Ну, может, как-нибудь потом.
Если останемся тут.
Мы перехватили вещи поудобнее и отправились дальше.
Подушки! Рия остановилась на лестнице. Мы забыли про подушки!
Деревянные ступени скрипнули, когда я разворачивалась к ней.
Но там не было подушек. Поищем в другом месте. Может в гипермаркете, там и продукты дешевле будут. Мы и постельного белья не взяли, но пока придется без него
У жителей Краснокаменного явно начался обеденный перерыв: стайки офисных работников сидели в кафе как чёрно-белые голуби, курлыкая о своих рабочих делах.
Тепло убаюкивало, список дел, как ни странно, успокаивал, а бытовые заботы заземляли. Будто с каждой купленной вещью мы укрепляли свои позиции в этом городе.
Смотри, книжный развал, Рия кивнула в сторону.
Прямо на тротуаре, перед разложенным дырявым покрывалом, по-турецки сидел дедушка. Он разместился на оторванном сиденье стула, оглядывал прохожих и поглаживал длинную седую бороду. На подстилке нестройными рядами представлялись книги, маленькая табличка «Всё по 20» поселила в моей душе подозрение, что товар куплен-перекуплен, но это не страшно я люблю вещи с историей. Хотя, конечно, деньги можно потратить и на еду, а почитать взять в библиотеке или с компьютера
Куда нам книги? очень тихо шепнула я Рие.
Она ответила нарочито громко:
У меня глаза болят читать с телефона.
Дедушка оживился как по сигналу:
Выбирайте, выбирайте, девочки! У меня всё есть, от талмудов по истории до любовных романов! И бумага хорошая, глазки не устанут! Смотрите, как интересно! Вот Пушкин, Пушкина обязательно возьмите! А тут Диккенс! А это энциклопедия «Я познаю мир» тут всё правда, в отличие от всяких энтернетов! О, поглядите, это Паустовский Паустовского читать надо, это вот прям авторитетно!
Я покраснела. Чувствовала, как разгорячились щёки и лоб. Отлично, теперь в глазах этого продавца я нечитающая глупёха и жадина. Прекрасно. Терпеть не могу выглядеть глупо, но ещё глупее объяснять, почему я так выгляжу и что я совсем не это имела в виду.
Поэтому я просто стояла, вцепившись взглядом в томик Достоевского и думала,
как же я так неудачно родилась, раз каждое моё действие позор?
Боже, перестань загоняться!
Рия смотрела на меня с тремя эмоциями одновременно: усталостью, раздражением и осуждением. Иногда тяжело, когда человек знает тебя как облупленную.
Давай мы просто выберем книги, и ты не будешь себе ничего накручивать.
Угу.
И прекрати пялитбся на одну обложку! Они просто коричневая, ничего интересного в ней нет!
Вдохнула. Выдохнула. Убедилась, что старичок начал вещать Рие, какая у него когда-то была огромная библиотека.
Ладно, как учили: плевать, кто и что подумает. Правда, это внушение никогда не работало, но я раз за разом честно пыталась.
Села на корточки перед книгами, начала перебирать их глазами. Пропустила дешевые детективы в мягких обложках, пару сборников рассказов Кинга (страшно!), русскую классику (школьная программа уже вся перелопачена, а большего тут нет), современные «пляжные издания» Остановился взгляд на потёртом зелёном томике «Мистерий» Гамсуна. Рия же выбрала два тома Стругацких и «Без лица» Бестера. В подарок нам предложили «Ронью» в бумажной обложке за полцены, и мы с радостью ухватились за эту возможность.
Когда в жилище есть хоть одна книга, оно уже становится домом, сказал нам дедушка, принимая деньги.
Рия взвесила наши покупки и возможности, внесла рациональное предложение донести всё это до дома, а там уже идти за остальным.
Я согласилась. Как навьюченные мулы, мы добирались до квартиры окольными путями, через потаённые (не очень) тропы, сквозь душистые заросли сирени, первые одуванчики и покосившиеся заборы. Солнце отражалось на листве, делая её почти прозрачной.
Рия сорвала желтый цветок (какие безумцы посмели назвать одуванчик сорняком я не знаю, они же такие красивые) и, оценив меня трезвым взглядом, засунула его мне в волосы.
Тебе идёт больше, чем мне у тебя волосы темнее, она глянула на верхушки деревьев. Ну, сейчас. Жалко, что нельзя сделать перезапуск своей жизни и начать отсюда. Только я бы хотела стать снова брюнеткой.
Но тогда мы бы многое упустили. И покрасим тебя. Чуть позже.
Я встала на щербатый бордюр и, балансируя, пошла по нему. Рия держалась рядом, подстраховывая, хотя лететь вниз было сантиметров пятнадцать, не больше.
Но не будь мы здесь и сейчас, продолжила я, мы бы были совершенно другими людьми
Я бы предпочла быть немного другой, чем собой и отгонять воспоминания.
Мы замолчали. Не хотелось портить такой чудесный день прошлым и пересчетом ещё-не-сошедших синяков.
Рия начала листать что-то в телефоне.
Ах тыж! она тыкнула мне в нос белым экраном. Подушки по девятьсот рублей! Грабеж! Да я за такие деньги сама куру ощипаю и мешок ей набью!
Ну удачи тебе
Рия издала гневное рычание и стон одновременно, закатив глаза.
Ну, нам более-менее по карману декоративные подушки с вышитыми кроликами. Они небольшие, но всё лучше, чем свёрнутые простыни. Но блин я вообще не понимаю цены!
Я глянула. Кролики и вправду были симпатичными.
Ладно, давай возьмем их. Только закинем это всё-таки домой.
Сейчас закинем последний рывок, гляди!
И правда: торец нашей пятиэтажки уже виднелся за молодой листвой. Нам оставалось лишь пересечь детскую площадку, в которой с радостным угуканьем возились карапузы, отнимали друг у друга игрушки и кидались песком. Их мамы разместились на лавочке, щебеча о своих мамочкиных проблемах.
Мы мирно пересекли опасную зону осуждающих бабушек. Они выщелкивали семечками какой-то музыкальный ритм и говорили одновременно.
И только-только повернули за угол, как я услышала знакомый старческий голос:
Девочка! Девочка!
Девочек во дворе было невпроворот, но я, почему-то, всё равно остановилась.
Да-да, ты, милая! Иди сюда.
Я начала судорожно смотреть по сторонам в поисках зовущего.
Тута я, на первом этаже.
Я заметила руку в свитере, приветливо машущую из окна.
Рия пихнула меня локтем в бок.
Чего ты стоишь? Тебя же зовут.
Видимо, и правда меня. Никогда не могла понять такие нюансы, и поэтому часто попадала впросак, когда кто-то начинал здороваться, я ему отвечала, а оказывалось, что это он не со мной. Поэтому теперь я предпочитаю притворяться глухой, хотя это тоже бывает неловко.
«Неловкость» моё второе имя. Екатерина Неловкость Морошкова.
Из-за потрескавшейся белой решётки мне приветливо улыбалась та самая бабушка из магазина. Я переступила через самодельные клумбы из шин, подошла к окну. Бабушка ласково потрепала меня по щеке. Её пальцы были шершавыми, а ладонь тёплой. В комнате позади кипел на плите чайник, лениво умывалась полосатая кошка, гудел телевизор. На подоконнике любовно рассажены цветы.
Здравствуй, милая. Ох, я же специально у окошка сижу тебя высматриваю. Не пошла с этими старыми на лавочке судачить, она хихикнула, как девчонка. У меня хороший, вкусный обед вышел-то, я б тебя угостила, да всё внучка съела, она мелкая, ей расти надо, а она вширь растет только. Да что ж поделать, потом вытянется Я вот что хотела, ты же помидоры ешь, да? Вот, я тебе подарочек приготовила.
Бабушка медленно достала из-под подоконника банку. Руки её так тряслись, что за сохранность стекла становилось страшно.
На-на, бери! Я много накрутила, мы ж с внучкой не съедим столько.
Нет-нет, вы что, спасибо, куда мне
Да бери! Вон, с подружкой съешь! Бери, а то обижусь!
Банка аккурат протиснулась между решёток и мне пришлось подхватить, чтобы она не разбилась об асфальт.
За стеклом плавали пузатые помидоры. Уколешь такой ненароком лопнет как воздушный шар и испачкает всё вокруг.
Помидорная граната.
Ох, спасибо вам огромное! Очень-очень приятно!
Я прижала банку у груди. С рюкзаком за спиной она выходила идеальным противовесом. Вот только тяжело.
Да не за что, деточка! Это, считай, плата за доброту.
Да разве ж за неё нужна плата!