Грязные, несчастные женщины и дети бродили по лестницам и коридорам этого доходного дома.
Почти на всех лицах можно было прочесть пороки и преступления.
Во всех углах полутемных коридоров таился грех, грязный, ужасный.
Третья дверь второго этажа оказалась запертой.
Кто здесь живет? спросил один из полицейских вышедшую из соседней комнаты женщину.
На ней была большая шляпа с пером, старомодное платье и печать порока лежала на ее лице.
Здесь никто не живет, ответила она, вы, может быть, желаете нанять эту комнату?
Разве она никем не занята? спросил Стагарт.
Конечно. Но она меблирована, и меблировка шикарная. Домохозяин отдает ее в наем преимущественно одиноким мужчинам.
Гм! А в последнее время она была занята?
Женщина задумалась.
Постойте! Дайте мне припомнить. У меня что-то память слаба стала. Да, как же! Три дня тому назад здесь жил какой-то господин, но затем он уехал отсюда.
Полицейские обменялись со Стагартом многозначительным взглядом.
Можете вы нам описать этого господина? спросил один из них. Стагарт с досадой прошептал:
Какая глупость!
Я тотчас же понял, что он этим хотел сказать, так как этот вопрос, видимо, поразил женщину.
Нет, проговорила она, смеривая каждого из нас проницательным взглядом. Нет. Описать я его не могу.
Да разве вы его не видали? продолжал допрос полицейский.
Нет. Я его не видала. Я только слышала про него.
Вы, господа, должно быть, полицейские, прибавила она дерзко, фамильярно.
Стагарт отвернулся с жестом нетерпения.
Велите открыть комнату, обратился он к одному из полицейских, который тотчас же отправился к управляющему.
Женщина отошла, но остановилась вблизи, наблюдая вместе с некоторыми другими женщинами за всем происходящим.
Вскоре появился запыхавшийся управляющий. Он был очень толст, и от скорой ходьбы по лестнице все лицо его было в поту.
Я не могу вам описать этого человека, обратился он к полицейскому. У него был поднят воротник. Я видел только одни его глаза. Да и к тому было уже темно, когда он нанял комнату. Он был одет как рабочий.
Откройте комнату! произнес повелительно Стагарт.
Слушаюсь, сейчас открою, с предупредительностью ответил управляющий. Комната еще не открывалась с тех пор, как ее нанял новый жилец. Он заплатил за месяц вперед.
Да! Вы не можете себе вообразить, сколько хлопот с этим домом. Мог ли я думать, что из-за этого жильца у меня будет столкновение с полицией?
Наконец он открыл комнату. Мы вошли.
Стагарт осмотрелся.
Затем он указал рукой на кровавое пятно на выцветшем ковре.
Кровь, проговорил он отрывисто.
Нашлись еще следы крови.
Несколько стульев были опрокинуты.
Видимо, здесь происходила борьба.
Полицейские начали составлять протокол, между тем как Стагарт произвел подробный осмотр комнаты.
Я заметил, как он поднял что-то с пола и сунул в карман.
У дверей собралась целая толпа мужчин и женщин.
Стагарт открыл дверь и вышел в коридор.
Может кто-либо из вас дать показания о жильце этой комнаты?
Я! я!
Я видела гроб!
А я мешок!
Здесь была девушка!
Стагарт пригласил их всех войти. Это были все женщины, за исключением одного только мужчины.
Не хотите ли сейчас же записать показания? обратился мой друг к полицейским скорее повелительно, чем вопросительно.
Затем он обратился к свидетелям.
Кто видал человека, который здесь поселился? Отвечайте только на этот вопрос.
Я! раздалось три восклицания.
По порядку! проговорил Стагарт. Опишите его, обратился он к одной старухе, как он выглядел?
Я его видела только мельком, ответила та. Он был очень хорошо одет.
Он блондин?
Нет, брюнет.
У него борода?
Да.
Вам больше ничего не бросилось в глаза?
Как же. Он тащил на себе большой мешок и сильно пыхтел. Должно быть, ноша тяжела была.
Следующая, проговорил мой друг. Вы тоже видели жильца?
Да. Я видела его, когда он как раз входил в комнату. По внешности это был рабочий. Одет он был очень просто.
Он блондин?
Да.
Стагарт с улыбкой взглянул на меня.
У него была борода?
Ничуть не бывало!
Да послушайте, где же были ваши глаза? закричала первая свидетельница. Я отлично рассмотрела, что он брюнет.
Обе женщины начали спорить и их вывели.
Выступила третья свидетельница.
Все, что они болталичепуха! объявила она. Я видела его, когда он уходил. С ним был еще другой. Он рыжий и был одет очень просто. Другой был лучше одет. Они несли сундук.
Нет! воскликнул мужчина, молча слушавший до сих пор. Это был гроб!
Нет, сундук! крикнула женщина.
А гроб!
Ладно, проговорил Стагарт. Можете удалиться.
Переругивающихся свидетелей попросили выйти в коридор.
Стагарт поставил на стол свой потайной фонарь, чтобы дать возможность полицейским записывать показания.
Уже стемнело.
Неужели вы разобрались в этом хаосе показаний, господин Стагарт? спросил один из полицейских. Я так нет.
Мой друг кивнул головой.
А я так разобрался, проговорил он с улыбкой.
Все свидетельские показания всегда разноречивы, с досадой проговорил один из полицейских, дописывая протокол. Как будто все они видели разные вещи.
Так оно и есть, проговорил серьезно Стагарт. Показания свидетелей будут всегда вводить в заблуждение, если на каждое из этих показаний не смотреть с разной точки зрения. Два свидетеля могут утверждать, что виденный ими предмет и черного и красного цвета, и, тем не менее, каждый из них будет говорить правду.
Я этого не понимаю, проговорил один из полицейских.
А я так понимаю, со смехом заметил Стагарт.
Мы вышли, полицейские наложили печати на двери комнаты, несмотря на громкие протесты управляющего, призывавшего все громы небесные на таинственного жильца.
Девушка, во всяком случае, была убита, сказал один из полицейских.
Надо предполагать, ответил мой друг.
Странно, что все свидетели видели сундук, гроб и мешок, выразил я свое мнение.
Это оптический обман, расхохотался полицейский.
Кто знает? произнес Стагарт с загадочной улыбкой. Может быть, все они правы.
Я с удивлением посмотрел на него. Но на лице его ничего нельзя было прочесть.
Внизу мы расстались с полицейскими и поехали домой.
Мы почти всю ночь не ложились спать. Стагарт сидел, раздумывая в течение нескольких часов, и курил одну папиросу за другой.
Время от времени мы говорили о незначащих вещах.
На следующее утро мы поехали на улицу Инвалидов, где нанимал комнату подмастерье ювелира.
Мы там узнали то, что было уже нам известно. Парень исчез с того самого вечера, когда пропала девушка. Стагарт взломал сундук, в котором между прочим хламом находился маленький молитвенник, на заглавном листе которого под именем своей матери Ганс написал свое имя.
Эту книгу Стагарт взял себе.
Одно к другому подходит, сказал я. Убийца и молитвенник.
Конечно, подходит, ответил мой друг. Бывают люди, которые отличаются религиозностью и вместе с тем соединяют в себе это свойство с величайшими пороками, как, например, итальянские разбойники, молящие Мадонну о счастливом исходе какого-нибудь нападения и в случае успеха экспедиции, приносящие ей в дар восковые свечи. Самые порочные натуры отличаются в своих самых простых инстинктах наивностью ребенка.
III. Выслежены!
В последующие дни мне пришлось страшно скучать.
Стагарта почти никогда нельзя было застать дома.
А если он и бывал, то только для того, чтобы выслушивать донесения сыщиков, которые так же быстро и бесследно исчезали, как и появлялись.
Мой друг не разрешил мне сопровождать его. Он проводил все свое время в поисках, а иногда даже пропадал и по ночам. Это было его обыкновенной тактикой, из которой я мог заключить, что он напал на след, и что он достигнет цели, к которой стремился со всей энергией, на которую был способен.
В этой последней стадии своих приключений он только в редких случаях обращался к моей помощи, и я еще не был настолько опытен, чтобы участвовать с ним в этих тайных экспедициях, требовавших от участников необыкновенной хитрости и часто ставивших их жизнь в опасность.