24 марта. Не могу Не могу Яне свой. Во мне Штрейн. Он мучает меня, душит. Я, я сам, я должен убить его, чтобы выбросить из себя его окаянную змеиную волю. Это так
25 марта. Понял, понял. Да, я должен эго сделать. Вот сейчас, когда я придумал это, мне сразу стало легко. Я чувствую, что с того момента, когда кончится его жизнь, кончится его власть надо мной, кончится эта чужая холодная сила во мне Иначе я не могу жить. Или себя, или егоно я должен убить. Вдруг я свободен от его глаз, от его мыслейснова Каторга, оправданиевсе равно. Разве можно жить с тем, с чем я живу сейчас Ведь это хуже смерти. И своей, и его
26 марта. Пил Много пил. Мучительно тяжело Женю видел на улице. Увидала менязатряслась, заплакала Скоро, скоро
Опять надо пить
28 марта. Все в порядке. Бумаги, письма. Может быть, кто-нибудь прочтет мой дневникзапомните. Я, Арсений Сергеевич Линев, в здравом уме и твердой памяти иду убивать Штрейна, грязную, старую змею, который высосал у меня всю душу Если мне не удастся убить эту гадину, я убью себя В таком случае, этот дневникмоя посмертная записка. Господи! Спаси мою душу»
На этом, господа судьи и господа присяжные заседатели, дневник кончается Как вам известно из дела, подсудимый Линев, взяв с собой револьвер системы Смита и Вессона, в ночь на 29 марта отправился к дому убитого Штрейна и, постучав в ворота, потребовал, чтобы хозяин вышел к нему на улицу. Когда, встревоженный таким поздним визитом, Штрейн вышел полуодетый, прикрывшись пальто, на улицу, Линев, как это рассказывал после случайный свидетель, надворный советник Титов, дико посмотрел на него, перекрестился и выстрелил почти в упор.
Штрейн упал и недолгое время бился в судорогах. Линев в это время стоял около него и, зажав голову руками, твердил какую-то молитву. Какуюсвидетель точно не помнит Когда Штрейн последний раз вздрогнул и скончался, на лице у Линевакак говорит тот же свидетель, заиграла радостная, осмысленная улыбка, и он размашисто перекрестился.
Слава Богу, проговорил Линев. Наконец-то
Затем подсудимый бросил револьвер и побежал. Следствием дознано, что бежал он в ближайший участок. Там, после сознания в убийстве, кроме странного заявления о книгах, он обратился к дежурному помощнику пристава со следующей просьбой:
На улице такой-то, в доме под номером таким-то, живет моя невеста такая-то Передайте ей непременно же завтра, что теперь я свободен, и что бы со мной ни случилосья всегда буду любить и сейчас люблю только ее одну. Люблютак и передайте ей.
Это его буквальные слова. Теперь перейдем к более детальному освещению дела
Человек в черных очкахКартина для кинематографа
I
Поезд пролетел мост и, если бы не этот страшный грохот железая, наверное, не проснулся бы и не взглянул на человека в больших черных очках.
Проснулись? почему-то встревоженно спросил он, проснулись?
Я удивленно посмотрел на навязчивого спутника, еще не понимая хорошенько, к кому он, собственно, обращается.
Вы мне? Да, проснулся. А что?..
Да так, ничего, конечно Сторожить будете Подстерегать?..
Яподстерегать? Кого?..
Человек в черных очках улыбнулся какой-то странной недоверчивой улыбкой.
Стараетесь скрыть?.. Напрасно
Я не знал, что делать, смеяться ли над этим пустым набором слов или просто оборвать разговор. Я внимательно еще раз посмотрел па спутника: он не был пьян, только как-то подозрительно у него дрожали руки и горели на бледных, давно не бритых щеках пятна лихорадочного румянца.
Послушайте, что вам от меня надо? недоумевающе спросил я, я вас не знаю
Мы были только вдвоем в купе. В вагоне пока, кажется, не было никого, кроме какой-то маленькой старушки в углу, около дверей. И вот среди ритмического стука колес я услышал хриплый и суховатый голос моего спутника.
Для того, чтобы убить, не надо знать Надо только получить приказание
Он засмеялся коротким, пугающим смехом, прислонился к стене и вдруг, сжав руки, точно от внезапно охватившего чувства громадной физической болитолкнул двери купе и быстро выбежал в узенький коридор вагона
II
В купе я занавесил окно и слегка притушил огонь. Я был пока один.
Человек в черных очкахя случайно увидел этостоял на площадке и нервно курил папиросу за папиросой. Он что-то шептал вслух, сам себя перебивая, точно отгоняя какую-то навязчивую мысль. Я знал, что он сейчас придет в купе и, не скрою, меня охватывало неприятное, жуткое чувство от этого сознания, что сейчас на меня взглянут из-под полупрозрачных черных стекол два больших, горящих каким-то странным огнем ужаса глаза.
Я лег, закрыл глаза и невольно все мысли с утроенной силой перенеслись к этому странному человеку, присутствие которого я незримо ощущал здесь, рядом с собойприсутствие, от которого, я чувствовал, временами мое лицо покрывалось пеленой мертвецкой бледности.
Сумасшедший? думал я. Нет Может быть, просто пьяный и так хорошо скрывает это, что незаметно?.. Больной?..
Может быть, я заснул бы, но шорох от тихо и бережно отворяемой двери заставил меня вздрогнуть иполуприкрыв глаза, я впился взглядом в моего спутникаэто он приотворил двери.
В полумраке я постарался хорошенько рассмотреть его лицо. Черные, сильно вьющиеся волосы разбросал ветер на площадке, они падали на лоб, налезали на уши; резко очерченный, с яркими, как будто накрашенными губами, рот на бледном лицекак рот вампира. Оттопыренные тонкие уши и длинный с горбинкой нос. Одет этот человек был в какой-то черный, довольно потертый костюм.
Ни усов, ни бороды
Он посмотрел тяжелым испытующим взглядомсплю ли я и, когда наши глаза встретились, он снова засмеялся и, войдя в купе, захлопнул за собой дверь.
Все еще караулите?.. Скоро ли? Да?..
III
Резкий стук запираемой двери, какие-то желчные, жадные и хищные глаза, все это сразу ошеломило меня.
Послушайте Зачем вы запираете двери? немного дрожащим голосом спросил я. Мне душно
Душно? иронически переспросил он. Душно?.. А следить не душно?
Опять эти странные и страшные вопросы. Испуганные и угрожающие одновременно глаза. Я не знал, что отвечать и просто протянул руку к дверям. Тогда резким движением он двумя бледными, как будто костяными кулаками ударил меня по кисти и рука у меня беспомощно опустилась на колени!
Я вскочил со скамейки.
Что вы делаете? резко закричал я. Я ударю вас Пустите меня выйти
Тогда он почему-то снял очки, кинул их на одеяло и произнес леденящим спокойным голосом:
Нет. Я не пущу. Нет. Нет.
Невольно я снова взглянул ему в глаза; они без очков были дики и страшны до того, что хотелось кричать от ужаса, который они кидали в душу Слезящиеся, гнойные, с красными ободками и мечущимися расширенными зрачками, они, казалось мне, тоже кричали о чем-то
Пустите меня, снова повторил я, или я выйду силой Вы слышите?
Не пущу, донеслось мне в ответ. Не пущу
Зачем все это? спросил я, с ужасом начиная чувствовать всю правду этого положения. Кто вы?
Точно уж не знаете, криво усмехнулся спутник. Ехать целую дорогу с мыслью убить человека, открывшего дивные сокровища, и спрашивать: кто он?.. Нет. Негодяй Ты не убьешь меня Скорей я задушу тебя вот этими руками, на ногтях которых еще несмытая кровь такой же гадины, чем
IV
Зачем мне убивать вас?..
Зачем? и мой спутник горько рассмеялся, а зачем меня хотели убить другие?.. Твои сообщники Только за то, что в двух больших городах, у старых стен, там, за скотобойнями, я нашел дивные богатства Знаешь, идиот, ведь одного куска от этих сундуков хватило бы тебе на жизнь
Сумасшедший, глухо прошептал я. Сумасшедший.
Я понял всю ту тупую безвыходность, в которой я находился. Передо мной был сумасшедший с дикой мыслью, что я должен убить его, и теперь инстинктивно защищавший себя от каждого моего движения.
Поймите меня, сдержанно сказал я. Мне незачем убивать вас