупаю.
Это еще зачем? недоуменно спросил тот.
У нее тромб в канале памяти.
А ты откуда знаешь? Доктор что ли?
Алексей обошел вопрос молчанием.
Я ее в областную больницу возил. Там сказали, что это возрастное, от депрессии, лечению не поддается.
Поддается.
Неужли вылечить можно?
Попытаюсь.
Ну-ну, недоверчиво бормотнул Памфил.
Он пошептался с сестрой. Бережно взял ее за плечи и провел в спаленку. Алексей шагнул за ними. В спаленке стояли две кровати. На одну их них Памфил и уложил сестру. Она легла и закрыла глаза, вроде как задремала.
Алексей, не касаясь седых волос, повел ладонью вдоль головы. С левой стороны, ближе к затылку, ощутил, что тепло, исходившее от головы, будто обрезали. Мертвая зона была небольшой, но устойчивой, и тепло ладони не смогло ее пробить. Он приподнял поочередно кисти бабы Пани, отыскивая родниковую точку. Не нащупал, хотя в пальцах появился легкий зуд.
Сними с нее носки, попросил он Памфила. И скажи Шурику, чтобы принес таз с холодной водой.
Памфил сдернул с ног сестры козьи вязанки и вышел в горницу. Через минуту сам внес таз с водой, поставил его перед кроватью.
Родниковую точку Алексей обнаружил на левой ступне, сухой и неестественно белой. От нее толчками исходили теплые выбросы отторгнутой энергии. Он стал разминать этот участок. По его пальцам заструилось тепло. Когда оно скопилось в самых кончиках пальцев, он стряхнул его в таз. Баба Паня тоненько охнула, хрипло задышала. К ее лицу прилила кровь, она широко открыла глаза, словно пыталась что-то сказать.
Памфил забеспокоился, но Алексей жестом велел ему не суетиться. Он и сам взмок, хотя физических усилий почти не прилагал. Его пальцы автоматически вытягивали из организма черную муть, защищавшую тромб. Он не давал ей раствориться в воздухе, заставлял стекать в таз с водой. В эти мгновенья ему приходилось напрягаться, и между лопатками струились капли пота.
Алексей не ощущал течения времени. А между тем прошло уже полтора часа. Наконец, баба Паня закрыла глаза и ровно задышала. Алексей встал и, пошатываясь, вышел в горницу. На лавке сидели Диоген с Наумычем.
Андрюха уже удрых, а Капка с Игорем начал Диоген, но Наумыч дернул его за рубашку, и тот замолк.
Деды потеснились, словно приглашали своего предводителя присесть рядом. Алексей опустился на скамью, привалился спиной к стене и смежил веки.
Вышедший из спаленки Памфил уставился на него, но на вопрос решился, когда тот открыл глаза.
Ну, как?
Воду из таза выплесни. Укрой сестру теплым одеялом и проветри комнату. Не вздумайте ее будить. Через сутки или раньше сама проснется.
А с памятью что?
Память восстановится.
Памфил недоверчиво поглядел на Алексея, но вслух сомнения не высказал. Только взмахнул рукой и заявил:
Ладно, останусь на сутки. Хрен с ним, с воскресеньем!
В горницу вошел со двора Шурик:
Баня теплая, обратился он к Алексею. Пару, конечно, мало, но мыться в самый раз. Ваши семейные уже отбанились.